И после того, как это случилось, канчи со всей провинции послали вестников к Инге для того, чтобы он простил их и принял к себе в услужение. А поскольку он ничего иного и не желал, то согласился с этим, но на своих обычных условиях, заключавшихся в том, чтобы они приняли [своими] высшими правителями владык из Куско и руководствовались их законами и обычаями, выплачивая в виде подати то, что имелось в их селениях, и сообразно тому, как это делали остальные. И спустя несколько дней, разобравшись в этих делах и наказав канчам размещать селения рядом и содержать их в порядке, а также не воевать друг с другом и не впадать во [взаимный] гнев, он проследовал дальше.
Каны в большом количестве собрались в селении, которое называют Луракаче [Luracache [394]]; и как только им стал известен ущерб, понесённый канчами, и так как Инга не наносил обид тем, кто становился его друзьями, и не допускал нанесения им вреда, они решили принять его дружбу. Когда король Инга подходил к Лурукаче [Lurucache [395]] и узнал о решении канов, то он весьма сему обрадовался; а так как в том районе находился храм Анкокагуа [Ancocagua [396]], он послал великолепные подарки идолам и жрецам.
Прибывшие послы канов были хорошо приняты Ингой Виракоче, и он ответил им, что пусть самые знатные и старейшие среди канов идут в Айавире [Ayavire] [397], где они встретятся, и что, как только он пробудет несколько дней в храме Вильканота [Vilcanota], то сразу после этого вскоре с ними увидится. И он дал вестникам несколько драгоценных вещей и одежду из тонкой шерсти, и приказал своим солдатам, чтобы они не осмеливались ни входить в дома канов, ни красть у них ничего, и не наносить им вреда; потому что за доброе сердце, что у них было, [т.е. за приветливое к Ингам участие], пусть они не тревожат их, и подумают о чем-то другом.
Каны, услышав ответ, приказали подвезти много провизии вдоль дорог, а также спускались из селений прислуживать Инге, он же [в свою очередь] позаботился о том, чтобы их ни в чём не обидели; и их обеспечили скотом и асуа [398] [azua [399]], а это их вино. И когда он прибыл в бесполезный [400] [vano] храм, они совершили жертвоприношения согласно своему язычеству, убив для этого много барашков. Оттуда они проследовали к Айавире, где находились каны, весьма обеспеченные провизией; и Инга заговорил с ними дружелюбно, и они заключили между собой мирное соглашение, как обычно он делал с остальными [народами]. И каны, считая выгодным для себя то, что они управляются такими святыми и справедливыми законами, не отвергли ни уплату податей, ни того, чтобы отправиться в Куско выказать свою признательность.
После этого, Виракоча Инга решил выступить в Кольяо [Collao], где уже было известно обо всём, что он совершил, как в случае с канчами, так и с канами, и его поджидали в Чукуито [Chucuito], а также в Атун Кольяо [Hatun Collao], где Сапана как раз узнал о том, что Кари обрадовался Виракоче Инге, и что тот [Кари] уже ждал его [Ингу]; и чтобы он [Кари] не стал ещё могущественнее, он [Сапана] решил выйти ему навстречу, и дать ему бой, прежде чем Инга соединится с ним; но Кари, который, должно быть, являлся человеком решительным, вышел со своими людьми к одному селению, называющемуся Павкарколья [Paucarcolla [401]]; и возле того места друг против друга расположились два самых могущественных тирана [тех] областей, с таким [числом] людей, что, утверждают, собралось сто пятьдесят варанки [402] [guarangas] индейцев. И по их обычаю между ними состоялась битва, а она, как говорят, была очень ожесточённой, и там погибло более тридцати тысяч индейцев; и по прошествии изрядного количества времени Кари вышел победителем, а Сапана и его [люди] были разбиты, потеряв много убитыми, и сам Сапана в этом сражении погиб.
ГЛАВА XLIII. О том, как Кари вернулся в Чукуито, и о прибытии Виракоче Инги, и о заключенном между ними мире.
После смерти Сапаны, Кари захватил его лагерь и разграбил всё имевшееся в нём; с той добычей он и повернул к Чукуито и поджидал Виракочу Ингу; и он приказал подготовить постоялые дворы и снабдить их всем необходимым. В пути Инга узнал об окончании войны, и о том, что победил Кари, и хотя на людях он давал понять, что рад [этому], но в действительности произошедшее его опечалило, потому что при наличии разногласий между теми двумя, он думал легко [самому] стать повелителем Кольяо, и подумал о том, чтобы поскорее вернуться в Куско, дабы с ним не случилось какое-либо несчастье.
И когда он [Инга] уже был возле Чукуито, принять его вышли Кари со своими самыми знатными людьми, и они предоставили ему постой и хорошо ему прислуживали; но поскольку он желал вернуться побыстрее в Куско, то поговорил о многом с Кари, заискивая перед ним при помощи льстивых слов: и что он обрадовался его удаче, и что он со всею решимостью пришел к нему на помощь, и что в знак того, что он всегда будет его хорошим другом, он хотел дать ему в жены свою дочь. На что Кари ответил, он, мол, уже очень стар и весьма обессилен, [и] что он просил его о том, чтобы он выдал свою дочь замуж за [кого-нибудь из] юношей, ведь было из кого выбирать, и чтобы он знал, что он должен был считаться [его] правителем и другом, и признавать всё, что бы он ему не приказал; и тем самым, он помог бы ему в войнах и в других делах, какие бы он ему не предложил. А затем, в присутствии высшей знати, Виракоче Инга приказал принести большую золотую чашу, и между ними было заключено почётное соглашение [403] [y se hizo el pleito homenaje entre ellos] следующим образом: они отпили немного вина, имевшегося у женщин, а потом Инга взял вышеупомянутую чашу, и, поставив её на очень гладкий камень, сказал: "Знак да будет таков: пусть эта чаша останется здесь, и что ни я не сдвину её [отсюда], ни ты не прикоснёшься к ней, в знак того, что истинно то соглашение". И, целуя землю, они воздали почтение Солнцу, и устроили грандиозные таки и арейто со многими песнями [sones] [404] ; а жрецы, произнося определённые слова, перенесли вазу в один из своих пустых [405] храмов, куда клали подобные [предметы] клятв [406], произнесённых королями и правителями. И славно повеселившись в Чукуито несколько дней, Виракоче Инга вернулся в Куско, [при этом по пути] его повсюду хорошо принимали и обеспечивали [провизией].
И уже многие провинции стали союзниками, и носили лучшие одежды, и у них были лучше обычаи и верования, чем то, что было ранее, когда [начали] править по законам и обычаям Куско, где губернатором города остался Инга Урко [Inga Urco], сын Виракочи Инги, о котором рассказывают, что он был очень трусливым, медлительным, весьма порочным и неказистых достоинств; но так как он был самым старшим [сыном], то должен был получить в наследство империю своего отца [407] ; тот же, сказывают, узнав об этом, захотел лишить его владычества и отдать его Инге Юпанге [Inga Yupanguе], своему второму сыну, юноше, обладавшему хорошими манерами, весьма отважному, смелому и решительному, имевшему великие и возвышенные помыслы; но орехоны и знать города не хотели, чтобы нарушались законы, а также то, что было у них в обычае и соблюдалось с помощью распоряжения и постановления предков, и хотя они знали, сколь порочен был Инга Урко, они хотели, чтобы он и никто другой был королем после смерти своего отца.
И я рассказал об этом столь подробно потому, что те, кто мне об этом поведал, говорят, что из Уркоса [Urcos] Виракоче Инга [408] отправил своих вестников в город для того, чтобы они переговорили с ними об этом, и [что] он ничего не смог добиться из того, что хотел. А когда он вошел в Куско, ему был оказан пышный приём; но так как он уже был очень стар и обессилен, то решил оставить управление королевством своему сыну и вручить ему [королевскую] кисточку, [409] а самому удалиться в долину Юкай [Yucay] и в долину Хакихагуана [Xaquixaguana] отдохнуть и восстановить силы; вот поэтому он сообщил об этом [уходе] жителям города, так как ему не удалось [добиться] того, чтобы ему наследовал Инга Юпанге.
