А что было до этого? Несколько дней прошли как во сне. Наверное, о чем-то подобном мечтает каждая женщина. Говорить об этом подробно нет смысла. В России есть универсальная, и отлично подходящая для такого случая фраза «все все понимают». В конце концов, тут, как и с танго – история для участников, а не зрителей.

После недели ленивых и беззаботных дней и страстных ночей, изможденные, но счастливые, они собрались для разнообразия прокатиться до Игуасу.

В автобусе спали, уронив головы друг на друга – близость, доступная немногим из побитых браком женатиков, чьи тела с годами становятся все более заскорузлыми. Способность к близости теряется без монотонной практики. Саша давно это поняла, но утруждать себя нужным не считала. Она знала, что скоро Матиас будет такой же историей, как Ариэль, Мигель, Серхио и другие замечательные мужчины. Но это потом. Сейчас Саша наслаждалась моментом взаимопроникновения без слов, и долгое путешествие в автобусе по разбитой грунтовке не могло ей помешать.

Водопады она видела не впервые – зрелище было прекрасное и в полусне, как случилось с ней в этот раз.

Пока она медитировала на падающую воду, клубы брызг и радугу, ее новый возлюбленный уже успел наткнуться на какого-то знакомого – подозрительного типа неопределенного возраста с бурого цвета кожей и длинными черными волосами с проседью.

Этот индеец, или кто он там (Саша не разбиралась в истории южноамериканских стран) на пару с Матиасом замутили косяк в кемпинге неподалеку.

Саша отродясь не ночевала в палатках и к траве относилась в целом неодобрительно. Не то чтобы она сама не пробовала, но как-то не прониклась. Считала ее бесполезной фигней, поэтому внутренне напряглась, когда, сидя перед костром и глядя в огонь, получила переданную по кругу самокрутку.

Вежливо отказалась, на возлюбленный настаивал, и Саша сочла, что это тот самый хрестоматийный случай, когда проще дать, чем объяснить, почему нет.

От одной затяжки вреда не будет, решила она.

Но то ли она уже надышалась дымом от Матиаса с его товарищем, то ли трава была какая-то особенная – эффект вышел не совсем такой, как она ожидала.

Саша не заметила, как отключилась, и в тяжелом, свинцовом, полном дурных предчувствий сне увидела какие-то размытые зеленые пятна с маленькими шипами, похожие на резиновых лизунов, смутные очертания родной Москвы, где на крученых калачиками переулочках гуляли прохожие, облаченные в короны.

Она проспала весь остаток дня и всю ночь. То проваливалась в полное небытие, то в очередной психоделический трип, а утром следующего дня жгучее латиноамериканское солнце развеяло этот морок без остатка – только хмурый взгляд исподлобья, подаренный на прощанье индейцем, напомнил о вчерашнем вечере.

Вместе с Матиасом Саша вернулась на съемную квартиру, чтобы привести себя в порядок и выбраться наконец уже куда-нибудь на милонгу.

На подъезде к городу в автобусе ожило радио.

Сквозь шум от помех с трудом можно было различить вырванные из контекста тревожные слова «карантин» и «оставайтесь дома», но туристы, в том числе и сама Саша, значения им не придали. Кто-то мирно посапывал, кто-то просто дремал под музыку, но большинство тупило в телефонах.

Дома (привыкшая к путешествиям Саша считала домом любое место, где проводила больше одной ночи) включили телевизор. Чисто для фона. Обычно Саша телевизор не смотрела, а новости узнавала в интернете, но тут захотелось живой речи.

Фон вышел тревожный. Миловидная брюнетка-дикторша тоже лопотала что-то про карантин. Прозвучали слова про вирус, на экране бегала строка с красными буквами и цифрами.

Сашу посетило дурное предчувствие. Но не пропадать же отличному черному платью с белой лентой на поясе, ведь в нем она настоящая леди. Стильная и сдержанная.

Матиас выглядел под стать – черный костюм с белой рубашкой. Жаль, правда, пиджак был в плечах великоват.

Они немного порезвились перед выходом, из-за чего покинули квартиру уже около десяти. Обычно в это время можно было добраться в любую точку города на такси или автобусе, но сегодня с транспортом была напряженка.

После двадцати минут тщетных попыток им удалось поймать таксиста.

– Куда вам? – спросил пожилой мужчина с проплешиной на голове и бейджем с именем «Хорхе», косо прицепленном за нагрудный карман.

Матиас назвал адрес милонги Yura Yura.

– А что там? – спросил таксист.

– Милонга, – недовольно отозвался Матиас.

Длительное ожидание сделало его нервным.

– Вы что, не слышали? – не унимался усатый дядька, – Город закрывают на карантин. Всем велено сидеть дома!

– Как это закрывают? Кто? Зачем? – взвился Матиас.

Для настоящего мужчины, а Матиас, несомненно, причислял себя к таковым, нет ничего хуже, чем потерять контроль над ситуацией на глазах у прекрасной дамы.

Саша это понимала и потому пожалела беднягу.

– Извините за беспокойство, – промурчала она таксисту, – мы лучше вернемся домой.

– Разумная мысль, сеньорита, – отозвался тот и уже собрался было дать по газам, но Матиас его задержал, уцепившись руками за открытое окно машины.

– Стой! – рявкнул он неожиданно агрессивно, – Отвези нас на милонгу, а там мы уж сами как-нибудь разберемся.

– Хорошо… – пожал плечами таксист.

Город и впрямь был непривычно тих, хоть и не совсем вымер. Оставались еще собачьи няни, полиция и редкие туристы.

Пока они непривычно быстро неслись по опустевшим улицам, Саша никак не могла до конца проникнуться словами шофера. Помогло объявление на двери клуба, где проходила милонга. Что-то вроде: «Уважаемые гости, на основании распоряжения правительства Буэнос-Айреса мы закрыты до особых распоряжений. Берегите себя!»

Тут она уже забеспокоилась всерьез.

Но Матиас был неудержим в своем желании сплясать этой ночью.

– Вези нас в «Ла Вируту»! – велел он не успевшему отъехать Хорхе.

– Там будет то же самое… – попробовал возразить тот устало.

– Вези, кому говорят, – упрямо настаивал Матиас.

О том, чего хотела Саша, никто не спрашивал.

Хорхе был прав, и на двери вечной «Ла Вируты», настоящем храме танго, видавшем, пожалуй, всех лучших танцоров Аргентины из ныне живущих, висела бумажка с аналогичным текстом.

– Отвезите нас домой, – взмолилась Саша.

– Конечно, красавица! – ответил сердобольный Хорхе и отключил счетчик. Сегодня он и так неплохо заработал.

Дома Саша, чтобы унять беспокойство Матиаса, нашла в телефоне «Adios Buenos Aires» в исполнении D`Agostino.

Потанцевали на укутанной в южную ночь террасе – не хуже, чем на милонге. К тому же от милонги было довольно далеко до постели, а тут…

Потекли долгие дни, полные тревожного ожидания. Саша впервые с детства стала смотреть телевизор не для фона, а реально и осознанно. Там было полно неизвестных ей слов, жутких хроник из госпиталей и общей ауры тревоги и страха.

Со страхом боролись самым доступным для молодых людей способом. На время это помогало.

Спустя две недели они стали ссориться. Постоянно. Из-за любой мелочи. Свободолюбивая душа Матиаса, похоже, страдала оттого, что очутилась запертой в чужой квартире на птичьих правах.

Он перешел на режим сбережения энергии и проводил весь день в мессенджерах и телефонных играх, ну, а ночью все было без перемен. Энергии, накопленной за день, ему хватало. Ее было даже слишком много и местами она била через край, когда Саша пыталась отвлечь его от обычных дневных занятий чем-то, не связанным с поглощением еды и контента.

Скоро Саша прекратила попытки вывести его из этого овощного состояния и просто мониторила любую информацию о возможности покинуть город.

На выручку неожиданно пришла историческая родина: на сайте российского посольства нашелся телефон поддержки. Дозвониться по нему оказалось задачей для человека с исключительным терпением, но Саша, пусть и на третий день, пробилась через автоответчик.

– Посольство. Чем могу помочь? – сказал усталый мужчина, не пожелавший представиться.