Закрыв магазин на новогодние праздники под конец декабря, мы почувствовали невыносимую тяжесть рабочего бытия, напились и уснули на чахлом диване в объятиях друг у друга. Весь персонал Вивиана отправила к своим семьям готовиться к Новому Году. По этой причине мы проснулись с ней только к обеду, полностью окоченев в плохо отапливаемом помещении.

– Скажи, пожалуйста, почему мы просто не поехали ко мне? – раздраженно говорила Вивиана тем утром.

Она сидела ко мне спиной на краю дивана и застегивала на себе рубашку. Даже на расстоянии было хорошо заметно то, как ее руки дрожали, словно Вивиана что-то вышивала спицами.

– Мы бы поступили не по правилам

Я спокойно переносил холод, но из-под старого вонючего пледа выбираться не собирался. Либо ленился, либо стеснялся. Быстрым и плавным движением я вынул руку и занес ее за голову, чтобы включить чайник.

– Ловкий ты, – одобрительно сказала Вивиана через какое-то время, не глядя на меня.

– Просто очень захотелось кофе.

Она резко обернулась ко мне, позабыв о своей расстегнутой рубашке, и выкатила на меня свои крупные глаза. Я встретился с ее недоуменным взглядом и меня моментально озарило понимание всей ситуации.

– Ты не о том, как я включил чайник, да?

Вивиана расхохоталась так сильно, что с меня чуть не сполз тяжелый советский плед. Я залез под него с похмельной головой, чтобы избавиться от лишнего шума и прождал так, пока Вивиана сама не приготовила мне кофе с булочками.

Нравилась ли мне высокая и опытная красотка с длинными каштановыми волосами и пленительно крупными глазами? Нет. Наверное. Знать это наверняка я, пожалуй, никак не мог.

Пока я ежедневно устраивал себе мозговой штурм на эту тему, Вивиана нашла себе парня-ровесника и перестала приносить на работу крепкие напитки. Пиво не более одного раза в месяц и вино по праздникам.

Старик в жилетке и Вивиана продолжали ожесточенно спорить между собой с целью найти виноватого. Если виноватым оказывался кто-то из них, то спор продолжался, так как такой результат не устраивал либо Вивиану, либо старика.

Все это быстро мне наскучило. Наспех выдуманные ими обзывательства меня не сильно интересовали, хоть порой и были безумно забавными. Сейчас я самозабвенно занимался тем, что жалел испорченные книги и в какой-то степени себя. Если предположить, что после каждого расставания с девушкой, я отрезал от себя неисправности различных размеров, то как много во мне осталось целой обложки? Хватит ли объема памяти на всех тех, кого я повстречал, и тех, с кем мне только предстоит познакомиться?

– Наглая обезьяна!

Помоги мне, обезьяна из Синагавы.

– Жижа навозная!

Кусок какой-то голубой ткани пролетел между книжными рядами. Наверное, призрак отца Гамлета сам явился отомстить за испорченные произведения Шекспира. Вновь забарабанила капель. Она текла с потолка и ритмично билась об подставленные пластиковые ведра. Я насчитал сорок четвертных ударов метронома в минуту.

– Ничтожная рабочая сила!

Ритм-секция в составе влажного ансамбля сменила свой темп. Такт музыки ускорился до пятидесяти ударов. Сердцебиение участилось. За спиной Вивианы то и дело проскакивал силуэт цвета морской волны.

– Бесперспективный идиот!

Ритм сравнялся со скоростью секундной стрелки. Пульс ускорился. Я решил проверить себя и посмотрел на настенные часы, которые висели позади меня. Все верно, в них больше не было никакой надобности. В первый и, возможно, в последний раз я обрел некую гармонию со вселенной. Теперь сама природа стала временем и ненадолго смогла заменить мне механические часы. Послышался треск пенопластовой плиты. Я начал считать.

Одна капле-секунда.

Две капле-секунды. Медленно, но верно бирюзовая тень обошла дальний ряд и свернула в мою сторону.

Четыре капле-секунды. Морская волна с человеческий рост приближалась ко мне.

Шесть капле-секунд. Она была явно выше, чем я мог себе представить.

Восемь капле-секунд. Столкновение неизбежно.

Как оказалось, девятая капле-секунда была последней в своем роде. После нее началась автоматная очередь из водяных гильз. Выпущенная обойма в двадцать восемь патронов заставила пенопласт кряхтеть от боли. Достигнув отметки в триста четвертных нот в минуту, водная стихия решила взять на себя ответственность и сделать первый шаг.

– Добрый день! – сказала Волна.

– Ну, чего же ты ждешь, тормоз перестройки? – напористо вопрошала Вивиана у старика. Жаль, я не слышал от нее этих слов раньше.

Плита треснула и залила несколько полок с книгами и различными товарами. Книжный ковчег даже не начинал строиться, поэтому вдоль меня проплывала первая в мире бумажная эскадрилья с Библией во главе.

– Здравствуйте, – машинально сказал я, не отводя взгляда от подобного зрелища.

– Ой, я могу вам как-то помочь? – сочувственно спросила Волна.

– Можете ли вы мне как-то помочь? – завороженно проговорил я.

– Да…

– Я не…

Я медленно повернулся к посетителю, которого все это время мысленно называл Волной. Это была девушка невероятно высокого роста в голубом платье. Ее темные волнистые волосы падали на скромное декольте и, казалось, жили своей жизнью, благодаря плавному дыханию девушки. Оно было мягким и ритмичным, словно капель.

Вивиана, представитель городской службы и я замерли на своих местах с раскрытыми ртами. Наступила полная тишина. Они смотрели то на дыру в потолке, то на главный книжно-морской парад, который всем отрядом успел встать на мель. Я смотрел только на внезапно ожившую морскую волну с человеческий рост. Тишину ножницами разрезала песня Регины Спектор, которая тихонько наигрывала свою мелодию буквально из ниоткуда.

Каждый из нас перед тем, как заболеть, заранее распознает некоторые симптомы. Они, словно вестники апокалипсиса, говорят вам о том, что пора запастись лекарствами или, по крайней мере, перестать перегружать свой организм. Обычно этими всадниками можно назвать боль в носоглотке, слабость и сонливость, внезапный насморк и першение в горле. В моем же случае ими наверняка были учащенное сердцебиение и ускорившийся пульс.

Я молча смотрел на девушку и понимал, что как-то слегка приболел. Не исключено, что меня заразили книги с мягким переплетом. Я почувствовал, что наполняюсь водой с ног до головы, как и они. Легкие пропитались влагой и стали болезненно гореть, как если бы у меня закончился воздух на дне книжного океана. Дыхание девушки, отражалось на ее локонах, и приятно барабанило по мне, словно капель, наполняющее пустое ведро. Мне оставалось только присесть. Она нежно улыбнулась, протянула стройную руку и сказала:

– Меня зовут Эсси. Все же я могу вам чем-то помочь?

Эсси ушла, прихватив с собой “Морфий” в твердом переплете. Наверное, только за это уже стоило ее уважать. Книги с испорченной мягкой обложкой в качестве покупки она даже не рассматривала.

Что еще мне понравилось в ее выборе, так это само произведение Булгакова. Сборник повестей и рассказов “Морфий” я читал и причем совершенно недавно. Вероятно, не более недели назад. Тем не менее строить конспирологические теории о том, как идеально мы друг другу подходим, я не собирался и решил сосредоточиться на настоящем. По крайней мере, так мне советовал делать мой образ жизни.

В этом самом настоящем я так и не ответил на ее вопрос. Молча просканировал штрих-код и осторожно пододвинул к ней терминал для безналичной оплаты. Он издал громкий и пронзительный писк после того, как Эсси приложила к нему синюю дебетовую карту местного банка. Девушка снова приветливо улыбнулась и моментально скрылась.

– Спасибо большое! До свидания! – сказала она мне напоследок.

Не иначе как волна с ее вечными приливами и отливами. Вот бы вновь встретиться с таким явлением и, не снимая одежды, броситься в неизведанные пучины.

Я давно заметил, что по своему обыкновению я стараюсь как можно меньше контактировать с понравившимся человеком. То ли из-за страха сказать или сделать что-то не так, то ли с целью показать свою невозмутимость и самодостаточность. В любом случае в этом нет и не будет никакого смысла. Никто не станет осуждать за проявление инициативы в общении, тогда как пугливая обособленность может показать тебя не с самой лучшей стороны. Конечно, если эта инициатива не перетекает в наглость.