- Лев, вы же меня совсем не знаете, - все же выталкиваю из себя слова, но мой прекрасный принц лишь мотает головой.

- Это неважно. Увидел твои глаза и понял, что искал тебя всю жизнь! Мне кажется, это любовь с первого взгляда!

- Вы повторяетесь, - ошеломленно шепчу я, а затемжалобно выдаю, - а можно мне домой?

- Любой каприз красивой для меня закон, - торжественно объявляет Лев и дает указания официантам.

Он отвозит меня домой, где мне в квартиру выгружаются, как по волшебству,все мои покупки. Нетронутая еда из ресторана с новой бутылкой того самого вина и три огромных корзины с цветами. Меня тожеторжественно выгружают, и все дружной процессией отчаливают восвояси. А я плюхаюсь на диван и пытаюсь понять, что бы все это значило._______________

Глава 5

- Люций, ты не поверишь тому, что со мной произошло,- шепчу все еще ошеломленно, пока кот тыкается своим любопытным носом в пакеты с икрой.

Пока разбирала съестные запасы, Ваня написал, что зайдет в гости проверить нас с Люцифером. Я даже обрадовалась - будет кому гастрономические изыски подъедать.

Он, как и обещал, забежал через час посмотреть какой-то новый боевик, который мы обсуждали в прошлый его приход. Чаров по-свойски протопал в мою квартиру, взял на руки Люция и потрепал за ухом. Удивительно, но Иван - единственный человек, кроме меня, которого мой вредный кот принял и полюбил. Люций терпеть не может, когда к нам приходят посторонние, а уж трогать себя не позволяет вовсе.

- У ты мой жирный котяра, - ласково бормочет Ваня и чешет Люцию бока.

Кот довольно мурлычет и тычется влажным носом в руку дающего.

- Если я вдруг умру, забери Люция себе. Ты единственный, кому он при случае не на ссыт в тапки и не задушит ночью во сне.

Ванька ржет и привычно начинает лазать по ящикам.

- Мань, чё сегодня у нас на ужин? Пиццу закажем или ты снизойдешь до человеческого ужина?

Начинаю выставлять ресторанные изыски на стол, и Чаров потрясенно присвистывает.

- Что за праздник?

- Это, Вань, меня сегодня в ресторан пригласили, а я подумала, чё без тебя-то есть? И попросила все с собой завернуть.

- Польщен, - Иван вроде шутит, но вижу, что напрягся.

- Долгая история, - нехотя бубню, сама до конца не понимая, почему не хочу рассказывать.

- Так я никуда не спешу.

Ванька давит. Знает, что я этого терпеть не могу, но иногда прибегает к столь низменному поведению, когда хочет от меня что-нибудь добиться.

- Да нечего рассказывать. Сегодня у магазина меня чуть не сбила машина. В благодарность, что не буду заявлять в полицию, пригласили в дорогой ресторан. Вот и все, - говорю небрежно, а у самой голос дрожит и глаза под потолок закатываются. Типа, ну а чё здесь такова?

- Ты пострадала? - начинает суетиться Чаров, а по глазам вижу - собирается провести медицинский осмотр.

- Вань, да нормально все, - машу руками и на всякий случай прячусь за столом.

Чаров щурит свои карие глаза, словно не верит, но потом, выдохнув, вроде успокаивается.

- Хорошая благодарность. Знаешь сколько стоит это вино?

Фыркаю, но молчу. Еще бы мне не знать. Если бы я про цветы, которые в спальне стоят и про Льва Леопольдовича рассказала, так он меня точно весь вечер пытал. А мне этого не надо. Приятный вечер в компании соседа, боевика и клюквы в шоколаде, и забыть все, как прекрасный сон.

Но забыть мне, конечно, не дают. Только располагаемся на диване у телика, обложившись тарелками, Ванька начинает первый заход.

- Судя по еде, ресторан был очень дорогой.

- Лучший в городе, - держу оборону, на провокации не поддаюсь.

- Угу. А машину запомнила? Ну ту, на которой чуть не сбили.

- Так порше.

- Ни чё се!

Вообще Иван Чаров очень образованный человек. Он только рядом со мной может позволить себе этот подростковый жаргон, а я ему всегда подыгрываю.

В жизни Ваня востребованный специалист и первоклассный хирург. Его на части готовы рвать все лучшие клиники страны. Но он принципиальный. Выбирает только то, что считает приемлемым для себя и своей совести. Работает, как он часто говорит, не ради денег, ачтобы они были. Он своим трудом, умом и руками добился успеха в своем нелегком деле. От этого и квартира дорогая в новой высотке, и машина тоже не из дешевых.

Да и сам выглядит неплохо. Тридцать пять лет, симпатичный. Шатен, с карими глазами и ресницами, как у девчонки. Я часто над ним подшучиваю из-за этого и всегда получаю то щелбан в лоб, то щелчок по носу, то по заднице ладошкой.

У нас вообще очень своеобразные отношения. Воспринимаю его как старшего брата, нуили что-то типа того. Он смешной. Поддержит, когда грустно. На улицу вытащит, воздухом подышать, когда я неделями из квартиры не выхожу. Правда, в основном по ночам, потому что все остальное время практически всегда на работе. Карьеру строит. А еще он добрый и заботливый. Подушку вот мне от геморроя на Восьмое марта подарил, а потом смеялся, как конь, когда я его этой подушкой и отлупила.

Он единственный мужчина, рядом с которым я не блею, как овца, не заикаюсь и не краснею, как помидор на грядке. Я могу встретить его в грязной пижаме, с немытой головой, а он лишь в шутку скажет: Чудушко ты мое ненаглядное! А потом будет смеяться и по-доброму подшучивать надо мной.

Мы дружим, и мне это очень нравится. Даже больше! Благодарна ему за эту дружбу и не устаю об этом говорить. А он слушает меня, смеется и щелкает по носу.

- Так, кто это был? - не унимается Ваня, в котором неожиданно проснулся следователь.

- Лео и Питт, - отвечаю будничным голосом, а сама от смеха губу нижнюю прикусываю.

- А чего не Тимон и Пумба?

- Они тоже были.

- Правда?

- Угу.

Ванька поворачивает голову и пристально смотрит мне в глаза. Видит, что я еле сдерживаю смех и кидается на меня. Он наваливается сверху и начинает щекотать мне бока, а я даже хрюкаю от смеха.

- Ах ты, маленькая, вруша! - продолжает прощупывать моижировые отложения, а я хохочу так, что очки теряю.

- Ваня, хватит, - молю из последних сил.

Он знает, что щекотка для меня сродни пытки, и бессовестно этим пользуется.

- Проси пощады! - рычит он и начинает еще и за бока прикусывать.

Ору на всю квартиру, что даже Люций вздрагивает и сбегает, и из последних сил пыхчу:

- Пощады, - и когда хватка ослабевает, договариваю, - простите, дяденька, я больше так не буду.

- То-то же! - грозно рычит мучитель и дует мне в лицо.

Потом мы в уютной дружеской обстановке досматриваем все-таки фильм, и я вижу, как Чаров начинает клевать носом.

- Вань, может, баиньки пойдешь? - собирая тарелки, спрашиваю разомлевшего соседа.

Он трясет головой, словно мокрая писана, зевает, встает и помогает убрать тарелки. Потом чмокает меня в щеку и доверительно говорит:

- Нельзя баиньки! У меня еще сегодня запланировано свидание с симпатичной медсестрой из перинатального, - и он так смешно начинает, дергает бровями, что я снова смеюсь.

В этом весь Иван. Несмотря на всю свою заботу и душевность, Чаров является неисправимым бабником. У него этих медсестер табун уже был. Я со счета сбилась. Сначала переживала, даже какие-то доводы приводила о святости отношений, но потом поняла, что это ему совсем не нужно, и отстала. Не мое это дело, его девок пересчитывать.

- Тогда хорошего вечера, Казанова! - уже привычно кидаю ему вслед.

Чаров идет к дверям, потягивается, распрямляя свое длинное тело, и, прежде чем закрыть дверь, кричит:

- Долго не засиживайся, Чудушко мое ненаглядное!_______________

Глава 6

- Долго не засиживайся, - бубню в тишину, передразнивая Ваньку.

На дворе второй час ночи, а я уже составила план к новому роману и настрочила аж сорок тысяч знаков. Эта уже четвертая книга в серии про молодую красавицу Викторию и ее приключения, а точнее про вереницу ее побед. Молодая девушка, само собой, невероятно красивая, бесстрашная, отчаянная. Вобщем, невероятно крута и сексуальна. Этакий Бонд, только в обтягивающем платье и на шпильках. А еще ее все хотят… и не только убить.