«ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ- ВЫМЫСЕЛ? Я не писал от руки очень давно и зачем- то решил сделать это снова. Зачем? Всё разрушено. Всё разбито. Всё горит. Все мертвы. Всё обречено. Я привел в родной дом смерть. Я могу покинуть станицу, но какой ценой? Я могу покинуть станицу, но какой ценой? Я могу покинуть станицу, но какой ценой? Сколько можно? Все из- за меня. Никогда не вернусь сюда. Но у тебя есть шанс. Теперь всё зависит от тебя. Ты должен сделать всё правильно»

Не ожидал, что это меня так напугает. Минут десять просто смотрел на текст и не мог дорисовать кавычки. Это еще что? Весь написанный выше абзац- это не моих рук дело. Точнее моих, но тут все сложно. Я ничего не писал рукой. Проще будет, если опишу все с самого начала. Ночевал я в доме Богдана Алексеевича и Марии Семеновны. Утром их взгляд был полон какого- то лишнего сочувствия и понимания, как будто меня сегодня поведут на убой. Отношение их ко мне тоже было добрее, хотя куда уж тут. Позавтракав, я встретил на пороге дома Ийа, он выглядит довольно озабоченным. Его борода была малость растрёпана, а взгляд отражал его внутреннюю занятость тяжелыми думами. Он проводил меня до моего «нового жилища». Если честно, не вижу в таком широком жесте никакого смысла. Мне будет страшно ночевать одному в новом месте, поэтому я заранее договорился о том, что смогу ночевать в доме Богдана Алексеевича столько, сколько захочу. Я сейчас задумался. Постоянно встречаю Ийа на пороге, но не видел ни разу, чтобы он к нему подходил. Может у меня шизофазия уже, но почему- то эта мелочь просто свербит. Не знаю, как описать, начинает работать какое- то «паучье чутье». Сейчас перечитаю свои ранние записи. Может меня подводит память?

Нет, он постоянно «ждал у порога». Ну и слог у меня был пару дней назад. Для кого я так излагал мысли? Написано, конечно, чопорно, Василе, старайся больше. Но сегодня Леник объяснил мне весь настоящий смысл процесса, которым я сейчас занимаюсь.

Возвращаясь к дню ушедшему. Кстати, ночевать в новом месте сегодня не решился, пишу из старого логова. Ий не дал мне почти никаких ответов на вопросы, которые я задавал буквально на ходу.

– Деревня всегда была такой?– спросил я.

– Да и нет, она в суперпозиции- ответил он.

– А как тут телефония работает?– спросил я.

– А она тут работает и не работает, она в суперпозиции.– ответил он.

Мне обязательно помечать там, где спросил я, а ответил он? Разве и так непонятно? Но в книгах, которые я до этого читал обычно так делают.

– А как часто деревня перемещается?– спросил я.

– Часто и нечасто, она в суперпозиции.– ответил он.

– Скажите мне честно, пожалуйста. Я умер и это все предсмертные галлюцинации?– спросил я.

После этого вопроса мы синхронно остановились. Ий посмотрел на меня и всматривался в мои глаза секунд десять. Это был не презирающий взгляд и не осуждающий взгляд. Это был ищущий взгляд, он как будто искал что- то во мне. Что- то, что заставило меня задать этот вопрос. Потом его взгляд смягчился, как будто он нашел искомое, а затем он ответил:

– Тут могу точно сказать. Нет, Василе, на которого я смотрю прямо сейчас, смерть не прибрала к своим рукам. Вы точно живы, но это не отменяет вашу суперпозицию, как бы не парадоксально это звучало.

Он как будто ждал от меня этого вопроса. После такой очень «содержательной» беседы я был предоставлен сам себе. Мне лишь зачем- то объяснили, как пройти до дома Лёника. Я же уже был там. Какой- то Ий сегодня очень странный. И не только сегодня. Но сегодня прямо сильнее всего. Забыл его спросить про ритуал в балахонах, в следующий раз точно спрошу ради чего задумывался весь этот фарс. Перед тем, как пойти к Лёнику, я решил сначала пройтись вдоль озера. Вчера я, все- таки, так и не рассмотрел всё вблизи. Плюс, у воды я себя чувствую гораздо спокойнее. Возле берега снова была Она. В том же самом месте. И снова рисовала. Первым разговор начал я:

– Дорисовываешь картину?

– О! Доброе утро, Василе. Зачем подкрадываешься? Я могла и сорваться в темную водяную пучину, как Катерина в «Грозе», но было бы это слишком пошло. Тебе уже лучше? Как голова?

– Разбежавшись прыгнуть со скалы- актуально во все времена, главное после этого- выжить. Если честно, ничего не понимаю и стесняюсь задавать вопросы, потому что мне кажется, что все происходящее- плод моего воображения. На самом деле- это обычная деревня, а мне всё- всё- всё здесь привиделось.

– Не привиделось. А даже если так, то подыгрывай и все будет восприниматься намного легче. Здесь так не принято, но можешь задать мне пару вопросов, пока дорисовываю. Надеюсь, облегчу твои страдания.

– Почему все так? Откуда взялась Старороговская? Почему всё вокруг как будто сбежало из средненького романа про попаданцев или сериалу с оценкой шесть из десяти?Как здесь всё работает?

– Сейчас было обидно. Кто- то говорит, что все дело в суперпозиции, квантовой неопределенности, а мне кажется, что все дело в искусстве и коллективном бессознательном. Мы живем в мечтах тысячи людей, которые мечтают о стабильности. Мы живем в произведении искусства, произведенного многомиллионной толпой. Именно поэтому мы постоянно перемещаемся. Да, здесь есть проблемы и свои несчастья, но они полностью перекрываются. Их можно описать, как несчастья героев какого- то романа. Романтически- неразделенная любовь, проблема отцов и детей, проблемы взросления и всё это посреди дрейфующей по карте деревне. Вот как я думаю. Думаю, что мы живем здесь, как экспонаты в музее, в который не пускают посетителей, но это и прекрасно.

– Но я же тогда сюда как- то попал.

– А ты думаешь, что ты не экспонат? – она усмехнулась- Здесь каждый- часть выставки. Нужно лишь определить твое место и особенность. А ты не должен идти сегодня к Лёнику? Или решил все- таки начать с меня?

В этот момент у меня заболела голова, и я готов поклясться, что вот- вот и из моих ноздрей бы хлынул мерзкий кровавый поток. Возможно это подействовало на мое решения. Мне почему- то вздумалось, что именно окружение виновато в моей головной боли, нужно было его срочно сменить.

– Да, нужно идти. Извини за беспокойство, что- то мне нехорошо. Со вчерашнего, наверное. Я пойду. Спасибо тебе за объяснение.– быстро удаляясь проговорил я.

Хотя какое там объяснение. Еще один неровный кирпичик в странного вида стену. Она только посмотрела как- то сочувственно и продолжила рисовать, пока мои ноги сами вели меня к моему новому другу на ближайшую неделю.

Солнце уже было довольно высоко, вокруг царила успокаивающая и благоухающая природа, которая вот- вот и готова была схватить мою маленькую холодную душонку в свои большие теплые лапы. Все таки наступила весна.

Я довольно быстро дошел до нужного места и постучался в уже знакомую дверь. Открыл Лёник и меня это насторожило. Вопрос- «Где родители этого мальчика? Они ведь даже не были на ужине» не отпускал меня до самого момента ответа на этот вопрос. Впуская меня в дом, он не переставая бурчал себе под нос:

– Чего ты так рано пришел, я только из школы, вот делаю сейчас матешу. Нужно потом еще Отцов и Детей двадцать страниц почитать или не надо, зависит от ситуации через десять минут. Поставь пока чайник нам, ща все доделаю. Хозяйничай. Василе. Хехехе. Василе. Хехехе.

Меня немного оскорбило, что его рассмешило мое имя, но все в тот момент можно было списать на молодость. Я последовал его совету и пошел на кухню, на плите уже стоял чайник полный воды и мне оставалось лишь зажечь огонь. Весь домик напоминал мне дачу моей бабушки. Все также уютно и нет ничего лишнего. Все на своих местах, даже календарь с быком за 2009 год. Может он нужен для того, чтобы Леник не забыл, в каком году родился? О чем можно вообще говорить с ребенком? Хотя сегодня он впечатлил меня своими знаниями о деревне, да и вообще, как человек он очень удивительный, но в остальном- это ребенок, пусть и очень- очень необычный. И это еще мягко сказано.

Он вышел из своей комнаты как раз тогда, когда чайник уже закипал и продолжил бурчать: