Если это был Николай, то когда с ним случилось это несчастье? И я начала восстанавливать в памяти последовательность событий предыдущего вечера.

Мое занятие прервал легкий, но резкий магический стук в голове. Так обычно папа пытался привести меня в чувства, если я чем-то увлекалась, забыв об окружающей действительности. Первой моей мыслью было возмущение: «Папа, ты чего? Мы же не дома? Здесь нельзя применять магию?». А второй: «Блин, я же сама ею пользуюсь. Простого стука в дверь будет недостаточно, чтобы пробить мой купол, а вот магический…»

Только сейчас я сообразила, что срочно надо спрятать место преступления обратно в карман, как и шкатулку, погасить искру и развеять купол. Покрывало, потеряв опору под собой, мягко опустилось мне на голову. Шкатулочка! О ней я даже не успела подумать. Надо выяснить, как она попала к дому офицерской четы…

В этот монет, не дожидаясь моего ответа, отец вошел в комнату. Я сидела на кровати, под покрывалом, как мультяшное приведение.

– Доченька, с тобой все хорошо? Я заволновался, когда ты не ответила. Чем ты занимаешься?

Сдернув с себя покрывало, растрепав тем самым волосы, я как можно милее улыбнулась отцу.

– Пап, всё хорошо. Просто хотела побыть одна, подумать. Дедушка сильно расстроен. А я не знаю, как его поддержать.

– Да, я тоже не знаю, что сделать или сказать, чтобы ему стало лучше. Он сильно привязался к этому юноше. Но я пришёл не за этим, – и он развернул стул у стены поближе к кровати. – Я тут размышлял над произошедшим и вот что вспомнил. Мы же с тобой так и не дошли до Аркадия. И сюда он тоже не возвращался. Я хочу наведаться к нему, проверить, все ли в порядке. А может и узнать какие-нибудь подробности. Он, как-никак, сосед тому офицеру, у которого нашли труп. Ты со мной?

– Естественно – ответила я, на ходу надевая кроссовки. Каким бы рассеянным ни был мой отец, все время витавший в своих мыслях и образах, но ради хорошей истории или идеи он был готов горы свернуть. А тут такой каскад событий. Как такое пропустить? И мы вновь, второй раз за день, отправились к Аркадию.

***

Еще на подходе к его дому мы почувствовали запах гари. Жгли что-то мерзкое, типа полиэтилена или покрышек. Никогда не понимала тягу людей к использованию таких материалов, которые потом сложно слить с природой. Хотя у них было серьезное оправдание – они не владели магией.

Калитка возле дома Аркаши была не заперта. Покричав хозяина, мы двинулись вокруг дома и застали художника в грязной майке, вытянутых штанах и шлепанцах на босу ногу, нервно будоражащего палкой нечто зловонное в огне, вырвавшегося из огромной железной бочки.

– Аркадий, …

Голос отца так сильно напугал художника, что он аж подпрыгнул на месте и сильно побледнел.

Но увидев нас, слегка смягчился.

– А, это вы. Прости меня, Паша. Я и забыл, что приглашал вас в гости. Занялся бытовыми хлопотами и забылся. – Темнеющие круги под глазами Аркаши выдавали бессонную и беспокойную ночь.

– Не удивительно. Такие события кого хочешь из колеи выбьют.

– Какие события? – насторожился художник, непроизвольно приподняв плечи.

– Как какие? Убийство!

– Да ты что?! Неужели? – наигранное удивление выдавало в Аркаше плохого актера и насторожило мое любопытство еще больше. Я подошла ближе к бочке. Заметив направление моего движения Аркаша заторопился в дом. – Но, к счастью, нас это не касается, поэтому давайте пройдемте внутрь. Я покажу вам картины, которые обещал. И чайку выпьем и чего покрепче, – он подмигнул отцу. – Пойдемте, пойдемте. А то дымом пропахните.

– Аркаша, когда ты ушел из пансиона? Я думал, поймаю тебя утром, чтобы вместе прогуляться до твоего дома. Но в номере тебя не оказалось…

– Да, я, вот, решил выскочить пораньше, подготовиться к приходу гостей. Конечно, идеального порядка в моей мастерской априори быть не может. Но я все же хотел произвести хорошее впечатление.

– Но ты же сказал, что забыл о нашей договоренности…

– Эээ… Да, забыл, но потом вспомнил. А потом опять забыл. Ты, Паша, проходи, проходи, не стесняйся.

Мне все же удалось заглянуть в бочку краем глаза. Я увидела оплавленный край полиэтилена и обгоревшую подошву ботинка. Все остальное было неразличимо. Но слой был внушительный, значит сжигали здесь довольно большой объем «мусора».

В доме Аркадия повсюду стоял терпкий запах масляной краски и растворителя. Справа от входа одна дверь вела в маленькую спаленку хозяина, а вторая – на кухню и в коридорчик к санузлу. Все остальное пространного одноэтажного дома было единым, без стен или перегородок. Лишь по периметру крепились, где стеллажи, где полки. На них мирно громоздились банки, тюбики, кисти, стакашки, тряпьё, и прочий художественный хлам. В углу примостилась груда то ли сломанных, то ли неудачно сложенных мольбертов. Около десятка мольбертов стояли то там, то здесь, хаотично загромождая пространство. Полотна стояли лишь на двух из них. Пол был сплошь покрыт полиэтиленовой пленкой, наподобие той, что догорала в бочке на заднем дворе, и старыми газетами. И всё это было обильно покрыто застарелыми каплями краски самых разных цветов. Исключение составлял не ровный прямоугольник у дальнего мольберта. Плёнка здесь лежала свежая, как и газеты. А капли краски на них были еще липкими.

– Вы простите мне мой внешний вид. Проходите на кухню, я сейчас поставлю чайник, переоденусь и мы с вами побеседуем обо всем. И об этом несчастном убитом мальчике, и о картинах, и о ситуации в мире. Сейчас, сейчас, всё будет, – и он суетливо скрылся в спальне.

Отец, предвкушая оживлённую беседу, поудобнее устроился на стуле у окна. А я застыла в дверном проёме.

– Доча, проходи, садись где удобно.

– Пап, откуда он знает, что убили молодого человека, если утверждает, что был не в курсе произошедшего до нашего прихода? И ты не говорил, кого убили. И я рта не раскрыла…

– Не бери в голову. Ты видишь во всем скрытый смысл. Даже там, где его нет.

Чаепитие для меня с отцом и распитие спиртного для Аркаши прошло в некоторой нервозной обстановке. Ужимками, движениями, поведением художник выдавал своё желание, выпроводив нас, поскорее остаться одному. На словах же он дважды уговаривал отца посидеть еще чуть-чуть, когда тот собирался уходить.

Но счастливый момент все же настал и мы покинули дом чудаковатого художника. Летний вечер полностью вступил в свои права с мошкарой, закатным солнцем и легким ветерком. На обратном пути я увидела расклеенные на всех стендах объявления о пропавшем подростке. Издали его черты сильно напоминали Николая. Я подошла поближе к одному из них. Но вблизи пропавший мальчик был совсем не похож на него. В ориентировке говорилось, что подросток пропал накануне. Вышел из школы после занятий, и ушел в неизвестном направлении. Всем имеющим сведения о его местонахождение просьба сообщить и т.д. и т.п.

Из-за событий сегодняшнего дня мы пропустили и завтрак, и обед. Чай у Аркадия ситуацию не сильно исправил. Мне очень хотелось есть. Но вернувшись, мы застали деда и Марка, горячо спорящих о чем-то в глубине гостиной. Марк уговаривал деда немедленно покинуть это заведение, и вообще человеческий мир, и поскорее вернуться в поместье, аргументируя это переживаниями старого магистра и состоянием его здоровья. Маги живут дольше людей, но и они не вечны. Деду совсем скоро должно было исполниться 530 лет. Марк и папа выглядели почти одногодками (сорокалетними мужчинами в расцвете лет в людском мире), но я знала, что Марку уже далеко за сотню, а может и за две, а папе всего 87.

Марк снова и снова приводил доводы в пользу немедленного отъезда домой. Но дед наотрез отказался уезжать, пока не будет закончено следствие. Он мог узнать истину с помощью магии, с его способностями ему это не составило бы особого труда. Но дед всегда чтил и соблюдал законы. Раз нельзя применять магию в этом мире, значит нельзя. Если бы он узнал о моих шалостях только за сегодня, возможно тут же лишил меня наследства эликсира. Хотя папа не раз говорил мне, что счастье не в количестве эликсира, а в умении использовать тот, что у тебя есть.