Рузаев еще раньше, при вступлении комплекса в строй, гонял и гонял вьетнамцев до изнеможения, и теперь видел, что они вполне способны управлять дизельной электростанцией, заряжать установки и дежурить в кабинах. Что же касалось точного наведения, то здесь Рузаев, не строя иллюзий, полагался только на себя и на Кашечкина. Все же трех классов образования и двухмесячной подготовки было маловато.

Около полудня в небе раздался рев, и на хорошей высоте прошла пятерка «Фантомов». Они шли плотным строем и только на значительном отдалении чуть снизились. Раздались приглушенные расстоянием звуки взрывов, затем пятерка в том же строю, на той же высоте парадным маршем вернулась назад.

– Они что, каждый день так летают? – Рузаев обернулся к Дао Тхи Лану.

– Нет, не каждый день, – покачал Дао Тхи Лан головой, – пять раз в день бывает тоже.

– На такой высоте?

– Да. Им так удобнее всего бомбить. Что, плохо?

– Наоборот. Идеальная цель. Плотная группа на высоте около километра. Сильно бомбят?

– Сильно. У нас там склады. И там тоже были, – Дао Тхи Лан махнул рукой, – и там были.

– А теперь?

– Теперь нет. Ковровая бомбардировка, и ничего нет. Ни деревни, ни складов, ни дороги.

– Давно была бомбардировка?

– Недавно. Три дня назад. Все погибли, все.

– А маскировка не спасла?

– Ничего не спасло. Они бомбят, о!

– Полковник, далеко это место? Хотелось бы посмотреть.

Тхи Лан как-то странно взглянул на него.

– Можно ехать. Сейчас безопасно.

Рузаев, Кашечкин, Тхи Лан и водитель-вьетнамец сели в «газик» и по скрытой лесом дороге отправились к бывшим складам. Через час езды они остановились. Дорогу преграждал завал стволов. Дальше, впереди, лес редел и совсем сходил на нет.

– Приехали. Здесь!

Тхи Лан вылез первым, Рузаев и Кашечкин за ним. Впереди простиралась вырубка. Земля на ней была перепахана крупными, в человеческий рост, воронками, и завалена кусками обгорелого дерева. Дожди уже сгладили воронки, вбили остатки деревьев в землю, и от этого вырубка выглядела еще хуже.

– Вот, смотрите.

Рузаев огляделся. Прямо в джунглях, словно чудовищным катком, была вырублена полоса метров триста шириной и почти в километр длиной. Посреди зеленоватых обломков выделялось желтое пятно.

– Что это? – Рузаев показал на пятно.

– Это деревня была. А это склады, – Тхи Лан показал на еще одно пятно.

– Ничего себе! – он полез через обломки.

– Не ходите туда! – остановил его Тхи Лан.

– Почему?

– Там мины. Неразорвавшиеся маленькие шарики.

– А как люди оттуда выходили? Кто их спасал?

– Там нет людей. Некого спасать. Это люди. – Тхи Лан махнул рукой в сторону темного пятна.

– Ясно. – Рузаев кивнул. – И как летели американцы?

– Как всегда. Три бомбардировщика.

– Это были не «Фантомы»? – уточнил Рузаев.

– Нет, большие самолеты. Кассетные бомбы. Бомбы падали сплошным ковром. Ничего не осталось.

– По-моему, тут даже почвы не осталось! – заметил Кашечкин.

– Все-все уничтожено, – подтвердил Тхи Лан, – лес, дома, люди. Все осталось там, под землей.

Рузаев и Кашечкин молча смотрели на эту гигантскую мясорубку, которая изгрызла такие огромные площади.

– Много погибло? – спросил Рузаев.

– Немного. Сто человек.

– Постарались янки! И часто они вас так бомбят?

– Здесь раз пять-шесть в день. Здесь склады. В других местах реже, два-три раза в день.

– Сколько же здесь бомб? – удивился Кашечкин.

– Много. У них бомбы ковром падают. Нигде не скрыться! – спокойно ответил Тхи Лан. – Они нас найти в лесу не могут, поэтому и уничтожают все подряд. А недавно ядом поливать стали. Пролетит самолет, все листья с дерева опадут. Потом бомбят.

– Все время строем летают?

– Да, один за другим. Один бомбы бросил, за ним другой, третий. Вот как здесь.

Рузаев еще раз внимательно осмотрел жуткую просеку. Опытным глазом он отметил направление и высоту захода, рассеивание бомб. В одном месте земля встала валом, и Рузаев понял, что здесь отбомбился один самолет и начал работу другой. По картине слепого, безжалостного уничтожения он восстанавливал тактику действий летчиков и тут же рисовал ее в блокноте.

– Тактику они не меняют? – снова уточнил он.

– Нет. А зачем? Стараются сделать больше шума и страха.

– Психическая атака, – усмехнулся Рузаев, – стараются испугать противника. Удается?

– Да, – Тхи Лан посмотрел ему в глаза, – это очень страшно. И нечем ответить. Нас бомбят, а нам абсолютно нечем ответить.

Кашечкин еще раз посмотрел на прогалину. Отдельных воронок не было, все перемешалось в единый завал из взрытой земли и крупных щепок.

– А в войну так же было? – спросил он Рузаева.

– Нет. Фашисты бомбили, конечно, но не сплошным ковром. Эти хуже фашистов.

– Да, бомб не жалеют. И попадают снайперски, – заметил Кашечкин.

– Зато непуганые. И атакуют плотной группой! – спокойно ответил Рузаев.

Небо снова задрожало от гула. На этот раз на фоне чистого неба они хорошо разглядели, как пятерка «Фантомов» развернулась фронтом и, даже не снижаясь, сбросила бомбы на какую-то дальнюю цель. Куда падали бомбы, они не видели, и не слышали разрывов, потому что вновь хлынули потоки дождя.

***

Вернулись на позицию уже в темноте. Только под самый вечер вьетнамцы успели доставить ракеты и зарядить установки. Рузаев, проверив готовность, скомандовал отбой. Сам он достал записи, открыл свой блокнотик и устроился на командирском месте, вычерчивая планы. Начертив план, он что-то долго считал, затем, недовольный итогами, сминал лист, рвал его в мелкие клочки и выбрасывал.

Не спалось и Кашечкину. Он еще не имел опыта боевой стрельбы и сначала повторял инструкции и руководства, затем прокручивал в уме все свои действия. Каждый раз в результате этих действий самолет противника уходил. Кашечкин вздыхал и начинал все по новой.

Не спал и полковник Тхи Лан. Он проверял караулы, которые заставил-таки выставить русский командир. Он с надеждой и сомнением рассматривал кабины и пусковые станки ракет, зачехленные тягачи и вагончики передвижной дизельной электростанции. И ему казалось, что обнаружившие их американцы ровными рядами, под рев моторов и барабанный бой, как на учениях, бомбят и бомбят их позицию. Вокруг все перерыто взрывами и сожжено напалмом, а американцы все бомбят и бомбят, добивая раненых.

Советские офицеры заняли свои места еще до рассвета.

– Включайте мощность! – скомандовал Рузаев, разложив перед собой наконец-то дочерченный план.

Кашечкин щелкнул тумблерами. Раздался тонкий свист, затем басовитое гудение. Аппаратура прогревалась, экраны засветились зеленым.

Вьетнамцы-операторы, вышколенные на курсах, делали свое дело безошибочно, хотя и медленно.

Кашечкин дал мощность в антенну и повел ее по кругу, осматривая небо сектор за сектором.

– Восемнадцатый, как воздух? – Рузаев включил микрофон и динамик.

– Чисто! – голос с сильным акцентом прорвался сквозь треск помех.

– Следите!

Рузаев сидел на высоком железном табурете с круглым сиденьем, на котором мог легко поворачиваться и видеть работу всего личного состава. Он отвернулся от экрана и оглядел планшет – огромный плексигласовый круг, на котором планшетист ставил маленькие фигурки самолетов по данным дальней разведки. Утренний воздух был чист.

– Двадцать второе июня… – тихо заметил Кашечкин, истекая потом возле горячей аппаратуры, – а в Москве сейчас хорошо…

– Лейтенант Кашечкин, не расслабляться! – приструнил его Рузаев.

Лязгнули запоры, приподнялись ручки, броневая дверь открылась, и вошел Тхи Лан.

– Разрешите? – вежливо спросил он. В обстановке боевого дежурства Рузаев был единственным командиром с неограниченной властью.

– Входите! – Рузаев не отрывался от планшета. – Как обстановка?

– Вчера было восемь налетов. Разбит один склад. Погибло двенадцать человек. Ночью налетов не было.