Приехав домой, там он застал Марию. И что тоже очень удивительно, она была в стельку пьяна. Сидела за столом, держа в руке рюмку. А на столе стояла бутылка хорошего коньяка. Только начатая. Значит, начала не с нее. Бегун решил для поднятия настроения присоединиться и задать шутливый вопрос:

«Тетенька, а вы теперь на другие антидепрессанты перешли? Валерьяночка уже не помогает?».

Отчего-то довольное лицо Марии повернулось к нему и спокойно произнесло:

«Присаживайся, любовничек. Выпьем за праздник с тобой».

«Ну, кричи тост, раз так, праздник это хорошо. У меня их почти год не было. За что пьем?».

«Она сдохла».

«Кто?»

«Я убила эту ведьму», – сказала заплетающимся языком радостная Мария.

И вот тут Бегун все понял. Рюмка вывалилась у него из рук, а руки второй раз за день похолодели. В горле у него образовался какой-то ком, проглотив его и набрав побольше воздуха Бегун закричал:

«Ты понимаешь, что теперь будет? Тебя посадят. И меня заодно. Чем ты думала? Это самая большая глупость, до какой можно было додуматься!».

«Не кричи. Меня никто не видел. Я подкараулила ее в подъезде вечером», – Мария сделала глоток и, не запивая, продолжила:

«Представляешь, крови совсем не было. Капелька только. Я ей прямо в сердце попала спицей. Она в белой блузке была. Никаких почти следов», – Мария рассмеялась.

«Могла со-мной посоветоваться, прежде чем на такое идти, я все-таки бывший опер».

«Ко мне муж позавчера приходил. В последний раз. Он отпускает меня к тебе. Но сказал, что дочку нашу только одним способом можно спасти. Убив ведьму, наславшую порчу. Так надо было. Мне он помогал потом при этом. Так что теперь все».

Мария сделала еще один глоток.

«А давай уедем куда-нибудь далеко-далеко отсюда, а? Ты возьмешь меня с дочкой?»

«Да, возьму. И обязательно уедем. Только я хочу сначала закончить здесь. Это не на долго», – сказал Бегун и опрокинул стопку. Мария обвила руками его шею и стала страстно целовать в губы, заваливая его на пол.

На следующий день пошел сильный снегопад. Бегун завел машину и, оставив для прогрева включенный двигатель, зашел в дом. Мария собрала на стол.

«Я с тобой», – проговорила она.

«Нет. Я не хочу рисковать тобой, отвечал Бегун, – сделай, как я прошу, а потом мы уедем. Навсегда и далеко».

Провожая его, Мария прошептала в ухо Бегуну:

«Я успела тебя полюбить. Теперь я лишь твоя. Возвращайся ко-мне. Буду очень ждать».

Медленно двигаясь по дороге, ввиду осадков, Бегун слушал местное радио. После песни «Раскаленное солнце» начались новости. Поприветствовав радиослушателей, ведущий представил гостя программы. Это был начальник опер отдела городского РОВД капитан Сидоров.

«Вот козел, и здесь он», – сказал вслух Бегун.

А Сидоров начал с того, что стал предупреждать слушателей о участившихся случаях неповиновения органам и убийств.

«Например, позавчера, – вещал он, – была убита прямо в своем подъезде женщина, недавно освободившаяся из-под стражи. Убийца подкараулил ее поздно вечером и нанес свой подлый удар. Ввиду преступного прошлого жертвы, есть основания предполагать, что в преступлении замешаны криминальные элементы. Которым, однако, очень помог случай, а точнее, нелепая случайность. Как раз перед убийством в подъезд должен был зайти сосед жертвы. Спортсмен, крепкий мужчина. Но вот уже перед самым входом, сорвалась и упала ему на голову небольшая сосулька. Пока мужчина приходил в себя, преступление было совершено. А он, посидев на лавочке возле дома несколько минут пошел домой и обнаружил на лестничной клетке умирающую соседку. Попытался оказать ей первую помощь, но безрезультатно. Сам вызвал скорую и милицию. Несколько мгновений, по сути, не хватило ему для того, чтобы если не предупредить убийство, то хотя бы увидеть лицо преступника. Или преступников.

Бегун призадумался, вспоминая слова Марии, а Сидоров, после короткого общения с ведущим, продолжал разглагольствовать:

«На последок мне бы хотелось обратиться к одному человеку, который, возможно, нас сейчас слышит. Это бывший милиционер, мой товарищ, который, к сожалению, на почве алкоголизма сначала был с позором уволен из органов, а затем, на той же почве, сошел с ума. И вот уже из-за этого, сначала сжег свою квартиру, а теперь его стали часто видеть на городских кладбищах, где он собирает с могилок оставленный родственниками помин, пугает прохожих, скорее всего, обзавелся преступными связями среди бродяг, воров и тунеядцев. Так вот, Клемент Бегун, если ты слышишь меня, то приди к нам в отделение. Мы тебя подлечим, отмоем от вшей, может быть, отправим в санаторий…».

Не в силах удержать руль, Бегун съехал с дороги, и чуть было не врезался в дерево, но резко остановился. Затем, не двигаясь с места, он минут десять вслух выкрикивал ругательства в адрес своего бывшего подчиненного. О том, как того самого стоит подлечить и прочее, прочее…

Затем он, придя в себя, продолжил движение. А направлялся он к своему бывшему заклятому недругу, смотрящему за районом Мамайка, человеком, много раз, в свое время, отбывавшем наказания, по прозвищу Монгол. Тот принадлежал к так называемой социальной группе «блатных», если уж говорить жаргонными терминами, которыми и сам Монгол предпочитал оперировать. Не раз таскал его Бегун на допросы, в бытность свою начальником опер отдела городского РОВД. Не раз пытался предъявить обвинения. Правда, доказательств было каждый раз – кот наплакал. Блатарь уже успел отойти от непосредственного участия в преступлениях. Но вот, как полагал Бегун, продолжал контролировать криминальные круги района. А, может быть, и воровской общаг вверенной ему преступным миром территории. В общем, немало крови попил Бегун этого человека, но чувствовал одновременно, помимо ненависти, и уважение к нему. За твердость воли и неукоснительное следование, может быть и диким, но четким традициям. А один раз, Монгол даже помог Бегуну в поимке педофила, держащего некоторое время в страхе детей и их родителей, проживающих на Мамайке.

«Таким не место у нас», – сказал тогда Монгол и попросил своих ребят отыскать любителя грубой любви с несовершеннолетними. К Бегуну тот негодяй попал уже после, с переломанными костями и выколотым глазом. Но в состоянии, после лечения, предстать перед судом.

И вот сейчас бывший капитан ехал именно к нему. Почему Монгол? Шутливое прозвище человека, с явными признаками азиатских черт лица, которого, не смотря на это, все воспринимали как своего русского мужичка. А дело в том, что его отец, русский труженик села, позже погибший на войне, взял себе в жены калмычку.

К его-то дому и подъехал бывший опер, уже ближе к полудню, из-за сильного снегопада. Который, правда, был радостно оценен Бегуном. Мол, на руку это нам. Но все-таки, один раз останавливался водитель Волги по дороге к Монголу. Возле уличного телефона. Для того чтобы вызвать такси на два часа дня на ту дачу, где находилась Мария.

Подъехав к дому Монгола, Бегун заглушил мотор и вышел из машины. Через несколько минут он услышал из-за забора, прятавшего подворье от уличных прохожих, громкий мужской бас:

«Какие люди, дорогой начальник-гражданин кум, заходи, заходи, таким товарищам мы всегда рады». И уже тише и ироничнее, когда Бегун открыл калитку:

«Вы с обыском, или как? Если что, могу понятых сам назвать, они у меня вон, в хате, всегда рады помочь родной милиции».

Бегун вошел во двор и, не здороваясь за руку с хозяином, произнес:

«Ты же знаешь, что я больше не работаю в милиции».

«Знаемо, слышали. Так зачем тогда к нам? Не для того ли, чтобы влиться в банд группы? Тогда, милости просим, нам бойцы завсегда нужны».

Прошли в дом, который начинался узким коридором, с разбросанными по нему мужскими ботинками. Бегун сосчитал их. Четыре штуки. Значит, в доме еще двое. Разулся сам и подождав, пока разуется хозяин, вошел на кухню, расположенную сразу за коридором. Там за столом, сидели двое мужчин, по виду весьма похожие на уголовников. В майках и куря приму. У одного из них на груди был изображен тигр с оскаленными клыками.