* * *

Когда Кион пришел в себя, в его ушах звенело, а голова гудела так, будто в ней поселился целый рой пчел. Бард лежал где-то в пустом узком переулке, окруженный безразличными стенами домов. Вечернее солнце садилось за горизонт и в совокупности с голубым ясным небом давало просто нереальную красоту этому невзрачному городу. Кион даже бы рифму сочинил, если бы сейчас его голова так не гудела.

Кион тяжело сел, хватаясь за голову. Все его тело болело, а еще бард обнаружил на себе множество синяков. Видимо, его избили после того, как он отключился. Хорошо хоть не убили. Хотя в таком случае деревенский простак, которого из себя строил Кион, не принес бы им денег, чтобы погасить долг.

Кион широко раскрыл глаза и выпрямился, продолжая сидеть на земле. Долг! Он ведь собирал деньги, чтобы вернуть ведьме, но вместо этого потерял свой выигрыш. И словно этого было мало, Кион нажил себе еще один долг, который он должен будет погасить сегодня, а иначе…

А что иначе? Вряд ли те громилы знают, что Кион снимает комнату у Марты, он все время тщательно проверял, не следил ли кто за ним из клуба, прежде чем войти в таверну. И никакого папаши у него не было, Кион его выдумал, так что шантажировать его семьей никто не сможет.

Кион потер звеневшие виски и кое-как поднялся на ноги. Все его тело болело, а ему ведь еще нужно как-то противостоять ведьме. Рыжий бард замер. Он только сейчас заметил, что паутина стала покрывать его лицо. Еще вчера она была на уровне груди. Получается, бард провалялся без сознания весь день. Еще немного и иллюзии ведьмы его поглотят.

Кион захромал прочь из переулка, а когда вышел на улицу, ему пришлось долго соображать, где он находится и в какой стороне была таверна Марты. Бард заковылял в ту сторону. Нужно собрать те деньги, что он предусмотрительно оставил в нише под кроватью. Хорошо, что Кион не взял с собой всех денег, что успел собрать ведьме, иначе сейчас ему было бы нечем ей платить.

Рыжий бард кое-как дохромал до таверны и зашел внутрь. В зале было много посетителей, но не так, чтобы переполнить все помещение. Когда Кион проходил мимо стойки, намереваясь подняться по лестнице, его заметила Марта.

— Кто это с тобой сделал? — воскликнула женщина и всплеснул руками, с ужасом глядя на Киона. Он тут же сообразил, что выглядит не лучше, чем себя чувствует. Да еще порванные штаны красноречиво намекали, что Киона явно избили.

— Я упал, — бодро соврал Кион. Марта недоверчиво на него посмотрела и он добавил, — Пока падал, по пути собрал ступеньки, котов и чужие сапоги.

— Что-что? — не поняла Марта его шутки, но Кион только махнул рукой и продолжил подниматься по лестнице.

— Потом расскажу, — пообещал он, прекрасно сознавая, что этого «потом» не будет. Кион собрался бежать из города сегодня.

Он вернулся в свою комнату и аккуратно стащил с себя рубашку и штаны. Едва ли не вся кожа Киона была покрыта свежими синяками. Неудивительно, что он себя так отвратительно чувствует. Бард переоделся в чистую одежду и, кряхтя, вытащил из ниши несколько толстых кошельков. Этих монет точно не хватит, чтобы погасить долг людоедке, но они хотя бы отвлекут ее от Киона, а он постарается сбежать.

Кион вернул доску на место, прицепил толстые кошели на пояс, на другую сторону прикрепил меч в ножнах, а в рукав спрятал кинжал, надежно зафиксировав его у локтя, чтобы он не выпал. Бард подобрал свой плащ и накинул его на плечи, оставив капюшон свисать вниз.

Кион подошел к двери, обернулся на комнату в последний раз и вышел в коридор. Ему повезло и внизу в зале было полно народу, так что Марта даже не заметила, как он, накинув капюшон на голову, вышел на улицу.

Кион захромал в сторону рынка, надеясь все еще застать продавца с лечебными травами и настойками. Быть может, тот продаст ему какое-нибудь средство, которое снизит боль. По пути бард остановился у нескольких торговцев и купил еду в дорогу, сложив все это в мешок, который любезно предоставил ему один из лавочников. Рыжий бард сегодня собирался навсегда покинуть этот город, так что еда ему пригодится в пути.

Он нашел лавку с лечебными травами и торговец выдал ему горькую настойку из трав в маленькой колбочке. Кион ее сразу выпил и зашагал в сторону ворот. Нужно разделаться с ведьмой, а потом бард спокойно пойдет своей дорогой. Клуб аристократов его тоже больше не увидит, так что пусть забудут о его долге.

На воротах Киона осмотрели стражники и один из них даже заглянул в его мешок. К счастью, тщательно он не копался, иначе нашел бы под едой несколько толстых кошелей с монетами. И так как уже начали ползти слухи о карманнике в северном районе, вряд ли бы стражники просто так отпустили Киона. Ну или как минимум ему пришлось бы платить некую сумму, чтобы выйти из города, а ведь эти деньги он нес ведьме.

Кион с досадой прикусил губу, пока проходил мимо стражников. Он был уверен, что тех денег, которые у него забрали громилы, ему бы хватило, чтобы добавить к уже собранным и принести их ведьме. Впрочем, Кион все равно планировал не отдавать денег людоедке, а просто ее отвлечь, потом пырнуть мечом, забрать монеты с ее сундука и покинуть эти места. Желательно, навсегда.

Когда пришло время сходить с дороги, Кион почувствовал себя лучше. Его раны и синяки уже практически не болели и бард даже не хромал. Однако лекарь предупредил его, что снадобье просто притупляет боль и что лучше отлежаться спокойно, пока оно действует и не испытывать никаких физических нагрузок. Но этой роскоши у барда сейчас не было — ему до жути надоело постоянно видеть паутину на углу зрения. Хорошо, что иллюзии пока не появились. Значит, ведьма и правда ждет от него своих денег.

К знакомому дереву Кион подошел тогда, когда на улице стемнело. Новые зачатки луны скудно освещали землю, но это было лучше, чем вообще ничего не видеть. К тому же, Кион собрался противостоять сильной ведьме и единственный шанс преуспеть в этом — это застать ее врасплох. Бард почувствовал, как его ладони вспотели и он просто вытер их о свой плащ. Если Кион будет вести себя перед ведьмой, как трусливая мышь, то она не заподозрит в его действиях неладное. А вести себя так Киону не составит труда — он сейчас до жути боялся и темнота ночи явно не способствовала тому, чтобы хоть немного успокоиться.

Кион простоял у дерева не долго. Уже едва ли не через минуту после его прибытия за его спиной раздался громкий хруст ветки. Бард вздрогнул и резко обернулся на звук, одной рукой хватаясь за меч, но достать из ножен он его так и не успел. Перед ним стояла людоедка и с озорным ехидством и явным превосходством смотрела на свою добычу.

— А я думала, ты не придешь, — произнесла она, продолжая издевательски ухмыляться.

— Ты же дала мне неделю, — напомнил Кион. Его пальцы сильнее стиснули рукоять меча под плащом, готовые в любой момент выхватить клинок.

— Неделю до твоей приятной гибели в иллюзиях, — поправила его ведьма, делая шаг вперед.

— Я собирал деньги, чтобы вернуть тебе долг.

С этими словами Кион, стараясь унять свою предательскую дрожь, полез в мешок и вытащил один кошель, который бросил ведьме. Та ловко поймала его в воздухе и скривилась.

— Этой суммы явно будет мало, — фыркнула она.

— У меня в сумке еще есть, — Кион запустил руку обратно в мешок и вытащил второй толстый кошель, но бросать ведьме он его не торопился, — Но сначала я хочу, чтобы ты сняла с меня паутину.

Людоедка смерила барда долгим пристальным взглядом. Ее неестественно яркие глаза светились голубым пламенем даже в темноте ночи. Ничего не ответив, ведьма подошла к тайнику, выудила оттуда сундук и высыпала в него монеты из кошеля, а его бросила на землю. Затем она развернулась к Киону, который даже никак не скрывал своего страха перед ней. Ведьма снова осмотрела его долгим изучающим взглядом и вскоре бард заметил, что паутина начала сползать с его лица, а затем потихоньку ползти по его телу к ногам, постепенно исчезая. Неужели ведьма отпустит его? Или она блефует и как только он вернет ей последний кошель, она снова напустит иллюзии? Разве не проще было бы сразу напустить на барда иллюзии, а потом просто обыскать его мертвое тело?