Я взглянул на хозяина. Он выглядел совершенно спокойным. Сидел в седле, откинувшись, и сложив руки на груди. Прочистив горло, я осмелился задать вопрос:

— Милорд, раз уж вы знаете, что леди Моргауза… чего-то добивается от Мэлгуна, то чего именно? Каковы вообще их планы?

Он вздохнул и пожал плечами.

— Я знаю, что мать писала письма на север. Войну они вряд ли затеют. Во всяком случае, не сейчас. — Он немного подумал и тихо произнес: — Наверное, мне следовало бы сказать вам с Руауном о том, что мне известно, но вот как-то не сложилось. Боюсь, в последнее время от меня для вас было мало толку. Ну, что поделаешь… Эти мои семейные проблемы… И наши отношения с братом тоже не способствовали…

Я кивнул, выражая сочувствие, но от дальнейших расспросов о Медро воздержался.

Лорд Гавейн выпрямился в седле и подтянул поводья. Цинкалед навострил уши.

— Прекрасный склон, — хозяин повел рукой. — Хорошее место для хорошей скачки. — Он всего лишь дотронулся до боков коня, и тот сорвался с места и унесся, как ветер. Я пнул свою клячу и потащился за ним.

Мы ехали на север от крепости, направляясь к главной дороге, идущей с востока на запад, оставляя позади высокие горные вершины. Земли здесь были дикими, летом их использовали под пастбища. Хорошее королевство. Не сказать, чтобы богатое, но приятное, по крайней мере, для глаз. Лорд Гавейн свернул с тропы, направив коня между двумя высокими холмами. Хозяин оглянулся и придержал коня. Я догнал его.

— Рис, ты умеешь лазить по деревьям? — неожиданно спросил он.

— Мой господин? — я открыл рот от удивления. — То есть да, конечно. Умею. Ну, если это обычные деревья. На ясень лезть трудно.

— Хорошо. Я вот не умею. У нас на островах не так много деревьев. — Он снова улыбнулся и объяснил: — Тут неподалеку есть дерево. Один из людей моего лорда оставляет там письма. Но достать их я не могу. Высоко.

Мы проехали еще немного, затем лорд Гавейн привстал в седле, что-то высматривая, и повернул коня направо. На опушке леса стоял огромный, величественный дуб. Милорд остановился и спешился.

— Вот здесь, — сказал он, присматриваясь. — И сообщение пришло. — Он смотрел на ветку, тянувшуюся к земле.

— Почему вы так решили? — удивился я.

— Там, где мы свернули с дороги, определенным образом загнута веточка падуба. Это значит, что я должен проверить дерево. Если сообщение срочное, у следующей сосны будет сломана южная ветка. Получив сообщение, я убираю эти приметы. — Он положил руку на ствол дуба. — Так что, сможешь залезть?

Я окинул дуб взглядом. Это же дуб. Ничего сложного.

— Конечно, — кивнул я. Спрыгнул с лошади и быстро влез на дерево. Прямо как на старую яблоню у нас дома. — А где искать письмо?

— Посмотри на большую развилку. Там есть дупло… да, да, именно там.

Я увидел дупло и запустил туда руку. Нащупал что-то шершавое. Вытащил. Это оказалась еловая шишка. Откуда она здесь? Я еще пошарил в дупле, но больше там ничего не оказалось. Только мокрые остатки прошлогодних листьев.

— Здесь ничего нет, — крикнул я хозяину.

— Как ничего? А что у тебя в руке?

— Да это просто еловая шишка.

— Это и есть сообщение. Там больше ничего нет?

— Точно нет.

— Тогда спускайся.

Я быстро спустился, с последней ветки просто спрыгнул, подошел к хозяину и подал ему шишку. Он повертел ее в руках.

— А послание в шишке? — спросил я, обмирая от любопытства.

— Нет. — Лорд Гавейн покачал головой. — Это означает только, что Артур получил мое последнее письмо. — Он со вздохом отшвырнул шишку в траву. — М-да. Я надеялся на большее.

Система сложная. Но я не удивился. Конечно, если письмо отправляется, надо же убедиться, что оно дошло до адресата. О чем я и сказал господину.

— Так и должно быть, — ответил он. — Любое послание проходит через несколько рук, а любые руки может перекупить Мэлгун или какой-нибудь другой король, или посланца могут убить, в общем, никогда не знаешь, дойдет послание или нет. А теперь я точно знаю, что Артур получил последнее письмо. Перед отъездом мы обговорили с ним условные знаки.

До меня вдруг дошло, что лорд Гавейн безоговорочно доверяет мне. Ведь я мог бы сказать Мэлгуну про дуб, он оставил бы там засаду, захватил посланника и послание, а возможно, даже и выявил бы всю цепь. И тогда у Артура не осталось бы наблюдателей в Гвинеде. Да можно и не говорить никому, а просто подменить любое сообщение. Допустим, Мордред приказал бы мне положить в дупло приказ Артура Гавейну быть поласковее со своим братом.

Только ничего этого не будет. И лорд Гавейн это знал. Да, мне хотелось бы, чтобы братья относились друг к другу так, как это принято у братьев, но мало ли, чего бы мне хотелось! Обманывать и предавать ради этого хозяина я не собирался. Стоило мне подумать об этом, и я поймал себя на мысли, что особого доверия к Мордреду я не испытываю. Все же надо будет попытаться разузнать о нем побольше.

Глава девятая

Мы вернулись в Деганнви, и я отправился искать Руауна. Конечно, он был с Медро. Они сидели в тихом уголке Зала, по очереди играя на арфе. Я подошел. Медро поднял на меня глаза и показал место, куда мне присесть. Руаун пел длинную песню о весеннем походе, где «великолепные отряды стоят перед отважным лордом». Мне весна нравилась, но вовсе не поэтому, хотя песня, бесспорно, была хороша.

Руаун закончил и арфу взял Медро. Сначала он перебирал струны, решая, что именно исполнить, и легкая рябь звуков напомнила мне рябь на воде.

— Есть одна песня, — задумчиво заговорил он, — на ирландском. Говорят, написал ее великий воин Финн Макул. Песня длинная, всю ее запомнить трудно. — Он продолжал перебирать струны, глядя в огонь. — Мой брат родился весной. В этом году ему исполнится двадцать семь. — Под его пальцами начала рождаться мелодия. — Вот интересно, смогу я ему что-нибудь подарить?

— Я бы не стал этого делать, — Руаун в сомнении посмотрел на Медро. — Сдается мне, от тебя он подарка не примет.

— Но я же должен показать, что помню о его дне рождения?

— Он не обратит внимания. Я ведь пытался говорить с ним о тебе, так он и слушать не стал. И вообще, в последнее время он стал очень замкнутым.

— Благодарю за усилия, — Мордред улыбнулся Руауну. — Хорошо найти заботливого друга далеко от дома. По-моему, он просто меня не понимает. Но если проявить терпение и щедрость, может быть, он все-таки поймет, что я ему не враг.

— Ястреб не плавает, а лосось не летает, — Руаун пожал плечами.

— Мой брат умеет плавать, — оживился Мордред, — и, между прочим, его имя означает «ястреб». Вот я и подумал…

Руаун наклонился вперед и положил руку на арфу.

— Ничего не поможет. Твой брат останется при своем мнении. Он мне так и сказал, когда мы с ним разговаривали. Не знаю почему, но он настроен против тебя и вряд ли тут что-нибудь можно сделать.

Я было открыл рот, чтобы защитить своего хозяина, но Мордред меня опередил.

— Что же мне теперь, ничего не делать? Не могу. Ведь это мой брат.

— Уже нет. — Я с удивлением уставился на Руауна. А рыцарь продолжал жестким тоном: — Он не считает себя членом твоей семьи. Он принес Артуру Тройную клятву, а это выше родственных чувств. Он повторяет, что ты и твоя мать — злые колдуны, а это, сам знаешь, не по-родственному. Я бы на твоем месте поговорил с ним начистоту.

— Он не виноват. — Мордред покачал головой. Он хотел отложить арфу, но передумал и снова прошелся пальцами по струнам. — Слушай, Руаун. У меня тут появились кое-какие мысли…

Руаун и без того внимательно слушал. Я тоже закрыл рот и даже губу прикусил, чтобы не ляпнуть чего-нибудь невпопад.

— Ты говорил о том, что он впадает в боевое безумие. — Арфа под руками Медро наигрывала что-то меланхоличное. — В молодости этого за ним не замечалось. Они с Агравейном часто дрались. Агравейн всегда побеждал. Никакого безумия и в помине не было. Впервые я узнал об этом из песен, доходивших из Британии.