В Соединенных Штатах Америки сразу же после войны за отделение северные штаты учредили День поминовения, который впервые отмечался 30 мая 1868 г. В 1882 г. этому дню дали название: «Memori Day».
Если революционеры и желают учреждения праздников в честь революции, то настоящая мания празднования памятных дат характерна для консерваторов и еще в большей степени - националистов, для которых память - это и цель, и инструмент управления. Основатель «Лиги патриотов» Поль Дерулед в 1881 г. написал:
Знаю я тех, кто верят, что ненависть вскоре бесследно пройдет. Нет! Забвение в наши сердца никогда не найдет доступ вольный Слишком много своих территорий утратил французский народ, И захватчики наши уж слишком победой своею довольны225.
К республиканскому празднику - 14 Июля - католическая и националистическая Франция добавляет чествование Жанны д'Арк. Своего апогея придание значимости прошлому достигает в нацистской Германии и фашистской Италии.
Для ознаменования тех или иных дат используются все новые средства: умножается число памятных монет, медалей, почтовых марок. Приблизительно с середины XIX в. возникает новая волна -установка статуй, у европейских народов появляется новая культура надписей (в виде памятников, табличек с названиями улиц, мемориальных досок на домах умерших знаменитостей). Это та обширная область, в которой смешиваются политика, чувствительность, фольклор и которая еще ждет своих историков. Во Франции XIX в. Морис Агулон проложил в этом направлении путь своими исследованиями статуемании, республиканских картинок и символики. Рост туризма придал неслыханное ускорение расширению масштабов торговли «сувенирами».
Между тем получает развитие научное движение, призванное обеспечивать потребности коллективной памяти народов в памятных монументах.
Так, во Франции во время революции создаются Национальные архивы (декрет от 7 сентября 1790 г.). Декрет от 25 июня 1794 г., разрешающий обнародование архивов, открывает новый этап, этап предоставления в распоряжение широкой публики документов, связанных с национальной памятью. В других странах в XVIII в. создаются централизованные хранилища архивов: в первые годы века -Савойский дом в Турине, в 1720 г. в Санкт-Петербурге - Петром Великим, в 1749 г. в Вене - Марией-Терезией, в 1765 г. - в Польше, в Варшаве, в 1770 г. - в Венеции, в 1778 г. - во Флоренции и т. д. Вслед Францией в Англии, в Лондоне, в 1838 г. учреждается «Public Record Office»226. Папа Лев XIII в 1881 г. открывает для публики Секретный архив Ватикана (Archivo segreto vaticano), созданный в 1611 г.
Были созданы профильные учреждения для подготовки специалистов по изучению таких фондов: «Ecole de Chartes» в 1821 г. в Париже (реорганизована в 1829 г.), «Institut f г sterreichische Geschichtsforschun»227, основанный Т. фон Зиккелем, в 1854 г. в Вене, «Scuola di Paleografia e Diplomatic», организованная Бонаини, в 1857 г. во Флоренции.
То же самое относится и к музеям. После предпринятых в XVIII в. робких попыток открыть для публики Лувр (между 1750 и 1774 г.), Публичный музей в Касселе, основанный в 1779 г. ландграфом Гессе, и выставки больших коллекций в специально предназначенных для этого зданиях (Эрмитаж в Санкт-Петербурге при Екатерине II в 1764 г., Музей Клементино в Ватикане в 1773 г., Прадо в Мадриде в 1785 г.) наступает наконец время публичных национальных музеев. 10 августа 1793 г. была торжественно открыта Большая галерея Лувра, Конвент создал музей техники под показательным названием - Музей (Conservatoire) искусств и ремесел, в 1833 г. Луи-Филипп основал Версальский музей, посвященный славе Франции. Благодаря размещению коллекции Дю Соммерара в музее Клюни национальная память французов достигает средних веков, а в связи с созданием Наполеоном III в 1862 г. музея Сен-Жермен - и доисторических времен.
Немцы создают Музей национальных древностей в Берлине (1830) и Германский музей в Нюрнберге (1852). Савойский дом в Италии в процессе объединения страны создает во Флоренции в 1859 г. Национальный музей Барджелло.
В скандинавских странах - как элемент коллективной памяти -увековечивается память «народная»: в ожидании состоявшегося в 1891 г. открытия в Стокгольме музея под открытым небом (skansen) в Дании в 1807 г., в Норвегии, в Бергене, в 1828 г., а в Финляндии, в Хельсинки, в 1849 г. открываются фольклорные музеи.
Внимание к сохранению памяти о технических достижениях, о чем заявлял в «Энциклопедии» Д'Аламбер, выразилось в создании в 1852 г. Музея мануфактуры в Мальборо Хаус (Лондон).
Одновременно развивается сеть библиотек. В 1731 г. в США Бенджамин Франклин открывает публичную библиотеку в Филадельфии.
В число важных и значимых проявлений коллективной памяти я включил бы и относящиеся к XIX - началу XX в. следующие два явления.
Во-первых, это возведение сразу же после Первой мировой войны монументов в честь павших. Траурное поминание находит в этих событиях новый импульс. В стремлении преодолеть ограничения, накладываемые памятью, ассоциировавшейся с анонимностью, и заявить над безымянным прахом об опирающейся на общую память монолитности нации в нескольких странах были созданы могилы неизвестного солдата.
Второе - это фотография, которая осуществляет переворот в вопросе о памяти: она умножает и демократизирует ее, придает ей точность; никогда ранее не достигавшаяся степень правдивости визуальной памяти позволяет сохранять воспоминания о времени и о хронологической эволюции.
Пьер Бурдьё и его коллектив по достоинству оценили значение «семейного альбома»: «Портретная галерея демократизировалась, и каждая семья имеет в лице своего главы признанного портретиста. Фотографировать детей - это значит становиться историографом их детства и готовить им в качестве наследства изображения их такими, какими они были когда-то... Семейный альбом выражает правду социальной памяти. Ничто в меньшей степени не походит на художественный поиск утраченного времени, чем эти сопровождаемые комментариями показы фамильных фотографий - этот ритуал приобщения, которому подвергает семья своих новых членов. Размещенные в хронологическом порядке - «порядок оснований» социальной памяти, -изображения прошлого напоминают о событиях и передают о них воспоминания, которые заслуживают быть сохраненными, поскольку определенная группа видит некий фактор своего воссоединения в свидетельствах своего былого единства или, что приводит к тому же, потому что она извлекает из своего прошлого подтверждения своего единства в настоящем. Вот почему нет ничего более благопристойного, в большей степени внушающего доверие и поучительного, чем семейный альбом: все необычные происшествия, которые заключает в себе индивидуальное воспоминание в своеобразной форме некоей тайны, отсюда удалены, и общее прошлое, или, если угодно, наименьший общий знаменатель этого прошлого, обладает почти кокетливой четкостью регулярно посещаемого надгробного памятника»228. Внесем в эти проникновенные строки лишь одну поправку и сделаем одно дополнение.
Отец далеко не всегда является признанным портретистом семьи. Нередко им оказывается мать. Следует в этом видеть некий отголосок принадлежащей женщине функции сохранять воспоминания или, наоборот, победу, с помощью феминизма одержанную памятью группы?
К фотографированию добавляется покупка почтовых открыток. И те и другие образуют новые семейные архивы, иконотеку семейной памяти.
5. Потрясения в сфере памяти, имевшие место
в наше время
Андре Леруа-Гуран, сосредоточившись над процессами формирования коллективной памяти, разделил ее историю на пять периодов, которые я и перечисляю: «период устной передачи, период письменной передачи - с помощью таблиц или указателей, период простых карточек, период механографии и период электронной серийности» [Leroi-Gourhan, 1964-1965. Р. 65].
Мы только что рассмотрели скачок, совершенный коллективной памятью в XIX в.: память, сохраняемая на карточках, была лишь продолжением существовавшего ранее, точно так же как типографское дело явилось в целом завершением процесса накопления памяти начиная с древних времен. Впрочем, Андре Леруа-Гуран удачно определил успехи, достигнутые памятью, сохраняемой на карточках, и ее пределы: «Коллективная память достигла в XIX в. такого объема, что стало невозможно требовать от индивидуальной памяти, чтобы она заключала в себе содержание целых библиотек... XVIII в. и значительная часть XIX все еще жили благодаря записным книжкам для заметок и каталогам различных произведений; затем перешли к документации, хранящейся на карточках, которая реально сложилась к началу XIX в. В своей самой неразвитой форме она уже соответствует строению коры головного мозга, если бы та была выставлена на обозрение, поскольку даже простую библиографическую картотеку пользователь может организовать множеством способов... Впрочем, образ коры головного мозга является в известной мере неверным, ибо если картотеку считать памятью в строгом смысле этого слова, то это память, не обладающая собственными средствами припоминания, и оживление ее требует ее введения в операционное, визуальное или ма нуальное, поле исследователя» [Ibid. Р. 72-73]. Но целый ряд потрясений в сфере памяти, происшедших в XX в., особенно после 1950 г., вызвал настоящую революцию памяти, и память электронная - это всего лишь один из ее элементов, хотя и наиболее впечатляющий.
