А дядюшка не говорил о королевских отпрысках, потому что мне эти знания были ни к чему. Что до наших отношений, то не только Ив не заговаривал о детях, но и я не стремилась их иметь. Не сейчас и не вот так – от любовника. Мне только исполнится двадцать один год, и у меня еще немало времени, которое я могу позволить себе тратить не на семейство, а на важное для меня дело, иначе я бы вышла замуж и не начинала всего этого. А потому магистр Элькос сделал нашу связь с государем безопасной с обеих сторон. Мы могли наслаждаться друг другом и не думать о последствиях.

– Вам и вправду безразлично? – спросила меня немного удивленная Айлид. – Мне кажется, узнай я о том, что у его сиятельства есть внебрачные дети, у меня бы случился удар.

– Дорогая, – я ответила ей укоризненным взглядом, – вы с супругом почти ровесники. Разумеется, вас бы хватил удар. Если бы у графа Энкетта были незаконнорожденные дети, то вышло бы, что он прижил их в браке с вами. Наша же разница с государем – тринадцать лет. Ну как меня может удручать то, что он делал, когда я была еще малым дитя? Оставьте, всё это пустое и не имеет никакого значения.

– Хвала богам, – улыбнулась Айлид и вновь сжала мою руку.

Тем временем процессия покинула кварталы, где проживала знать и выехала на торговые улицы. Они были заполнены, кажется, даже больше, чем те, что мы проехали прежде. Люди оседлали даже фонари, не то что крыши. Королю бросали цветы и выкрикивали добрые пожелания. Он отвечал своим подданным легким поклоном и улыбкой, благодаря их. Никогда монарх Камерата не бывал так близок со своим народом, как в день своего рождения.

Свита была просто сопровождением, и не больше. От нас не требовалось ровным счетом ничего, кроме как следовать за государем, иметь приветливые лица, и не больше. Народ смотрел на короля и только на короля. И тем удивительней было неожиданно услышать:

– Ваше сиятельство! Госпожа графиня Тибад! Пусть хранят вас боги!

Этот звонкий голос отчетливо выделился из толпы. Я порывисто обернулась, отыскивая ту, что прокричала мне благословление, и увидела женщину простого сословия, уже немолодую, но крепкую, с первой сединой в волосах. Я учтиво склонила голову, а после улыбнулась, благодаря незнакомку.

– Где? Где ее сиятельство? – послышался еще один голос, тоже женский.

Обладательницу второго голоса я не нашла, но букет, неожиданно прилетевший в коляску, поймала и подняла руку, чтобы показать, что приняла знак внимания.

– Да благословят вас боги, ваше сиятельство! – выкрикнул второй голос.

– Каков скандал, – шепнула мне Айлид. – Государь наверняка будет недоволен, если ему донесут. Хорошо, что он впереди и не слышит.

Я улыбнулась и спрятала лицо в цветах – мне было безумно приятно! Значит, кому-то мои деяния уже помогли, выходит, простой народ видит в них прок. А значит, всё не зря. Не зря! И пусть еще сделано так мало, но я добьюсь большего для них, для этих женщин, которые призвали для меня милость Богов.

– Восхитительно, – наконец произнесла я и легко рассмеялась.

И, умиротворенно вздохнув, я откинулась на спинку сиденья. Теперь от торжественного выезда я получала искреннее удовольствие. Всего два выкрика, но я была по-настоящему счастлива.

Дворец гудел в предвкушении скорого начала празднества. Народ до сих пор толпился на улицах, ожидая, когда провезут младенца, и Ришемы уже въехали в город. Но так как он был лишь предполагаемым наследником в отсутствии собственного сына у монарха, то не было и торжественной встречи на глазах горожан. Его Высочество должны были принести к подножию трону, и никак иначе.

Да, сейчас сын Нибо и Селии превосходил их по знатности и положению. Вот такой вот забавный пассаж. Сын герцога уже почти являлся принцем, и отцу было впору кланяться своему чаду и воздавать почести. Впрочем, как только государь женится и произведет на свет свое дитя, Высочество вновь превратится в светлость, тем самым утеряв все права на трон, особенно если у короля будет более одного сына. А пока мы ждали наследника престола и его родителей.

Я вернулась в покои, чтобы переодеться к приему и последующему балу. Иву переодеваться было не надо, его наряд на сегодня не менялся. Однако он тоже был здесь и глядел на то, как ловкие пальцы Тальмы поправляют мою прическу и немного меняют ее. Я бросила взгляд на короля через зеркальное отражение. Монарх показался мне рассеянным, взор его хоть и был направлен на нас со служанкой, но уходил куда-то в пространство.

– Тебя что-то расстроило? – спросила я.

Государь встряхнулся. Он поймал мой взгляд через отражение и улыбнулся.

– Нет, – ответил Ив. – Всё идет чудесно. Мне рассказали, что тебя сегодня восхваляли.

– Тебя это задело? – спросила я с любопытством. – Рассердило, расстроило?

– Ничуть, – с легкой усмешкой ответил король. – Мне это пришлось по душе.

– Правда? – я была удивлена.

Нет, я не думала, что монарх обидится на то, что в его праздник и мне досталась капелька народного обожания. И все-таки это было неучтиво и неправильно, если исходить из этикета, а Ив умел становиться занудой, когда дело касалось порядка. Он и сам не был строгим поборником этикета, но он – король, однако от других требовал неукоснительного соблюдения правил. И вот поэтому я ожидала хоть что-то, сказанное едко, однако ошиблась. Государь казался искренним.

– Правда, – он поднялся на ноги, приблизился ко мне и дал знак Тальме удалиться. После присел, обнял меня со спины и уместил голову на плече. – Мне нравится, что ты популярна в народе. Может, пока только единицы заметили то, что ты для них делаешь, но призывать милость богов на кого-то в день рождения короля – это уже что-то да значит. Да, мне это определенно пришлось по вкусу.

– Почему? – полюбопытствовала я.

– Быть может, потому что народ разделяет вкусы своего сюзерена? – хмыкнул государь, а я ответила пытливым взглядом. Однако не стала требовать пояснений, это было всё равно лишено всякого смысла. Раз уж не ответил сразу, то будет изворачиваться и дальше.

– Тогда отчего эта рассеянность? – спросила я об ином. – Что тебя тревожит?

Вместо ответа король поцеловал меня в шею и распрямился.

– Ты готова, душа моя? – спросил он, теперь рассматривая ожерелье на моей шее, то самое, которое подарил мне утром. – Ты вновь права, – неожиданно произнес Ив, – тебе и вправду нужны вот такие вот изящные невесомые вещицы. Отныне я не стану увешивать тебя тяжелыми вычурными побрякушками. Невероятно мило смотрится.

Я поднялась на ноги и развернулась к нему. Накрыв плечи короля ладонями, я заглянула ему в глаза:

– Что с тобой, мой дорогой хищник?

– Ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство, – государь взял меня за руку, поднес ее к своим губам и улыбнулся: – Обо всем этом говорить еще рано. Придет время, и я поделюсь с тобой своими соображениями. Но ты должна знать, что они совершенно безобидны. Так ты готова?

Отступив от монарха, я неспешно обернулась вокруг своей оси и приподняла руки:

– Что скажешь?

– Прекрасна, – рассмеялся Ив, и я ответила:

– Тогда я готова.

Я воспользовалась предложенной рукой, и мы покинули покои. Наш путь лежал в тронную залу. Теперь я входила туда вместе со свитой государя, а не ожидала его появления внутри вместе со всеми придворными. И когда мы спустились, приближенные уже ожидали своего монарха. Здесь же стояли и пажи с мантией, от которой он избавится, как только торжественная часть приема будет окончена. И когда все атрибуты власти были на короле и у короля, он кивнул распорядителю, в почтении застывшему в стороне.

– Вы очаровательны, – шепнул мне Дренг, подле которого я стояла. Он подал мне руку, и я, накрыв предложенный локоть пальцами, улыбнулась:

– А вы всегда хороши, ваше сиятельство.

– Этого у меня не отнять, – не стал со мной спорить болтун.

– Кто ж станет отнимать то, чего нет? – усмехнулся магистр Элькос.