Верцингеторикс приказал ускорить движение. Он не хотел принимать бой на открытом месте, где Цезарь наверняка бы воспользовался своим численным превосходством. Если мы успеем прийти к Герговии, мы получим отменно выгодную позицию. После пяти дней тяжелого марша мы все-таки успели войти в ворота крепости на вершине горы. Подходы к ней на первый взгляд казались очень сложными.

Верцингеторикс отправил всадников с приказом задержать движение римлян, пока его люди разбивали лагерь на склонах вокруг крепости и организовывали охрану водных источников, снабжавших Герговию.

Рикс расставил племенные отряды вокруг стен. Отсюда можно было наблюдать за римлянами внизу, и сколько угодно посылать им самые ужасные проклятия и хвастать воинскими подвигами. Среди наших воинов оказалось немало лучников, так что римляне не рисковали приближаться слишком близко к нашим порядкам. А вот копья приходилось беречь; стрелы выходили дешевле.

Приготовления Рикса к обороне произвели на меня сильное впечатление. Все-таки он постиг военную науку не хуже, чем я — наставления друидов. К тому же он был явным лидером. Это делало их противостояние с Цезарем игрой достойных противников. Вот только по чьим правилам будет вестись игра, предстояло выяснить. Рикс не посвящал меня в детали, которые обязательно обсудили бы друиды. И это понятно. Он — воин, я — друид. Он командовал воинами по своим соображениям, я управлял друидами по своим.

После встречи со мной в священной роще битуригов Нантуа отправил своих друидов на восток. Он дал им задание встретиться с членами Ордена у эдуев. Вместе они должны были отправить депутацию к новому главному судье, только что назначенному Цезарем. Но римлянин не знал, что в состав магистрата эдуев входят друиды, и их слово там не последнее.

Друиды говорили; магистрат слушал. Моим людям удалось убедить собравшихся, что будущее всей Галлии возможно лишь при союзе племен, способном дать отпор захватчикам. Магистрат согласился и в свою очередь надавил на молодого знатного князя Литавикка, которого Цезарь поставил во главе десяти тысяч воинов-эдуев, приказав им идти на соединение с римской армией. У Цезаря уже были всадники из эдуев, но теперь он хотел большего. Я знал обо всех этих событиях, и во время марша на юг детально доработал свой план.

Под командованием Литавикка и его братьев силы эдуев выступили в направлении Герговии на соединение с Цезарем. Но когда они добрались до земель арвернов, их встретили друиды. Организовал встречу главный друид арвернов Секумос. Его люди должны были изображать галльских дезертиров из римской армии.

Они-то и поведали Литавикку и его братьям душераздирающую историю, от начала до конца придуманную мной с помощью Ханеса. Друиды очень убедительно изложили ее. После этого Литавикк обратился к своим воинам со слезами на глазах. Слезы вызвало зелье, распыленное одним из друидов.

— Эти люди стали свидетелями чудовищного преступления! — воскликнул он. — Цезарь ложно обвинил наших всадников в сговоре с арвернами. Их убили без суда и доказательств! С ними пали наши князья, которых мы знали и любили. Вот что нас ждет, если мы пойдем к Цезарю! Римляне вероломны. Хорошо, что нас предупредили эти добрые люди!

В ответ эдуи взревели от ярости. Они немедля напали на небольшой римский отряд, сопровождавший фургоны с зерном и провиантом, и убили всех до последнего человека. Потом повернули назад, чтобы поведать историю остальным и отомстить за погибших всадников, убивая всех встречных римлян. Обдумывая свой план, я учитывал кельтский характер, готовый к взрыву в любой момент.

Цезарь готовился к сражению с Верцингеториксом, когда пришли известия о восстании среди эдуев. Если дать ему разгореться, оно, несомненно, захватит и другие племена, пока сохранявшие верность Риму. Может полыхнуть вся Галлия и тогда положение Цезаря станет незавидным. Мне часто мешала рассредоточенность, вызванная необходимостью решать множество задач сразу, теперь пусть она помучает Цезаря, вынужденного заниматься самыми разными делами одновременно. Ему придется идти к эдуям и убеждать их в ошибке. Никто ведь не трогал всадников, все они пребывали в добром здравии. Конечно, они удивились, услышав о том, что Литавикк со своими людьми повернул назад. Они уверяли Цезаря, что не повинны в делах своих соплеменников.

Одновременно с этими заботами Цезарь продолжал укреплять свои позиции возле Герговии. На соседнем холме римляне начали земляные работы. Они собирались проложить глубокий окоп, чтобы подойти как можно ближе к крепости.

Ночью мы с Риксом стояли за воротами, глядя вниз на огни римского лагеря: тысячи людей не спали там.

— Возле одного из этих костров сидит Цезарь, — задумчиво проговорил Рикс. — Как полагаешь, о чем он думает там?

Я развернул поисковую сеть, пытаясь нащупать разум римлянина. Он был совсем рядом, и это завораживало. Наши мысли смешались, как дым двух соседних костров.

— Ему интересно, о чем думаешь ты, — сказал я совершенно серьезно.

— Фокус с эдуями — отличная придумка, но это ненадолго.

— Зато теперь ему придется поделить армию, — сказал я. — Думаю, на рассвете он уйдет к эдуям и возьмет с собой часть воинов. Оставит ровно столько, сколько необходимо, и никак не больше. У него действительно нет другого варианта.

— Ну что же, тогда давай отпразднуем хотя бы такой успех! — воскликнул Верцингеторикс.

Пока небо не начало бледнеть, вожди свободной Галлии ели, пили и пели в королевском доме в Герговии. Вкус победы не сильно отличался от вкуса вина. Он бродил и в воздухе, и в крови воинов. Когда возникает уверенность в победе, мужчин охватывают гордость и высокомерие. Сидя рядом с Риксом, я слушал их похвальбы и хотел только, чтобы каждый из них сохранил в себе этот настрой. Рядом Ханес пожирал здоровенный кусок жаренной свинины. Бард вытер жир с бороды.

— Помнишь, я говорил тебе, что сочиню великую балладу, если останусь с Верцингеториксом? — напомнил он мне.

— И как твои успехи? Начал хотя бы?

— Начал?! — Ханеса расхохотался так, что его почтенное чрево начало подпрыгивать. — Да я почти закончил! Мне нужен героический финал. Вот если бы Цезарь сошелся с Верцингеториксом в поединке! Наш герой порвал бы этого недомерка ромея в клочья!

— Именно поэтому мы никогда не увидим Цезаря на поле боя рядом с Верцингеториксом, — заметил я. — Римлянин слишком умен, чтобы совершить такую ошибку. Поединок — это не его метод. Он предпочитает другие схемы битвы.

Про себя я подумал, что мозг Цезаря многократно превосходит мощь его тела, и сейчас он противостоит нам с Риксом. В нашей команде Рикс выполнял роль сердца, а роль головы досталась мне. Вот такая двуликая Галлия.

В тот вечер среди женщин на празднике присутствовала Онуава, жена Рикса. Не знаю, чего я ожидал от женщины, на которой Рикс решил жениться, но первое впечатление от знакомства с ней меня удивило. Это оказалась светловолосая высокая женщина с телом атлета, львиной гривой волос и кошачьей манерой движений. Этакая слегка прирученная львица.

— Помнится, ты говорил, что уж если женишься, то на женщине, не доставляющей неприятностей, — напомнил я ему его же слова.

Он взглянул на Онуаву осоловелыми глазами.

— Ну и что? Я так и сделал! От нее никаких проблем.

Почувствовав его взгляд, Онуава обернулась, нашла нас глазами и улыбнулась самым двусмысленным, завлекающим образом. Причем я мог бы поклясться, что улыбка предназначалась нам обоим. Вместе.

— Сдается мне, ты сочиняешь, Царь Воинов, — сказал я Риксу, но он лишь пожал плечами и рассмеялся.

Перед рассветом, едва небо на востоке начало наливаться серебром, мы с Риксом поднялись на стены наблюдать, как Цезарь отправляется к эдуям. Он взял с собой четыре легиона и всех всадников. Такие силы говорили о том, насколько важным он считает восстание эдуев. Разглядывая строгие колонны римских легионов, я заметил впереди самого первого из них крошечную фигурку в малиновом плаще. До нее было все-таки слишком далеко, но я не сомневался — это Цезарь. В один из моментов предводитель остановился и оглянулся на Герговию. Я не удержался и помахал ему рукой.