А Макс снова и как-то вдруг оказался очень рядом, притиснул к себе, заставив ткнуться лицом в мягкий свитер, накрыл полами расстегнутой куртки и воротник из дивного волка поднял, спрятав Лену с головой.

– Не реви, – повторил откуда-то сверху. – Суровые алькирии не рыдают.

– Я не валькирия, – прогундосила Старообрядцева.

– Значит, воспитаем.

[1] В данном случае имеется в виду систолическое артериальное давление.

[2] Имеется в виду Анна Павлова, великая русская балерина. Один из её коронных номеров, исполняемых под композицию К. Сен-Санса «Лебедь», за манеру исполнения публика прозвала «Умирающий лебедь»

[3] Рантье – человек, живущий на доход от капитала, например, на проценты от банковских вкладов.

[4] «Говорю, боитесь, что ли, на самом деле меня избить? Только болтаете, да ещё и при свидетелях. Нормально решить проблему испугались?» (смесь блатного и жаргона так называемой гопоты).

Новогоднее настроение слиняло, стекло с города вместе с вмиг раскисшими сугробами, будто его и не было никогда. На головы разочарованных, а оттого злых людей сыпала ледяная сечка – сразу и не поймёшь, снег это или дождь такой странный. Вместо асфальта склизкая каша, под которой воды по щиколотку, а ещё ниже лёд. Деревья стояли нахохлившиеся, мокрые и подмигивающие гирлянды дела не спасали, наоборот, они казались какими-то убогими и жалкими, как старый клоун. В общем, никакой тебе радости, все кругом злые, раздражённые, уже с утра уставшие, к вечеру же, кажется, кусаться готовые.

А у дяди второй день подряд болела голова, он стал капризен и занудлив, требовал к себе какого-то особого внимания, упрекал племянницу в равнодушии, глупости, криворукости, эгоизме и окончательно сбрендил на своих конъюнктурных передачах, заявив, что российский президент никакой не российский, тот помер давно, а правит всеми заокеанская марионетка, которому лицо пересадили. И потому всех, ну совершенно всех скоро ждёт неминучая и мучительная смерть или рабство у заграничных олигархов, что ничуть не лучше, понятно.

В общем, идти домой не хотелось совершенно, но и стоять на подъездном порожке, ловя за шиворот щедрую капель с карниза, до бесконечности невозможно. Ленка вздохнула, втянула носом по-мартовски неприветливый воздух и совсем уж было собралась в семейный уют, как дверь распахнулась и саданула ручкой под рёбра, едва не свалив Старообрядцеву в лужу.

– Да пошёл ты! – рявкнул выскочивший мужик непонятно кому и, развернувшись к подъезду, продемонстрировал в темноту фигуру из одного пальца. – Козёл!

– Сам такой! – вызверилась Ленка, тряся ногой. Ледяная жижа всё-таки залила в ботинок и теперь хлюпала под носком. – Не пробовал смотреть, куда несёшься?

– И ты пошла в ..! – ещё больше завёлся мужик и вдруг сообщил совершенно спокойно. – Лена. – Он на самом деле не спросил, а констатировал факт, причём явно для него приятный. – Я вас уже неделю ищу. Куда вы подевались?

– А чего меня искать? – буркнула Ленка, поудобнее перехватывая пакет с йогуртами и сосисками.

– Просто хотел вас увидеть, – радостно заявил Андрей. – Но я же ни телефона вашего не знаю, ни адреса, а Макс молчит, как партизан. Если б вы знали, как я вам рад! День такой отвратный, а тут…

«Ещё вы нарисовались» напрашивалось само собой.

– Здрасти, – помолчав, поздоровалась-таки Лена, ладонью поправив шапку.

– Слушайте, вы есть хотите? – невесть к чему спросил красавец.

– Хочу, – сдури призналась Старообрядцева.

– Лена, – Андрей молитвенно сложил руки и умильно заглянул ей в глаза. Получилось у него это ничуть не хуже, чем у кота из мультика про троллей. – Я вас умоляю, составьте мне компанию. Тут совсем недалеко есть тихое местечко и кормят прилично. Хотя готов ехать, куда захотите.

– Да никуда я не хочу!

– Ну, пожалуйста! На самом деле день хоть в петлю лезь. Клянусь, только ужин, потом подвезу, куда скажете, пусть даже на Марс.

– На Марс не надо, – Ленка против собственной воли разулыбалась, уж больно смешную физиономию скроил Андрей, да и на самом деле выглядел он усталым, замученным даже. – Но у меня тут пакеты, да я и… – «Не одета» ей всё же удалось на языке удержать.

Уж больно по киношному звучала фраза, жеманненько так. И Лена, конечно, была одета, только не для похода в ресторан, а для работы.

– К чёрту пакеты, – заявил блондин, решительно отбирая баулы с йогуртами и засовывая их в багажник то ли танка, то ли всё-таки машины, стоявшего тут же, у самого подъезда. Лена, пробираясь к дому по кромочке, чтобы в лужу не соскользнуть, ещё подивилась, что за нехороший человек додумался так раскорячиться. Оказывается, вот такой. – Какую кухню предпочитаете?

– Вкусную, – пробормотала Ленка, карабкаясь на сиденье.

– Заказ принят. А знаете что? – Андрей, опершись ладонями о крышу машины, заглянул в салон, куда уже забралась Старообрядцева. – Есть ещё одно деловое предложение. А ну их к чёрту эти уютные местечки. Поехали ко мне. У меня есть шикарная баранина, замариновать успел, а приготовить нет. От вас потребуется только сидеть на диване, пить вино и превозносить мои кулинарные достоинства. Лена! – Блондин выпрямился, потому что девушка успела вылезти из машины, умудрившись-таки провалиться в сугроб едва не по колено. – Ну что вы, действительно! Боитесь, что я на вас наброшусь и лишу девичьей чести? Да в самом-то деле, у меня не настолько серьёзные проблемы с женщинами, чтобы вас насиловать.

– Ну и не надо! – очень к месту ляпнула Ленка.

Блондин постоял, хлопая глазами, откинул пятернёй чёлку и заржал, окончательно потеряв возможность отужинать в обществе Старообрядцевой.

Подъездная дверь снова хлопнула, выпустив на крылечко диво в пушистой белой шубке и сапожках на километровых каблучищах.

– …! – выдала дива нежным голоском, поскользнувшись на мокром порожке. – Что за …кая погода? Ой, Андрюша, ты ещё не уехал? Как хорошо! Подвези меня, пожалуйста.

– Ты что здесь делаешь? – мигом посуровел блондин.

– Да я… – Степашка, видимо, только заметившая Ленку, поморщилась, зябко закуталась в воротник своей чудной шубейки, обеими руками прижав мех к щекам. – Мне надо в гастробутик, это на Некрасова. Хочу Максику на ночь сделать смузи. Ему витамины нужны, выглядит он неважно, да и спит плохо. Может, на завтрак ещё что-нибудь прихвачу, а то у нас в холодильнике совсем пусто.

– Хозяйственная ты наша, – похвалил певичку Андрей и остался стоять, не спеша её в машину приглашать.

Спит, значит, господин Петров неважно, в холодильники унихничего нет и позавтракать Максику, бедняжке, нечем. Одна надежда на диво дивное вместе с её шубкой и каблуками.

– А что вы хотели из баранины приготовить? – эдак ненавязчиво поинтересовалась Ленка.

– Да просто рёбрышки запечь, – тут же воспрял блондин. – Вы не пожалеете, обещаю. Но если вам больше рыба нравится…

– Баранина вполне подойдёт, – царственно смилостивилась Ленка, царственно же садясь в машину.

Правда, при этом изловчившись приложиться макушкой о притолоку – или как там это в танках называют? – но даже не поморщилась, поэтому Степашка вряд ли заметила. Хотя было всё равно больно.

– Андрей, я… – проканючила певица, скрывшись в шубке почти до бровей.

– Прости, дорогая, занят, – коротко гавкнул красавец. – Как-нибудь созвонимся.

Наверное, три правила, про которые говорила Элиза Петровна, вывели не зря, кто бы их ни придумал, ангелы там или люди. Злиться и желать плохого другому – не хорошо, как не посмотри. Правда, Ленка как раз никому ничего и не желала, но вот подленькая, гаденькая радость всё-таки шевельнулась, потирая склизкие ладошки, когда Старообрядцева смотрела, как уменьшается Степашкина фигурка в зеркальце на боку машины. Даже почти жалко стало певичку, такой несчастной и одинокой она казалась под светом подъездного фонаря, в косой снежно-дождевой мороси.