© Козьякова М.И., 2023

© Издательство АСТ, 2023

Здравствуйте, дорогой читатель!

Для первого знакомства необходимо представиться. Эта книга приглашает Вас совершить путешествие в чужой и чуждый, странный мир Средневековья, познакомиться с ним и поговорить о нашем далёком прошлом. Нашем ли? Это ещё вопрос. Конечно, было и нечто общее у русского и европейского Запада, собственно европейские черты и характеристики жизни того далёкого времени были едиными, но много было и отличий. Так что лучше, во избежание путаницы, сразу же определиться, что говорить мы будем исключительно о средневековом Западе.

И ещё необходимо сделать целый ряд пояснений, чтобы избежать неожиданностей и чтобы чтение могло доставить максимум удовольствия, удовлетворив такой естественный интерес к прошлому. Собственно говоря, любая рассказанная история – это путешествие на машине времени. Поскольку наше путешествие виртуальное, оно будет безопасным и даже приятным – совсем не таким, каким оно было бы в реальной жизни. Книга, великое создание «Гутенберговой эры», позволит нам совершенно безопасно приблизить к себе те незапамятные времена. Возможно, совершаться сие путешествие будет с комфортом, поскольку «путешественник» сможет удобно и уютно расположиться с книгой на диване.

Следует, конечно, остановиться на содержании этого рассказа. Давно уже канули в прошлое те дивные времена, когда получить знание, информацию можно было, просто слушая пение неких рапсодов или аэдов, сказителей древних эпических поэм и всевозможных саг. В Новое время их заменили магистры и профессора, вещавшие с университетских кафедр. И сейчас во всех гуманитарных университетах, конечно, преподаётся история, в том числе история Европы. Более того, она преподается и в школах. Тематика этого курса, однако, достаточно ограничена, и к тому же далеко не все читатели заканчивали университеты или же исторические факультеты. И поэтому нам необходимо данное предисловие. Оно позволит читателю со знанием дела обращаться с расплывчатым, но весьма популярным в нашей жизни термином «повседневность».

Обычная жизнь людей в тот или иной период времени – это повседневная жизнь. Но с самим понятием «повседневность» возникает масса проблем и трудностей, хотя повседневность принадлежит к наиболее значимым сферам культуры, представляет собой базисную, фундаментальную структуру. Культура повседневности – казалось бы, чего проще… Однако культура в обычном, бытовом понимании – это искусство, философия, идеи и идеалы, нечто высокое, а повседневность – некая низменная проза жизни. О чём же пойдет речь? Культура повседневности – это ли не парадокс, оксюморон, сочетание противоречащих друг другу, несовместимых понятий? Давайте разбираться.

Бюст римлянина из Отриколи, который традиционно отождествляют с Катоном Старшим. 80-е годы до н. э., Рим, музей Торлониа

На протяжении длительного времени понятия «культура» и «повседневность» существовали автономно. Их пути не пересекались ни в научных трактатах, ни в обыденном представлении, и потому долгим и тернистым был их путь навстречу друг другу. Впервые слово «культура» встречается в античности, у Марка Порция Катона Старшего, цензора Римской республики. В его трактате о земледелии – одном из самых древних, ранних произведений на латинском языке – говорится об агрикультуре как о возделывании земли, уходе за ней.

С XVII века понятие «культура» существует как термин, как самостоятельная дефиниция. В классической философии она рассматривалась как результат просвещения, как цвет бытия народа, изящный, но бренный и хрупкий – в частности, у Й. Гердера. И. Кант, рассуждая о ней, апеллировал к нравственному совершенству и долгу. В идеалистической философской системе Г. Гегеля она представлена как некий высокий уровень абстракции. С другой стороны, культура в его представлении тесно связана с духом народа и потому выступает в форме творений, создаваемых этим народом. Гегель выделяет культуру «теоретическую» и «практическую», моральную и интеллектуальную, закладывает культурную иерархию, говоря о «высших» и «низших» культурах. Далее ученые приходят к выводу о расширении смысла понятия «культура»: её противопоставляют природе. Эта идея оказалась плодотворной, особенно для изучения повседневности, поскольку она определяла культуру в её максимально широком, антропологическом, то есть человеческом ключе: «…природа есть совокупность всего того, что возникло само собой… Противоположностью природе в этом смысле является культура как нечто, что непосредственно создано человеком».

Двойственность и даже поляризация смыслов прослеживается и в истории её появления на отечественной почве, в происходящей с ней эволюции. Как отмечают исследователи, понятие «культура» получает в России распространение в первой половине XIX века. Оно первоначально бытует в тех кругах интеллигенции, которые были связаны с образовательной или издательской деятельностью: в среде литераторов, издателей, в профессорско-преподавательском корпусе.

Литография Ф. Куглера. Гегель с берлинскими студентами. 1828

Смысловая аура понятия «культура» весьма близко соприкасается, а то и отождествляется с понятиями «образование», «воспитание», «просвещение». Именно в этом смысле трактовали культуру русские философы, заложив тем самым традицию её использования в среде русской интеллигенции. Например, у В. Соловьева она связана «с миром божественного», а у Н. Бердяева – с сакральным культом, традициями, с «жизнью религиозной»; к тому же он считал, что культура «аристократична» по своей сущности. У И. Ильина она «духовна по своей природе», а у К. Леонтьева она есть «система отвлечённых идей». В трактовке символистов культура понималась так же однозначно – исключительно как духовная.

Иная линия интерпретации феномена культуры идёт от социальных реалий отечественной истории. Необходимость повышения культурного уровня народных масс была провозглашена насущной задачей после Октябрьской революции, в период так называемой социалистической культурной революции. Тем самым был дан старт широкому распространению этого понятия в обиходной речи и одновременно его трансформации как системы норм и правил поведения, как определённого интеллектуального стандарта: «культурный человек», «культурное поведение».

Данный процесс происходил одновременно с утверждением в качестве официальной идеологии марксизма с его приматом материального производства. И потому в обществе закрепились понятия «культура производства», а также такие гибриды, как «физическая культура», «правовая культура». В планово-хозяйственной системе СССР сложилась практика применения данного термина в узкоотраслевом смысле: культура как отрасль народного хозяйства. К ней, помимо искусства, относились библиотеки, музеи, клубы и другие учреждения непроизводственной сферы, выполнявшие образовательные, воспитательные, рекреационные функции. Утверждается уникальный отечественный термин «учреждение культуры». Естественно, феномен повседневности с присущими ему характеристиками тривиальности и рутины не мог быть соотнесён ни с высокими творческими достижениями интеллектуальной или художественной деятельности, ни с идеалом культуртрегерства.

В свою очередь, повседневность как важнейшая и «вечная» тема культуры также имеет длительную историю. В различные исторические периоды она воспринималась и оценивалась по-разному. Начиная с эпохи Возрождения повседневность получает сословный характер и оценивается как характеристика низших сословий. У просветителей она обретает вообще негативный оттенок: в духе приоритета Разума, всего рационального они противопоставляют природу и человека, чувства и разум. Этот «разрыв» реальности, резкое и жёсткое противопоставление природы и человека, существовавшее на протяжении двух столетий, входит в идею Прогресса. Прогресс достигается усилиями людей, и человек предстает творцом и демиургом, призванным перестраивать жизнь в соответствии со своими гражданскими, нравственными идеалами. Ориентируясь на мир логики и порядка, прогрессистский идеал отрицал бытовой план человеческого существования. Место повседневности было определено в одном ряду с дремучей патриархальностью, стало синонимом невежества и суеверия.