Помедлив, Креод нерешительно проговорил:

– Господин…

Не дождавшись продолжения, я поторопил его:

– Ну.

– Господин, с этого дня на людях я буду вести себя так, как мы и договорились. И вы тоже должны держать себя в руках.

Я фыркнул и тронул коня каблуками.

Мы проехали, пригнувшись в низких воротах, и двинулись по краю двора, чтобы не заставлять лошадей проваливаться в грязь. Сидевший под навесом стражник в синих и жёлтых цветах Дома Денудо при виде нас подавился морковкой. Заполошно вскочил, оправляя плащ и пытаясь пристегнуть меч.

Креод погрозил ему кулаком и приложил палец к губам. Стражник медленно кивнул и попятился от нас вглубь двора. Я лишь хмыкнул и отвернулся.

Вряд ли он узнал меня. Шёлковые одеяния идара давно в седельной сумке. На мне нет цветов Дома. Теперь на мне доспех бедного наёмника. Длинный, до колена стёганный красный халат-безрукавка. Сверху накинута короткая кожанка со стальной чешуёй от локтей до низа живота. Никакого герба Дома Денудо. Лишь на полах халата вышит древний змей, да на пряжке синего пояса чёрная оскаленная волчья морда, символ наёмников.

Так же одет и Креод. Так что стражник мог узнать его только в лицо.

Внутри трактира оказалось чище, чем снаружи. Правда светильники были на дешёвом масле, а фитили, похоже, никто и никогда не подрезал – они нещадно коптили. У матушки нерадивый слуга уже давно оказался бы наказан.

Впрочем, пацан, что подбежал к нам, выглядел так, словно только что вернулся с пробежки вокруг замка. И при этом тащил валун ничуть не меньше моего. Непохоже, что он тут отдыхает.

Скользнув взглядом по нашим запылённым за эти два дня доспехам, буркнул:

– Есть каша. И рыба, – подумав, негромко добавил. – Берите кашу. Рыба уже поржавела.

Я переспросил:

– А мясо?

Пацан перевёл безразличный взгляд на меня, пожал плечами:

– Нету мяса.

Креод хлопнул по столу ладонью:

– Давай кашу.

Должен признать, что запихал я её в себя с трудом, больше налегая на чёрствый хлеб, испечённый, наверное, ещё в начале десятицы. А после, ощущая, как она комом встала в животе, ещё долго ворочался на жёсткой лавке, пытаясь сообразить, насколько же хуже была рыба, раз пацан советовал её не заказывать.

Один трактир сменялся другим. Не всегда они оказывались чище, но вот еда становилась всё лучше и лучше. Мне даже не нужно было спрашивать Креода о причинах этого. Достаточно было, покачиваясь в седле, подумать своей головой и вспомнить уроки сабио Атриоса.

У нашего Малого дома Денудо мало земель под посевы и мало хороших лесов. Зато много каменистых склонов и пустошей, где кости гор прикрывает слой земли толщиной не более пяди. Да и те изрезаны глубокими оврагами. А тот, первый трактир стоял там, где хоть кто-то из купцов может проехать мимо, не заезжая на земли Денудо. И при этом не выглядел как место, в котором не протолкнуться от людей. У нас в замке обоз с товарами и вовсе появляется лишь четыре раза в год.

А чем дальше от наших гор, тем больше лесов, тем шире реки и тем чаще встречаются поля. Да и земля под ногами совсем не та скудная и серая, смешанная с камнями, что покрывает наши владения.

Креод ткнул пальцем чуть в сторону:

– Оттуда будет замечательный вид, – следом, понимая, что дорога пустынна, добавил. – Господин.

Я молча ударил пятками коня, заставляя его перейти с шага на рысь.

На пригорке я остановил его, огладил ладонью по шее, успокаивая и хваля. Сам же глазел на открывшийся город. Второй город, что я видел в своей жизни.

Малые дома – это земли, чьё богатство не позволяет им закладывать города. Если на землях есть город, то это сразу даёт понять – владения полноценного Дома. Удел Малого – выселки и деревни. Только потому, что по горам проходит граница с Андамо, замки Малых домов так велики и так хорошо защищены. Впрочем, замок, в котором мы живём, выстроен ещё в дни величия Первого дома Денудо. И гораздо больше любого из замков любых других Малых домов севера.

Не раз на осенних ярмарках я видел таких владетелей, что живут всего лишь в большом каменном доме размером с нашу главную башню.

Креод тоже поднялся на пригорок и негромко сообщил мне то, что я и сам прекрасно понял:

– Вествок.

Вествок, крайний город севера, сердце Великого дома Опулето. И первая из земель севера на нашем пути, которая никогда не принадлежала Денудо. Владетель Опулето был нашим верным союзником, пока наш род не стал слабеть. Но и потом, когда Денудо начали своё падение, не взял себе и крохи наших земель. В отличие от многих других родов. Как сказал однажды отец: «Уже одно это достойно уважения».

На въезде Креод заплатил налог. За нас двоих и за лошадей.

Дав мне привыкнуть к сутолке и гаму, который царил на улицах города, Креод повторил то, что сказал мне на пригорке:

– Начнём с дела.

Добавлять «господин» в толпе, конечно же, стало против нашего договора. Но я уже и привык.

Кивнул Креоду и хлопнул коня по шее:

– Вперёд.

Нам нужно присоединиться к обозу какого-нибудь средней руки купца. Мелкие не нужны нам, потому что ищут не тех, кто просто поедет рядом, а тех, кто будет защищать обоз, настоящих наёмников с мечом, а не таких притворщиков как мы. Да и просто на слово не поверят, потребуют рекомендательных грамот от нашего отряда или хотя бы имён тех, кто за нас поручится.

Большим не нужны мы. У них и без того всё хорошо и с охраной, и с прибылью. Наши деньги не заставят их изменить этого решения.

Так что мы ищем того купца, у которого есть своя охрана, но при этом он не так уж и доволен делами, не боится пяти-десяти мутных попутчиков, и не откажется от лишних денег из их рук.

Я в этом мало что понимал, поэтому молча следовал за Креодом из одного постоялого двора в другой. Но едва мы оказывались на улице, задавал вопросы. Не дело, что без него я полностью беспомощен. И отец, и матушка не раз говорили, что нельзя требовать от других того, в чём ты сам не разбираешься. Поэтому я могу даже подковать грауха. Криво и косо, но могу. А ещё могу…

Креод недовольно прикрикнул:

– А ну, с дороги!

И щёлкнул языком. Конь под ним захрипел, ничуть не хуже грауха, наклонил голову, пошёл вперёд, впечатывая копыта в мостовую. С его пути порскнули в стороны какие-то оборванцы, что загораживали нам выход с узкой улочки.

Я проводил их взглядом и убрал пальцы с рукояти меча.

За крохотной площадью, почти целиком забитой людьми, повозками и лошадьми, Креод спешился. Ведя коня за узду, двинулся в ворота. Я тоже соскочил с седла, едва не вляпавшись в конские каштаны. Скривившись, поспешил следом.

Спустя десяток минут мы наконец нашли купца: гладко выбритого широкоплечего здоровяка с кинжалом на поясе и пронзительно голубыми глазами, которые достались ему с кровью уроженца королевства Лано. Двадцать поколений назад закончилась война с ними. С тех пор у нас чаще можно встретить такие глаза.

Купец окинул взглядом наших коней, оглядел нас самих. Проследив его взгляд, я поправил пояс, потуже перетягивая доспех.

Купец отвёл глаза и кивнул:

– Почему бы и нет. Ездили уже?

Креод спокойно ответил:

– Я-то много раз, а вот у племяша первое путешествие.

Купец почесал щеку, пожал плечами:

– У меня всё как у всех. Общий котёл и прочее.

– Ну и отлично. Сколько?

– Скажем… – Купец, помедлив, предложил. – Пятнадцать монет для ровного счета. Устроит?

Теперь кивнул Креод:

– По рукам.

Они хлопнули другу друга по ладоням, купец, приняв монеты, сообщил:

– Отправляемся через два дня. Ночевать пока можете в конюшне. Своих пока кормите сами, лишнего овса у меня нет.

Креод хмыкнул:

– Два так два.

И потянул коня за повод. Я молча двинулся следом за ним.

Не могу сказать, что поездка с обозом сильно отличалась от путешествия в одиночку. Разве что рядом постоянно кто-то болтал: купец, охрана, возницы. Да готовили по вечерам сразу на всех, не нужно стало заботиться об этом.