Одуванчиков Ярослав катался на компьютерном стуле на колесиках, отвечая на многочисленные сообщения в социальных сетях и форумах. После каждого ответа мальчик отвлекался, поправлял очки в черной оправе, соскальзывающие на кончик носа и носимые только дома, и щелкал пальцами облачка-эмоции, которые шипяще лопались. Притворяться нормальным было сложно. И вот сегодня, в последний день весенних каникул, Ярик усердно раздумывал: поведать друзьям о своих антимагических способностях или нет?

Рассказы дедушки, у которого мальчик гостил каждое лето, воспринимались как сказки. Сначала Георгий Николаевич поведал, что его жена волшебница, а сам он, как и множество мужчин рода, умел чары разрушать, но так как родители Ярика обычные, им об этом знать необязательно. Впечатлительный мальчик довольно кивал и продолжал наслаждаться красочными историями. Затем, лет в десять, дед познакомил его с Духом: этаким невысоким старичком, скрипучим и хозяйственным. А еще через год, когда воплощенные эмоции стали реальностью, научил разрушать магию и плетения Силы. В школе номер шестнадцать Ярик старался не обращать внимания на волшбу, дабы его не посчитали чокнутым, но с вмешательством Потапова в жизнь некоторых личностей, это становилось все сложнее. Однако во время Осеннего бала ему крепко досталось, все способности оказались бессильны перед черной кляксой-баллоном. А теперь и Оля сильно изменилась. В общем, мальчик решил влиться в круговерть странностей с головой.

Зазвонил телефон. Мишка, старый приятель, учащийся в другом районе в двадцать третьей школе, звал гулять. Его одноклассники хотели побродить между старых ржавых аттракционов. Одуванчиков чесал кончик носа, слушая аргументы в пользу положительного решения. И в конце концов согласился. Не так уж и часто удавалось пообщаться с другом.

Мишка и еще трое ребят ждали Ярика возле «Волны», жуя на прохладном весеннем ветру чипсы со сметаной и луком. Самый мелкий из них левой рукой прижимал к себе бутылку колы. Мелкого звали Леша, он всю дорогу молчал, изредка вставлял пару-тройку слов, будто короткая рекламная пауза во время показа фильма. Паша и Коля, наоборот, разговаривали без умолку, точно боялись безмолвствовать. Добрались ребята до старого района быстро.

Перед Яриком высились ржавые ворота, обмотанные цепью и запертые на висячий замок. Но удивляло его не это, а магические плетения, похожие на шипастые стебли.

– И зачем вы сюда хотели? – спросил Одуванчиков, покосившись на приятелей. – Заперто, и там еще снега полно.

– Ты разве не знаешь? – Колян выхватил у Леши колу. – Эти аттракционы – одна из загадок города. На каникулах кто-то из старшеклассников запустил флэшмоб «ужасов». Вот все и стремятся залезть сюда. Где-то тут есть дыра в заборе.

Не успел Коля договорить и полетел на Ярика, разливая на куртку и землю колу. Ярика ждала встреча носом с воротами, для избежания которой мальчик выставил вперед руки. Соприкоснувшись, лопнуло магическое плетение, замок камнем рухнул, цепь разлетелась на кусочки, ворота распахнулись. Рядом громко ругался Коля, Мишка смеялся, Леша мечтал исчезнуть. Где-то в глубине парка скрежетали качели, заржали кони каруселей. Нечто черное зазмеилось наружу.

В музыкальной школе всегда присутствовала какая-то особая атмосфера: на первом этаже стояла прохлада, часто хлопала входная дверь, пропуская и выпуская учеников, сквозь стены классов проникала классическая музыка, лились гаммы, с ними соревновался хор, выводя стройные звуки знакомых песен, выстраивая гармонию. В кабинете по вокалу собрались девушки и две преподавательницы – подготовка к «Вечеру романсов» переходила в последнюю стадию.

– Лена, давай еще раз, – сказала Татьяна Владимировна, стоящая в конце зала. Она дирижировала. Эльвира Закировна, учительница по фортепиано, отвечающая за аккомпанемент, согласно кивнула. – Ты слишком спешишь, от этого Настя все ускоряет темп, общая картина разрушается. Еще раз, только спокойнее.

До «Вечера романсов» оставалось две с половиной недели, и все выкладывались на полную: Настя Юрьева решила, что аккомпанемент должен быть идеальным, постепенно раздражалась сильнее, так как ничего не получалось; Кристина Лужайкина в начале каникул простыла и берегла горло; Макарова Вера – четырнадцатилетняя, темноволосая девочка из 9 «В», периодически поглядывала в распечатки, чтобы сосредоточиться на ошибках. Рядом с ней сидела Лейкина Катя, лучшая подруга и одноклассница, внимательно слушала учительницу. Изотова Полина, с новой четверти переведенная в школу номер шестнадцать в 8 «Б», старалась не заснуть.

– Так, достаточно, – Татьяна Владимировна хлопнула в ладоши. – Лена присядь пока. Марина, ты следующая. Пятнадцатилетняя Александрова Марина из 9 «А» в музыкальной школе считалась лучшей, покоряющей людей завораживающим сопрано. Ей аккомпанировала Лужайкина.

Настя передернула плечами, слегка улыбнулась Кристине, как бы передавая эстафету, и, не обращая на Морозову внимания, подсела к Семеновой Лере, русоволосой и сероглазой девочке из 10 «Б», немножко рассеянной, но добродушной и открытой. Лена, погруженная в себя, не замечала негатива Юрьевой. Еще недавно хорошо общавшиеся девочки, относились друг к другу с холодом Арктики. «Новая Настя» себя устраивала – уверенная, решительная, где-то даже резкая, дурацкие косички срезаны, без очков исчезла тяжеловесная серьезность. Теперь у нее есть хороший парень Глеб и много друзей из старших классов. Но все равно в воздухе витала некая недосказанность, чего-то не хватало… Постоянно находящаяся Оля Пряжкина была не рядом и жила другой жизнью.

К сожалению, Оля Пряжкина не выглядела грустной или расстроенной по поводу потери лучшей подруги. Она все время сияла, радостно смеялась в окружении ребят; девочка, словно переродилась. Хотя Юрьева знала причину изменений. Что больше удивило Настю? Странности вокруг? Или наличие мага в школе? Нет. В первую очередь, ее поразило желание Оли сделать кому-то больно, ее нападки на Лужайкину, с которой Настя мечтала сдружиться.

С каждым днем помириться становилось сложнее: Настя не спешила сделать первый шаг, а Оля сохраняла дистанцию, не признавая, как думалось Юрьевой, свою неправоту. Мысли восьмиклассницы кружились хороводом, сделав вывод – во всем виновата Измайлова Варя. Если бы эта десятиклассница не втянула Пряжкину в неприятности, не забивала голову всякой магической чепухой, они бы не поссорились.

Вокруг Юрьевой собиралось нечто темное, бесформенное и пугающее, но она пока не замечала будущих проблем, продолжая подкармливать его негативными эмоциями.

2

Родители Маши и Наташи Костик были в разводе, поэтому, едва девочкам исполнилось три года, их мама, по предложению родственников, переехала из теплого Воронежа на север. Внешне дочки пошли в отца, мать же была блондинкой, хоть и потемневшей со временем. Она работала адвокатом, а по выходным с удовольствием занималась дочерями и вела активный образ жизни. У Маши и Наташи перед глазами всегда был образ матери – сильной независимой женщины, привыкшей рассчитывать только на себя и встречать трудности стойко, с высокоподнятой головой. Девочки выросли свободолюбивыми и обожающими посмеиваться над окружающими. Папа говорил, что их предки – бунтари из Подмосковья; мамины родственники рассказывали байку о предке, набившему морду чиновнику и подавшемуся в казаки. Насколько правдивы были эти былички неизвестно, но близняшкам нравились.

К дружбе они подходили крайне серьезно, поэтому почти все ребята не поднимались выше отметки «приятель». Копейкина Света приметила близняшек с первого появления в школе еще в первом классе. Наташа, считавшаяся старшей, переглянусь с Машей, и они вошли в свиту самопровозглашенной королевы. Оставаясь на нейтральной позиции, девочки держали свое мнение при себе. Но вот близняшки перешли в 10 класс, и нахождение со Светой стало приносить скуку и напряжение. А в начале третьей четверти совсем перестали с ней общаться, как и Марина Пронкина. Правда, Копейкина в тайне верила, будто толстушка передумает, попросит прощения и вновь станет послушной подругой. Свету не спешили разубеждать.