Колибри на Владика никакого внимания не обратил. С такими, как он, клиентами, любящими после нескольких рюмок от скуки потрепаться, ему приходилось встречаться более чем предостаточно. А тем, в принципе, было и не важно, кто он, собеседник. Мужчина, женщина, молодой, старый, умный, глупый. Болтая, они слушали только самих себя. Хотя из вежливости, конечно, задавали вопросы, проявляли, так сказать, интерес к собеседнику. Им надо было что-то отвечать. Хотя вопросы раздражали. Кому, к примеру, какое дело, почему Колибри подрабатывает официантом? Или, вообще наглость, сколько он зарабатывает? Но потом Женя привык. И это даже стало его развлекать. В конце концов, такое общение способствовало увеличению заказанных выпивок и чаевых. Он стал рассказывать подробные завиральные истории, варьируя их в зависимости от психологического настроя клиента. Пускающим по пьяни сопли жаловался на родителей-наркоманов, лишённых родительских прав, на вынужденное проживание с раннего детства в семье дяди-тирана и прочую дребедень. Так называемым «настоящим мужикам» болтал о прерванной из-за травмы карьере боксёра-легковеса и затаённой мечте поднакопить денег и открыть собственный бойцовский клуб. Клиенты хавали эту туфту за милую душу, даже обещали помочь. Но никогда на трезвую голову не помогали. Впрочем, Колибри и не рассчитывал. Причина же разговорчивости Владика была ему непонятна. Выпил он немного, говорил, как будто силой выдавливая из себя слова, выглядел смущённым, хотя, что странно, его интерес к собеседнику выглядел искренним. И Колибри, что было для него не характерно, говорил о себе хотя и достаточно коротко, но правдиво. Он действительно жил в двухкомнатной хрущёвке с матерью, работающей проводницей на Савёловской дороге, и шалавой-сестрой, которая явно любила связываться не с теми парнями, почему и ходила попеременно с подбитым то правым, то левым глазом. И у Жени была мечта (правда, ей он с Владиком не поделился): избавиться от этих своих баб – сестры и матери. Боже упаси, он ни в коем случае не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. Пусть будут живы, здоровы и, насколько это возможно, счастливы. Только без него, без Колибри. Счастья им немереного, но где-нибудь на Канарах или Селигере на худой конец. Во-вторых, ему ужасно хотелось, и в этом он был далеко неоригинален, разбогатеть. Но не тем богатством, при котором большинство населения тайно желает тебе скорейшей и по возможности мучительной смерти, а ровно таким, чтобы стать полностью независимым и делать только то, что интересует твоё внутреннее «я». А его «я» после приобретения соответствующих материальному положению аксессуаров типа квартиры, машины и прикида мечтало о карьере барда. Колибри хорошо играл на гитаре, недурственно пел и даже сочинял, как ему казалось, неплохие песни. Несмотря на молодость, он любил Окуджаву, Галича, Визбора и прочих мэтров этого уже несколько присыпанного пылью жанра, и в перспективе видел себя на сцене поющим для избранного круга молодых интеллигентных людей. Естественно, ему нужна спутница жизни, его королева, хотя ничего конкретного Женя пока на своём жизненном пути не встретил. Так, были подружки на раз, и всё. Гостиничный бизнес, за обучение которому он платил, работая в ресторане, ему, в общем, был по фигу. Просто менее муторное, чем работа официантом, средство заработать на кусок хлеба. Правда, тайком плюнуть в тарелку клиенту нельзя. А ещё Женя проговорился Владику, что любит театр и при любой возможности ходит на новые спектакли наиболее известных трупп и режиссёров, тратя иногда сумасшедшие деньги, чтобы достать билет на хорошее место. Причём был всеяден и с одинаковым удовольствием смотрел и пыльную классику, и самый-самый что ни на есть авангард. Его завораживала близость сцены и живая игра. Это ведь совсем не то, что компьютерные киношные трюки.

* * *

…Владика в тот день разве что не била дрожь. Он был мрачен, подавлен и одновременно полон решимости. Ему предстояло заманить Колибри на свидание. Для этого у него были два билета на «Двенадцатую ночь» в модерновой постановке гастролировавшего в Москве малоизвестного, но высоко котируемого среди фанов какого-то воронежского театра. Владику было всё равно на что идти, хоть на «Гамлета», хоть на «Петю и волка», лишь бы быть рядом с Женей. Но под каким соусом назначить свидание? Он мучился, понимая, что просто подойти и сказать, пошли вместе в театр, вряд ли получится, да и на предложение, вероятно, последует отказ. И пошёл на незатейливую хитрость.

Скрепкин, явно нервничая, занял место в ресторане за столиком, обслуживаемым Колибри. Тот, прежде чем подойти, как всегда оценивающе глянул на клиента и понял, что его уже где-то встречал, а точнее, обслуживал. Чуть покопавшись в памяти, Колибри вспомнил, что пару недель назад приносил ему напитки на какой-то корпоративной вечеринке. Тот ещё ему поднос перевернул и потом долго губами шлёпал, извинялся. Хотя мужик явно хороший. Без дерьма. И Женя, приветливо улыбаясь, подошёл к Владику.

– Здравствуйте! Вы, кажется, у нас недавно были, и я вас уже обслуживал? – нейтральным тоном произнёс Колибри.

Владик кивнул и поблагодарил бога, что не сглотнул при этом судорожно слюну.

– Мне, знаете ли, до сих пор неудобно, что я вас тогда толкнул и разбил бокалы, – промямлил он. – Надеюсь, у вас из зарплаты потом стоимость не вычли?

Колибри усмехнулся.

– Да нет. В ту вечеринку было столько вбухано денег, что вы могли бы спокойно покрошить ещё десяток бокалов и разбить или разлить несколько бутылок.

Официант сделал паузу, но, видя, что клиент не мычит, не телится, молча положил перед ним меню:

– Посигналите мне, когда выберете.

Колибри уже собрался отойти, но Владик, как будто спохватившись, умоляюще поглядел на Женю и попросил:

– Вы мне, пожалуйста, водки грамм двести принесите и воды минеральной с газом запивать.

Зачем Владик заказал водку, было непонятно. Пил он обычно мало, водку не любил, а предпочитал коньяк или виски, но отступать было поздно. Прошло несколько минут, Колибри поставил перед Владиком пузатый графинчик и деловито поинтересовался:

– Решили, что будете заказывать? Если нет, то могу порекомендовать.

Но Владик только отмахнулся и с глупой гримасой проговорил:

– Да нет. Пока не надо. Я, видите ли, кое-кого жду. А когда она придёт, закажем.

В ответ Колибри безразлично пожал плечами и, кивнув, отошёл.

Время, даже, несмотря на потихоньку убывающую водку, для Владика тянулось болезненно медленно, хотя его нарастающее беспокойство и нетерпение выглядели совершенно натуральными. И Колибри, по-хозяйски поглядывающий время от времени на столик, с понятным сочувствием отнёс их на счёт не пришедшей на свидание к клиенту девушки. Динамистка, другим словом. Которая, похоже, даже и не позвонила. Но дальше размышлять о перипетиях мужской судьбы Женя не стал. Работы было много. Хотя и выпускать из вида Владика он не собирался. Обманутый в лучших чувствах клиент мог впасть в опасное состояние, то есть начать медленно, но верно надираться без закуски. Поэтому Колибри, видя уже несколько расплывшиеся черты покрасневшего лица Владика, был в полной боевой готовности, когда тот опять позвал его к своему столику.

– Не пришла ведь, зараза, – несколько утрируя, сокрушённо произнёс Владик, обращаясь к Колибри. Тот скорчил понимающую рожу.

– Не пришла, – повторил Скрепкин и сделал вид, что собирается ударить кулаком по столу. Колибри чуть дёрнулся, будто в попытке его удержать. Но только чуть. Это ведь было всего лишь представление, которое они разыгрывали друг перед другом.

– Водки ещё принеси, – мрачно потребовал Владик.

– А может, закажете себе что-нибудь покушать? – с фальшивой заботливостью предложил Колибри. – Чего водку зря переводить?

Скрепкин упрямо покачал головой.

– Нет. Неси ещё водки. А есть не хочу, – Владик неожиданно полез в карман и, покопавшись, вытащил из него два билета. – Смотри. Видишь? Хотел её, дуру, в театр сводить. На суперкрутого режиссёра. Спектакль на малой сцене. Только для своей публики. Знаешь, сколько билет стоит? Охренеешь.