– Может, выпьете чего-нибудь? – с участием спросил Скворцов.

Я тупо взглянул на него и кивнул. Я налил себе коньяка и предложил ему, но он отказался.

Прошло еще какое-то время и, наконец, криминалисты оставили меня в покое и забрали тело. Скворцов что-то пытался мне напоследок сказать, но я не слушал, а только кивал и, в конце концов, с облегчением захлопнул за ним дверь.

Я долго сидел молча, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Спектакль закончился, и актеры разбрелись по уборным, а свечи бала погасли. Покопавшись в кармане, я вытащил мобильник. Вместе с ним выскочил и покатился орешек, который утром я запихивал себе в ботинок. Вот она, никому не нужная улика, мрачно усмехнулся я. Я набрал Нинкин телефон.

– Нина! – сказал я. – Машу убили.

И заплакал.

Воспоминания отвлекли меня от Духа, а он стоял разъяренный посередине комнаты и сверлил меня глазами. Он в очередной раз называл меня сволочью, как будто позабыв другие оскорбительные слова. Наверное, не знал, что ничего обидного в этом слове нет. Оно происходит от глагола «сволочь» с ударением на втором слоге, то есть отнести, поднести. Команда, отдаваемая неквалифицированным работникам-простолюдинам на Руси. Это всего лишь указание на низкое происхождение, а мы и не скрываем, что пажеских корпусов не кончали.

– Сволочь! – кипя от гнева, повторял Дух. – Да как ты мог даже в шутку подумать, что я способен был убить Машу. Не скрою, по твоей наводке я попугал ее этой историей с духами, да, я играл роль маньяка-преследователя, но чтобы поднять на нее руку?.. Убить такую бабу… Это ж надо было до такого додуматься, – он начал буквально задыхаться от ярости. – Это ты! Больше некому. Ты, сволочь, убил ее. И сделал так, чтобы все подумали, что это дело рук маньяка.

Дух вдруг замер.

– Черт! Я только сейчас догадался. Ты эти убийства спланировал заранее… Ничего не скажешь, ловко задумано. Получил место директора фирмы, женился на дочери Кагановского и избавился, не оставив ни следов, ни угрызений совести, от беременной любовницы. Это не я, а ты, ты волчара!

Я неопределенно пожал плечами. Дух забыл, что я еще и заработал полмиллиона. Но видя, что он совсем раздухарился (Дух раздухарился – вот это да), я попытался переключить его внимание на что-нибудь другое.

– Миш! – начал я с ноткой уважения. – А ты тогда в лесу здорово придумал эту спиритическую историю, я даже не подозревал, что в тебе скрывается такой рассказчик. В какой-то момент я и сам почти поверил, что духи существуют.

А сам вспоминал, как во время спиритического сеанса я ловко снял нитку с упавшего перед Машкиным местом колышка, когда вертел его в руках. Ту нитку, за которую, чтобы повалить его, незаметно дернул Дух.

Лицо Духа приняло странно спокойное выражение.

– А с чего ты решил, что мой рассказ выдумка? – с издевкой спросил он. – Я, когда заболел и понял, что моя жизнь висит на волоске, и на самом деле увлекся спиритизмом. Смерть, Зверек, это ведь страшно. И я действительно досконально изучил вопрос и попробовал вступать в контакт с загробным миром.

– Ну, и как? Удалось? – скептически спросил я.

– На этот вопрос я тебе не отвечу, – злорадно ответил он. – Думай, что я все выдумал. Тебе же будет легче.

Я с любопытством выслушал эту реплику. Он что, и впрямь думает, что я поверю его сказкам?

– Дух, ты всерьез считаешь меня наивным дураком? Думаешь, что сможешь отравить мою начинающую, наконец, налаживаться жизнь байками о загробной жизни и каре, которая меня ждет? Думай-ка лучше, брат, о своих грехах.

– Это не требует большого усилия, – грустно проговорил Дух. – Мои грехи останутся моими, но я убивал из-за денег в надежде обмануть собственную смерть, а ты только из гордыни. И придумал-то как подло. Надо же догадаться, обставил дело так, чтоб подумали, что несчастную девушку убил я.

– Что ты несешь, Дух? – удивился я. – Ты что, заболел и на голову тоже? Стал отождествлять себя с маньяком, которого не существует? Я не тебя подставлял, а его, которого нет.

Дух упрямо покачал головой.

– Это все слова. Я не маньяк, но играл его роль. Смерть Тимура и даже старухи почти не задела меня. Это была просто работа. Но в нее не входила гибель моей знакомой девушки, к тому же беременной. Я не несу ответственности за это убийство, но отвечаю за поступки своего персонажа. В этой истории смерти Маши быть не должно.

– И что ты предлагаешь? – спросил я и сосредоточился. Кажется, лирика кончилась, и Дух собирается перейти к делу. – Воскресить ее?.. Воистину воскресе?

– Не ерничай, кретин! – в сердцах отрезал Дух.

Смотри, подумал я, он вспомнил еще одно обидное слово. Уже третье.

Дух, наконец, перестал расхаживать по комнате и сел обратно на свое место.

– Я конченый человек, – тяжело начал он. – Но я не хочу, чтобы на мне несправедливо висел грех Машиной смерти. Я не могу позволить, чтобы твое благосостояние было построено на ее крови. Другими словами, я явлюсь в прокуратуру с повинной.

У меня много недостатков, но соображаю я быстро.

– Являйся на здоровье, – спокойно сказал я, судорожно прикидывая варианты решения свалившейся на голову проблемы. Да, я явно недостаточно интересовался состоянием здоровья Духа и степенью его психологической устойчивости. И вот на̀ тебе… Перед лицом смерти в нем заговорила совесть. Интересно, он бы так же пел, если б выздоровел? Или позванивал бы мне, не нужно ли кого-нибудь еще подстрелить?

– Можешь идти в прокуратуру прямо сейчас, – хладнокровно заявил я ему. – Только что ты расскажешь и чем докажешь? Знаешь, что я тебе скажу? Тебя подведет твой же, как ты это назвал, «удар милосердия». Тебе придется объяснять, почему вот так, за здорово живешь, прикончил старушку. А это скорее укладывается в рамки рассказа о маньяке, но не подходит для твоей истории заказного убийства из корысти. Ведь ты же собираешься в этом обвинить меня? Но ведь пенсионерку я тебе не заказывал.

Дух удивленно посмотрел на меня. Похоже, такая мысль не приходила ему в голову. Я налил нам обоим по полной рюмке виски. Внимание Духа надо было чем-то отвлечь. Честно говоря, мой уверенный тон вовсе не соответствовал панике, охватившей меня. У него было достаточно много доказательств правдивости, если бы он дошел до прокуратуры. И его карабин, и то, что в момент Машкиной смерти он был за границей. Но все равно надо было попытаться сбить его с толку.

– Ты думаешь, сумеешь что-нибудь доказать? Не забывай, за мной будут стоять лучшие адвокаты Олигарха, – издевательски добавил я. – И кто тебе поверит? А я тебе сейчас поведаю, что про тебя скажут. Ты – смертельно больной человек с неустойчивой психикой. Еще тогда, во время отпуска у Гришки ты тайно влюбился в Машу и ужасно ко мне ревновал. Не видя реальной возможности добиться ее взаимности, ты решил начать ее преследовать, наслаждаясь ее страхом и беспомощностью, чтобы сломать ее дух и сексуально надругаться, а потом и вообще решил убить. Ты еще там, в лесу, начал подготавливать почву и устроил этот напугавший Машку спиритический сеанс, после которого она чуть не погибла в лесу. Ты убил ни за что несчастную старуху, всего лишь чтобы показать Маше, какой ты страшный и сильный. Ты специально договорился с сообщником, чтобы он выполнил твое поручение и убил Машу, пока ты находился за границей, чтобы отвести от себя подозрения. А теперь сознавайся, кто твой сообщник, Дух?

Я сделал паузу.

– Думаешь, я говорю неправду? Но разве у тебя будет время сидеть в камере и отмываться от предъявленных тебе обвинений?

Дух затравленно на меня посмотрел. Моя импровизация сработала неплохо. Я снова налил виски. Мы молча выпили. Я встал и потянулся. У меня затекли ноги. Спросив разрешения, я вышел подышать свежим воздухом на балкон. Духу надо было дать время подумать и решить, что мне ответить.