После обеда Николай сам пришёл на метеостанцию.

– Виктор Алексеевич, – обратился он, – Завтра мы планируем заняться ловом белухи. Нам надо бы знать погоду на ближайшие два-три дня. Выйдут на лов все карбасы, иначе мы не выполним план и наше пребывание здесь будет бесполезным.

– Точный прогноз я дать не могу, но по всем признакам смены погоды пока не наблюдается. Сейчас лето, в это время года у нас спокойно. Как же вы её будете ловить?

– У нас для этого всё есть. Я уже высмотрел, где у вас этот зверь резвится, думаю, что всё получится. В море выйдем всем своим флотом, а вечером приходите смотреть на улов. Невод у нас длиной всего полтора километра, поэтому грузим его на все суда частями, сшиваем прямо в море. Обратно надо везти не только невод, но и улов, что-то в карбасах, что-то на буксире, но привезти надо всё. Карбасы вместительные, но и людей много, а ещё оснастка, оружие, одним словом, лов весёлый и артельный, каждый знает своё место в общем строю, свои обязанности. Без взаимопонимания и взаимовыручки ничего не получится, особенно, когда начинает меняться погода, дует ветер и играет волна.

Они ещё побеседовали минут пять, и Николай ушёл, заторопился к неоконченным делам.

Начальник метеостанции знал на отлично море, все признаки смены погоды, досконально всё о приливах и отливах, сам умел управляться в море на шлюпке с вёслами и парусом; он знал в ближайшей округе весь животный мир, растения, имел представление о морских запасах; он умел, в конце концов, управлять своим коллективом, но не имел ни малейшего представления о лове белух с помощью огромного парусного флота, снабжённого орудиями лова и одновременно армадой людей. Сам он умел добывать зверя, рыбу, птицу, но, в основном, для своего пропитания, сдавая излишки заготовителям. Метеорологическая станция снабжалась продовольствием один раз в год, как, впрочем, и другие подобные станции, маяки и другие точки на карте. Частично продовольствие добывалось своим трудом, благо в пустынной тундре птицы и зверья хватало. Рыбой полны озёра, а про море и говорить нечего. Одна беда – отсутствовали орудия лова, которые правдами и неправдами приходилось изготавливать самому или что-то добывать через знакомых в деревнях или на морских судах. Куропаток можно в избытке ловить силками из конского волоса. А где взять волос, если в радиусе многих километров нет ни одного коня? И так во всём.

Ныне приехали рыбаки. Виктор Алексеевич уже знал, что кое-чему можно научиться у них, а, если повезёт, разжиться орудиями лова. Он, конечно же, тоже поможет всем, чем сможет.

Штат метеостанции большой и состоит из пяти человек, но трое из этих пяти женщины, а Иван совсем ещё пацан. Получается, что добытчик на станции один начальник. Виктор обзавёлся хорошими знакомыми среди оленеводов, которые время от времени навещали станцию. Они в тундре находились дома, но некоторые проблемы со снабжением у них тоже имелись. Оленеводы запасались оптом в магазинах, когда находились от них недалеко, или на таких точках, как эта метеостанция, где имелся годовой запас муки, сахара, масла. Существовал установленный временем бартер – мешок муки на тушу оленя. Все оставались довольны и при своих интересах. Этот порядок заведён издавна, никто не хотел его менять.

Илья Лаптандер из ближайшего к станции чума вообще был частым гостем у них дома. Его чум располагался всего в десятке километров, поэтому он заезжал и по делу, и без дела. Его оленья упряжка сама знала дорогу, не раз бороздившая еру по одному и тому же маршруту. Нарты легко скользили по низкорослому кустарнику без существенного сопротивления полозьям. Илья брал с собой жену Акулину. Они заходили без стука к Чайкиным и располагались у входа прямо на полу, ожидая, когда хозяин освободится. Упряжка стояла тоже у входа, только с наружной стороны. Гостившие собаки располагались возле упряжки, но к местному Тузику не подходили – как-никак, а он здесь хозяин. Дети к упряжке тоже не подходили, остерегаясь гостивших собак, которые лениво, но зорко за ними наблюдали. А потом следовало в доме долгое чаепитие за самоваром, если не находилось ничего другого. Бывало, что и находилось: время от времени созревала огромная бутыль с брагой. Тогда угощение гостей затягивалось, пока не покажется дно у бутыли.

– Илья, Ильяван, нать емдать, – увещевала Акулина, пытаясь привести в чувство мужа, который, устроившись у порога отдыхать, никак в чувство не приходил.

Заканчивалось всё тем, что Илью общими усилиями грузили на нарты и упряжка отчаливала к себе домой в чум под руководством Акулины.

Другие сотрудники станции, если их не приглашали к Чайкиным, стояли по очереди на вахте и занимались своими делами.

Ранним утром на Корге кипела работа: весь дружный коллектив рыбаков стягивал в воду суда и занимался погрузкой снастей и припасов. Выход в море рассчитывали так, чтобы морское течение служило хорошим помощником, особенно при возвращении, когда необходимо буксировать улов.

Невод начинали выставлять полукругом в километре от берега на пути миграции белух. Все части невода сшивались одновременно, образовывая огромный котёл. Даже издалека слышался невообразимый гвалт голосов, крики. После установки невода организовывалось круглосуточное дежурство в ожидании захода зверя в устье и, когда такое всё же случалось, вход быстро перекрывался. В этот раз зверя долго ждать не пришлось. Белухи шли над отмелью своим обычным маршрутом, не ожидая каких-либо препятствий на своём пути. Обычную сеть они за препятствие не считали, проделывая в ней огромные дыры и хватая на ходу селёдку. Невод из крепких верёвок оказался им не по силам. Они зашли внутрь, но упёрлись в стенку, которую никак не преодолеть. Пока они крутились внутри, ища выход, «ворота» захлопнулись и началось невообразимое представление. Зверь искал выход, а люди в это время в азарте его отстреливали из карабинов, брали на гарпун. В многоголосом шуме со стороны не понять, что происходило, но, тем не менее, суеты никакой не возникало. Все убитые туши зверя в конечном итоге прочно пришвартованы к карбасам, невод расшит и погружен, команда расселась по своим рабочим местам и карбасы медленно на вёсельном ходу стали продвигаться к берегу. Морской прилив охотно в этом людям помогал, оставалось только выдерживать направление, чтобы причалить к берегу в нужном месте.

Сима Макурин объявил:

– Я насчитал семьдесят три туши. Улов у нас удачный, но и работы не убавилось, а прибавилось. Грустно, но к работе нам не привыкать. Заработок у нас уже есть. Не зря нас прозвали «белушниками».

С ним соглашались, но в разговор особо не вступали. Команда карбаса налегала на вёсла, понимая, что львиная часть работы впереди, хватит на всю ночь и ещё останется.

Оказалось, что на берегу промысловиков ждут. Пришёл весь коллектив метеостанции, кроме Елизаветы, которая выполняла трудовую вахту. Даже дети бегали по берегу и резвились в ожидании рыбаков. Огромное количество белух вблизи оказалось невиданным зрелищем. Промысловики продолжали трудиться, вытаскивая промысловые суда за линию прибоя. А затем часть людей переключилась на белух, а часть отправилась готовить праздничный по случаю улова ужин. Разделка туш белух процесс долгий и трудоёмкий, поэтому зрители стали уходить обратно на станцию. Первыми пошли обратно женщины, хотя Сима Макурин настойчиво просил их остаться на ужин и предлагал свои услуги поиграть на балалайке.

– Поиграешь, когда у тебя будет свой дом, – сказала ему метеонаблюдатель Венера. Я девушка незамужняя, могу послушать балалайку. В женихи ты не годишься, а какой из тебя музыкант, пока не знаю.

– Как это я не гожусь в женихи! – возмутился Сима.

– Ты жених у своей жены, а мы девушки строгие и чужих женихов отваживаем. Так и знай!

– Ну, ты наверно и вредная! – искренне сказал Сима, даже не попрощавшись.

Затем ушёл Иван. А Виктор Алексеевич долго разговаривал с Николаем, но вскоре и он пошёл обратно, дети потянулись за отцом, не решаясь оставаться среди незнакомых людей, хотя смотреть на белух оказалось очень увлекательным развлечением для их однообразной жизни.