Алекс пил вино и не пьянел, боль не притупилась ни на минуту. На пару с Димитрисом они уговорили половину здоровенного графина. Сначала сидели молча, потом старик кинулся в воспоминания, ему тоже надо было выговориться, излить горе, да и закосел от вина. Он вспоминал ремонт старого дома, успехи Мии в биологии, появление маленького Майка, множество мелких и незначительных деталей… В какой-то момент Алекс не выдержал и сказал то, что терзало его все последние дни, видимо, тоже поднабрался:
– Я не смог ее выслушать про эти кошмары. Она все хотела рассказать, а я даже не слушал.
– Какие кошмары? – машинально спросил Димитрис, слабо соображая, о чем вообще разговор. Седой пух стоял дыбом, левый глаз немного косил. Он всегда начинал косить, если дедок перебирал с выпивкой.
– Да какие-то ходячие деревья ей снились в последнее время.
Димитрис мгновенно протрезвел:
– И часто?
– Да почти каждую ночь. Иногда она даже кричала.
Ни слова не говоря, Димитрис вскочил и убежал в дом. Алекс налил еще вина и залпом выпил полный стакан, боль все равно не отпускала, хоть утопись в этом вине. Старик вернулся минут через двадцать и притащил толстую и довольно старую книгу, ей было лет сто, не меньше. В доме в одной из комнат расположилась большая библиотека, Алекс любил там проводить время, особенно зимой. Почитать про планету Мо, про разные исторические события и неизвестные ему галактики. Иногда попадались очень старинные и интересные экземпляры, но именно этой книги он раньше не видел. Димитрис спешно листал страницы, пока не нашел нужную. На ней был изображен рисунок, тоже очень старый и довольно неприятный. В кровати сидела испуганная фигурка человека, натянув одеяло до самого подбородка, над ней нависало огромное дерево, черные голые ветви оплели всю комнату и потолок. Длинные гибкие корни тянулись к шее несчастного, закручиваясь в узел, вроде удавки. Если Ане снилось такое, то теперь понятно, от чего она кричала.
– Это она рассказывала? – старик ткнул пальцем в рисунок.
– Вроде да… только ее не душили, корни лезли к животу, она боялась за ребенка.
– Понятно… – протянул Димитрис. Он выглядел расстроенным и озадаченным, опьянение прошло, как и не бывало.
– Похитители снов.
– Это что-то значит? – скорее машинально, чем с интересом спросил Алекс и захлопнул книгу с мерзкой картинкой.
– Это может значить, что она не совсем умерла – осторожно сказал Димитрис. Видя сочувствующий взгляд Алекса, старик заворчал:
– И вот не надо так смотреть, с головой у меня все в порядке. Я сам бы не поверил, если бы лично не столкнулся. Правда, это было давно, но помню все, как вчера.
И Димитрис рассказал совсем уж странную историю. Он тогда еще был молодым и задорным подростком, во всякие странности и приметы не верил, считал бабкиными преданиями. Его старшая сестра однажды пожаловалась на страшный сон – живое дерево-тень, которое пыталось ее задушить. Димитрис пропустил рассказ мимо ушей, но его удивила реакция матери и тогда еще живой бабки. В те времена их семья была очень большой и плодовитой, в доме жила целая толпа родственников. Так вот его родительницы сильно распереживались, потащили сестру к священнику, ночами стали дежурить у нее в комнате, в общем, вели себя очень странно. И все равно не уберегли, буквально через неделю сестра умерла во сне, днем задремала у себя в комнате и больше не проснулась. Это была первая смерть в жизни Димитриса, и она произвела на мальчика сильное впечатление. Он постоянно терзал расспросами бабку, и та в конце концов дрогнула, отдала ему старую книгу и рассказала все, что знала сама. Став старше, Димитрис дополнительно наводил справки, общался с немногими очевидцами и даже с тогда еще молодым священником из церкви, где венчали Алекса и Ану.
– Это у вас на Станции все просто и понятно, жили, как консервы в банке. А в этой Галактике все сложнее. Не все, что ты видишь или слышишь, будет правдой. Ну как наш купол, он есть, а потрогать нельзя.
Кстати, Алекс до сих пор не знал, как он работает, как и большинство проживающего под куполом населения, технологию старательно берегли.
Из рассказа Димитриса он понял примерно следующее: есть какие-то сущности, тени, похожие на деревья, они приходят по ночам и утаскивают людей за собой, а потом в течение нескольких десятков лет вытягивают из них жизнь, питаются ими, как едой. Человек в настоящем мире умирает, но вроде бы не совсем. Еще предки Димитриса при перезахоронении останков родных заметили, что некоторые умершие при таких странных обстоятельствах совсем не меняются и не подвержены обычным процессам разложения. Они словно застывают, потом каменеют, с годами камень становится все прочнее, а когда дерево сожрало свою жертву полностью, тело рассыпается в прах. По словам Димитриса, его сестра до сих пор лежит в склепе под церковью совершенно такая же, как в день смерти, и совсем не изменилась. Дальше начались совсем уж фантастические предположения, что умершего возможно вытащить из мира деревьев, но неизвестно, как это сделать, потому что точной инструкции нет. Алекс смотрел на Димитриса и не знал, что с этим делать. Смерть жены, трое маленьких детей на руках, теперь еще полоумный дед – все это было слишком даже для него. Он вполуха слушал старика, потом, сославшись на усталость, предложил завтра все обсудить и пошел в детскую, по дороге захватив книгу. Может, почитает сейчас и быстрее заснет, в последний месяц он почти не спал.
В детской комнате он вытащил из кроватки маленькую Еву, сел на диван, положил дочку себе на грудь, девочка даже не проснулась. И вообще она всегда спала крепко, видимо, ее успокаивал стук его сердца, напоминал стук сердца матери. У Алекса сна не было совсем, он придвинул ночник поближе и открыл книгу. Издание было выпущено почти сто лет назад, он не ошибся. Обложка из настоящей кожи, плотные желтые страницы, текст старинный, но читаемый. Правда, содержимое очень странное, он бы даже сказал неприятное. Вроде сказки, но для детей будут слишком страшные, картинки вообще малевал какой-то психически больной художник с садистскими наклонностями. Своим детям он бы точно такие сказки читать не стал, не зря Димитрис спрятал книгу подальше. А для взрослых весь этот бред про снежных монстров, зеркальных королей и болотного упыря уже неинтересен, непонятно на кого это рассчитано. Он еще раз посмотрел на картинку из кошмаров Аны, представил здоровенного черного монстра у них в спальне и опять пожалел, что невнимательно отнесся к ее рассказу. Надо было идти к врачу, таблеток бы ей прописали, а то в последние дни она просто боялась спать, даже дверь в спальню стала закрывать на ключ. И чем все закончилось? Измученный организм просто не выдержал тяжелые роды. Алекс отложил книгу, выключил свет, положил руку на маленькое сопящее тельце в ползунках с мишками. Только дети его здесь и держат. А потом провалился в пустой черный сон без сновидений.
Следующий день, по закону подлости, был выходным. Дети очень скучали по нему, и Алекс не мог сбежать из дома под предлогом работы. Конечно, он хотел сбежать не от детей, а от безумного Димитриса, безумный старикашка вцепился в него, как клещ, со своими дурацкими байками и своими нелепыми рассуждениями словно ковырял гвоздем в еще не зажившей ране. Алекс делал вид, что слушает, но смысл рассказов даже не пытался уловить. Он много раз сталкивался со смертью во всех ее проявлениях, и часто она сопровождалась разными легендами, человеку так проще примириться с утратой. Еще среди его солдат ходили байки про вечный полк, состоящий из погибших друзей, который ввязывался в тяжелый бой и помогал своим выиграть. Алекс прекрасно знал, что никакого полка нет, все ребята уже давно сгнили и никогда не смогут прийти на помощь живым друзьям. Но такие разговоры никогда не пресекал, если кому-то так легче идти в бой, пусть думает, что погибшие товарищи рядом.
Но безумный Димитрис его достал, ходил за ним, как хвост, нудел про свою сестру и Похитителей снов – так, оказывается, звали эти дурацкие деревья из ночных кошмаров. После обеда, видя, что Алекс полностью ушел в себя, надоедливый дед потащил его в церковь к своему знакомому священнику. Алекс пошел только потому, что не хотел скандала при детях, Димитрис уже начал заводиться, называл Алекса дураком и кричал, что они теряют время.
