– Я был рад вспомнить молодость, миледи. Ваша бабушка, леди Инфиолата, до замужества вела весьма рискованную жизнь, да и потом имела секреты…

Я заинтересовалась, но Бриггс посоветовал почитать бабулин дневник и больше рта не раскрыл.

Вздохнув, я приказала собирать наши вещи и отправила старика купить два билета в первый класс в сторону Лима.

Гардероб, бабулин дневник, мои драгоценности и деньги упаковали быстро. Я оставила распоряжение насчет дома и еще одну пачку писем. Дворецкий должен был отсылать их моему мужу и герцогу Дерринжеру каждый месяц тринадцатого числа. Я сомневалась в суеверности герцога, но мой муж возвращался домой, если встречал священника или черную кошку, и письма «с того света» попортят ему немало крови.

Дом на Зеленой улице мы покидали ночью. В поезд сели не в столице, а в одном из предместий. Сонный проводник проверил билеты, довел нас до купе, приказал носильщику загрузить багаж, предложил чай и оставил нас в покое.

Я смотрела в окно на исчезающие огни столицы, и мое сердце рыдало. Себастиан тоже выглядел бледно.

– Мистер Трэвис, надеюсь, вы не разочарованы тем, что месть случится не сразу? – спросила я, желая расшевелить юношу.

– Я уверен, что нам нет нужды мстить, миледи, – вздохнул бывший семинарист, – Бог сделает это лучше.

– Богу нет дела до герцога Дерринжера, – горько сказала я, – но не будем спорить, давайте спать. Следующей ночью у нас пересадка.

До Лима мы не доехали – вышли на тихой станции посреди ночи, провели день в привокзальной гостинице, а на следующую ночь вернулись к столице и купили билеты в Форш.

До этого курорта пришлось неспешно ехать целых четыре дня. Под конец пути я страшно измучилась, и Себастьян вынужден был выносить меня из вагона на руках. К счастью, для курортного городка такие картины не редкость, так что особенного внимания на меня не обратили.

Наняв пролетку, мы добрались до центра города и тщательно изучили объявления у ратуши. Нам нужен был дом с приходящей прислугой и без лишних глаз. А еще нужен был врач, способный проследить за нашим выздоровлением.

Статус вдовы позволял мне самой заниматься делами, но я старалась вытянуть мистера Трэвиса из меланхолии, поэтому сидела в пролетке, пока он перебирал объявления и выбирал те, что показались ему интересными.

Присмотревшись к выбранным листам, я сразу отсекла идеально написанные объявления на дорогой бумаге и кривенькие писульки на самой дешевой. Выбрала два свежих, написанных старомодным округлым почерком, и расспросила о них возницу.

– Это? Это адрес вдовы Макрегор, миледи. Она женщина строгая, чистая и опрятная. Сдает приезжим комнаты в своем доме. Сама и за едой следит, и за чистотой. У нее не забалуешь. Очень любят маменьки с дочками останавливаться.

– Нет уж, милейший, маменьки и дочки меня не устраивают. Родственник мой книгу пишет, ему тишина нужна, а не пищащие девицы!

Кучер усмехнулся в усы и ткнул во второе объявление:

– Тогда вам сюда, миледи. Вдова Даргон сдает целый дом. Берет по совести и служанок своих присылает.

– А сама где же живет? – удивилась я.

– Сама в родительский дом перебралась. Муж умер, сын уехал, с матери только деньги тянет, вот она и старается как может.

– Везите нас к ней! – решила я, усаживаясь в пролетку и расправляя траурную вуаль. Из-за вуали и низкого голоса меня принимали за почтенную матрону, а Себастьяна – не то за сына, не то за племянника. Я поддерживала эту иллюзию, стараясь запутать возможных любопытных.

Дом вдовы стоял на тихой улице и размерами не отличался. Увидев свое объявление, она подтвердила его:

– Да, миледи, сдаю дом со всей мебелью и прислугой. Есть кухарка, горничная и лакей.

– Со мной моя камеристка, – я махнула рукой на Мирку, притулившуюся в ногах, – и племянник со своим камердинером. Нам нужно тихое место для поправки здоровья и написания книги. Мои нервы так измучены смертью супруга, что доктор прописал мне поездку на воды…

Я болтала всякую ерунду, копируя одну из младших фрейлин, стараясь убедить окружающих в своей пустоголовости. Вдова вздохнула и поехала с нами – показывать сдающийся дом.

Он стоял на одной из центральных улиц и, хотя не отличался размерами, имел огромное преимущество – дом был окружен красивым ухоженным садом.

– Вот, миледи. Фрукты можно собирать, есть и заготавливать. Но если вас это не интересует, я пришлю служанок…

В голове промелькнул сбор урожая в поместье Верденов, и я поморщилась. Это несколько недель шума и суеты вокруг. Нет уж.

– Благодарю, нет нужды. Мы собираемся снимать дом остаток осени, всю зиму и весну, так что сделаем себе запасы.

Вдова Даргон не была довольна моим решением, но смирилась. По правде говоря, к ноябрю на ветках мало что осталось – хурма, гранаты, зеленые плоды фейхоа да темные ягоды терна и поздней малины.

Внеся задаток за месяц вперед, я заявила, что очень устала с дороги, поэтому сразу иду отдыхать. Кухарке было велено приготовить легкий питательный обед, а мистер Трэвис отправился обследовать сад.

Я действительно разделась с помощью Мирки, отпустила ее на кухню и легла в постель. Но стоило мне закрыть глаза, и я снова очутилась в сыром вонючем подвале. Где-то с потолка капала вода, а может, это моя кровь сочилась на каменный пол? Гнилозубый стражник, обдавая меня дурным дыханием, лапал за грудь, а палач с раскаленной иглой в руках подходил все ближе…

Проснулась я от собственного крика. Перепуганная Мирка брызгала на меня водой, бледный Себастьян стоял рядом, в дверях толпились слуги.

– Миледи, все хорошо, миледи!

Юноша боялся подойти ко мне, поэтому разговаривал издалека, но это было и к лучшему – я вдруг ощутила страх перед ним, как перед мужчиной. К счастью, первой сообразила Мирка – она полезла в саквояж с лекарствами и достала настойки и травы, прописанные доктором Либбом.

– Что из этого вам подать, миледи? – спросила она срывающимся голоском, и я устыдилась своей слабости.

Конечно, после всего пережитого в пыточной я не засыпала без микстур и мазей дока. И впервые позволила себе уснуть днем, позабыв о лечении. Вот и получила кошмар.

Обняв себя руками, я быстро распорядилась подать чайник кипятка для заваривания успокоительных трав, а пока перепуганные слуги несли необходимое, проглотила пилюли и запила их водой.

Убедившись, что цвет моего лица улучшился, слуги разошлись, а вот мистер Трэвис уходить не пожелал – сидел на стуле у приоткрытой двери и смотрел на меня беспокойными глазами.

После чашечки успокоительного чая я почувствовала себя лучше и предложила:

– Мистер Трэвис, давайте перейдем в гостиную, и вы мне расскажете, что обнаружили в саду.

Юноша собрался предложить мне руку, но замялся, и я ему напомнила:

– Дайте мне несколько минут – поправить прическу, и я спущусь.

После этого он наконец ушел, а Мирка захлопотала вокруг, подавая мне домашние туфли и поправляя волосы.

Себастьян вышел, а я села к зеркалу. Кошмар сильно отразился на мне. Лицо побледнело, резко проступили мимические линии, под глазами собрались тени. Даже волосы успели растрепаться и напоминали воронье гнездо. Выходить из комнаты в таком виде точно было нельзя. Я вздохнула и приказала своей юной камеристке:

– Подай шкатулку с птичкой на крышке.

Девочка тотчас принесла необходимое. Меня охватили воспоминания. Дворец быстро приучает выглядеть безупречно, а старшие фрейлины делятся секретами аккуратной и свежей внешности. Просидев во фрейлинском зале с двумя товарками двадцать четыре часа, быстро учишься прятать в поясной сумочке пудру, капли для глаз и помаду в цвет губ. А потом, отоспавшись в крохотной личной комнате, находишь недорогие способы выглядеть отдохнувшей, словно ты побывала в загородном поместье и не брала в руки ничего тяжелее веера.

Шкатулку я собрала перед отъездом. Благо миссис Лидия знала, что нужно в нее положить. Я отправила мою маленькую помощницу за льдом, кипятком и свежими сливками, после чего открыла шкатулку. Чистые белые салфетки из тонкого хлопка лежали в особом отделении. Рядом красовалась баночка воска для ногтей, лайка и порошок для полировки, бутылочка с оливковым маслом, баночка с очищенным жиром, краска для глаз, помада для бровей…