- А? Проходите, пожалуйста!
Это был уже пожилой человек, он рассматривал ярлычок, снятый с бутылки с лекарством, стоявшей перед ним.
Множество таких флакончиков скопилось на полке, висевшей над столом.
- Садитесь, - сказал мистер Томас. - Я как раз читаю, что это за микстура. Извините. - Он поправил очки и продолжал читать. - Да, - произнес он наконец. - По-видимому, это то, что мне нужно. У меня - больные легкие, пояснил он.
Я не мог придумать приличествующей случаю фразы и продолжал молчать.
- Вы - друг Лайонела, не так ли? Он вас хвалит. Он покашлял в платочек:
- Вот уже три месяца, как меня мучает этот проклятый кашель.
Затем мистер Томас несколько раз поднял и опустил правую руку.
- У меня болит правое плечо, и я уверен, что нашел причину. Когда я вожу машину, окно всегда открыто и меня продувает. Правое плечо подвергается охлаждению, тогда как левое остается в тепле. В результате происходит прилив крови. Лайонел говорит, что вы недовольны своей работой. Это верно?
- Не совсем так, - возразил я. - Я был доволен своей работой, но лишь потому, что ничего лучшего не представлялось. Точнее говоря, я доволен ею до известной степени, но хотел бы добиться для себя чего-то лучшего.
- Разумеется, разумеется, - воскликнул мистер Томас. - Очень здравая мысль. Делает вам честь. Вне всякого сомнения.
Он снова стал рассматривать вереницу бутылочек с лекарствами и неожиданно обратился ко мне:
- А вы страдаете какой-нибудь болезнью?
- Нет, - ответил я, но затем добавил, поняв, что именно его интересует. - В детстве я болел детским параличом. Вот почему я хожу на костылях.
- Очень жаль... Но как бы то ни было... Один мой друг тоже болел этим. Он женат. Чудесная жена. Посвятила ему свою жизнь. Замечательная женщина, право. Она часто здесь бывает. И всегда у нее довольный вид, всегда улыбается... Изумительно.
Он выпрямился и заговорил уже совсем иным тоном.
- Видите ли, что касается меня, я за то, чтобы вы получили эту должность. Но вам надо повидаться с моим компаньоном. Зовут его Фулшэм, Фред Фулшэм, он заправляет всеми делами. Я вынужден думать о своем здоровье - и не очень-то занимаюсь фабрикой. Вам надо с ним встретиться. Теперь давайте подумаем. Когда вы смогли бы у него побывать? Скажем, завтра вечером. Это вам удобно?
- Вполне, - сказал я.
- Ну и отлично. Завтра я ему позвоню. Когда будете у него, передайте, что я лично за то, чтобы вы получили эту должность. Погодите. Это я ему скажу сам по телефону. Вы просто побывайте у него. Ровно в восемь. Он живет здесь, в Айвенго. Давайте я запишу вам его адрес.
Я вышел из дома мистера Томаса уверенный в успехе, и эта уверенность не оставляла меня и на следующее утро, когда я, сидя за конторкой, ждал появления мистера Перкса, чтобы поделиться с ним новостями. А он заперся с мистером Бодстерном и просидел у него почти все утро. Когда он вышел от Бодстерна, я разговаривал по телефону и его не заметил. Меня удивило, почему он не остановился, чтобы осведомиться о моих успехах, но я подумал, что какое-то важное дело потребовало его присутствия на фабрике.
Зазвонил внутренний телефон, и секретарша мистера Бодстерна сухо объявила мне, что мистер Бодстерн хотел бы меня видеть.
Когда я вошел" в кабинет мистера Бодстерна, он сделал вид, что меня не замечает. Он стоял перед высокой конторкой и разглядывал какие-то чертежи. Но я знал, что думает он не о них. Было ясно, что он рассержен, и я пытался угадать причину.
Поглядывая сбоку, как он перебирает листы бумаги, я тоже начал злиться - защитное чувство, с помощью которого я непроизвольно оборонялся от еще неведомых мне обвинений, - в том, что они несправедливы, я был уверен.
Наконец мистер Бодстерн решил, что заставил меня прождать достаточно долго, и тем самым доказал мне всю незначительность моей персоны; он повернулся ко мне и холодно сказал:
- Я слышал от мистера Перкса, что вы недовольны своей работой и подыскиваете себе другое место. Это правда?
- Да, - ответил я, озадаченный неожиданным оборотом дела и чувствуя себя не в силах что-либо прибавить.
- Тогда я вынужден вас уволить. Ни при каких обстоятельствах я не стал бы держать человека, недовольного своей работой. Фирма больше не нуждается в ваших услугах.
Я повернулся, чтобы уйти. Жестом он остановил меня.
- Я вижу, вы не собираетесь объяснить свое странное поведение. Можете поверить, я не стал бы порицать вас, если бы вы решили уйти по причине уважительной. Я понимаю, что люди стремятся к переменам. Но мне непонятно, почему вы сочли нужным прибегнуть к обману. Вы использовали нашу фирму в своих корыстных целях и в то же время вели тайные переговоры, готовясь ее покинуть. Подобное поведение я считаю предосудительным. Уж от вас-то я этого не ожидал. Ваш поступок говорит о весьма неприятных чертах характера, которых я в вас и не подозревал. Можете идти. Деньги вы получите сегодня же. Жалованье вам будет выплачено по следующий четверг включительно.
Пока он говорил, злость клокотала во мне, - но внезапно она иссякла, испарилась как вздох. Я стоял опустошенный, ничего не чувствуя, кроме отвращения ко всему на свете.
Скорей бежать отсюда! Прочь от Бодстерна. Забыть его.
Разве я обвиняемый на скамье подсудимых? Почему я должен защищаться от его обвинений? Да и какой смысл в этом? Ведь приговор уже вынесен. А в чем мое преступление? Защищаться - значит признать обвинение действительным.
- Хорошо, - сказал я. - Сегодня вечером я покину фабрику. - С этим я вышел из кабинета.
В тот день я мистера Перкса не видел. Он куда-то исчез после того, как прошел через помещение конторы. Кто-то сказал, что он уехал в город.
Мне хотелось спросить его - почему он сообщил мистеру Бодстерну, что я думаю перейти в другую компанию? Ведь он сам убедил меня это сделать. Он знал, что я никогда не скажу о его роли во всем этом мистеру Бодстерну и что его коварство останется безнаказанным.
Зато этим поступком он мог лишний раз доказать мистеру Бодстерну свою преданность. Он раздобыл мне другую работу, - так почему бы ему и самому не извлечь выгоду, первым сообщив об этом хозяину.
У меня все еще не было полной уверенности в том, Что я получу работу в фирме "Модная обувь". Ведь для этого требовалось еще согласие мистера Фредерика Фулшэма.
