Но лучше всего, пожалуй, эта приятная особа владела искусством правдоподобно поприбедняться-поплакаться, вызвать к себе сочувствие, желание помочь в первую очередь – ну конечно! – деньжатами… А вызвав – для окончательного «захвата очередного спонсора в плен» мастерски, с высочайшим удовольствием для него и, по возможности, как можно большим для себя собой, ублажить похотливую мужскую плоть. Настольной её книгой-самоучителем в данном мастерстве был роман знаменитого американского писателя Сидни Шелдона «Незнакомец в зеркале», из богатого опыта героини которого, пытавшейся сделать карьеру голливудской киноактрисы наиболее, на её взгляд, доступным при недостаточной творческой одарённости путём – через добываемые посредством интимных услуг протеже, день за днём прилежно извлекала Клара частицы познаний, незамедлительно перерабатываемые ею в стабильно упрочняющиеся навыки «дарения полезным людям радости». И с каждой такой творчески-трудовой ночью всё более сноровисто предоставляла талантливая самоучка нужным мужчинам такие ласки, в апофеозе которых все они, вплоть до избалованных ловеласов, теряли контроль над происходящим – словно только что расставшиеся с собственным целомудрием дебютанты-новички стонали, завывали, взвизгивали, а то и кричали благим матом от избытка чувств. А потом, в порыве любви и благодарности, чаще всего не совсем ещё придя в себя, щедро раскошеливались на соответствующие подарки, принимаемые Кларою с подобающей скромностью: «Ой, сумасшедший, стоит ли… такие

траты!..»

***

Однако же, однако же… при всём при том, при всём при том… на этом, почему-то, как правило, и заканчивалось. Заканчивалось, может быть, не сразу и не совсем – большая часть партнёров при случае была очень не прочь повторить подобное рандеву. Но… повторив, и в очередной раз, по возможности щедро одарив материально – все как один исчезали с однообразным же, как правило, объяснением: «по неотложным делам». Порой надолго. Ведь встречалась Клара если не со стремительно богатеющими ныне руководителями различных ведомств, величаемыми теперь, в отличие от советских времён не смехотворно-лицемерным «слуги народа», а по их исконному сущностному названию госчиновниками, то только с представителями бурно развивающегося в перерождающейся на глазах стране частного предпринимательства, и ни в коем случае не рядовыми, а предпочтительно с первыми лицами, и только процветающих коммерческих предприятий. А народец сей, в большинстве своём не юного возраста, в том же большинстве не только страдает типичной для этого рода деятельности хронической занятостью, но ещё и обременён семьёй. Потому и рандеву эти происходили в основном во время рабочих командировок того или иного стратега финансово-экономического фронта в город Клары, стремительному сближению с которой в немалой степени способствовало трудовое поприще самой Клары – служила она, не имея никакого специального образования, рядовой гостиничной горничной. А если «простая» горничная хороша собой, обаятельна и общительна, да умеет ладить со своим начальством, благодаря чему всегда осведомлена о профессиональной принадлежности постояльцев, снимающих люксовые номера, то это, простите, господа командировочные «буратинки»-распутники, ловушка для вас куда как распространённая при всей её примитивной банальности.

Клара не страдала предрассудками, ей чужды были переживания и угрызнения вроде «на чужом горе счастья не построишь», она без малейшего зазрения увела бы любого из своих подобных ухажёров из его семьи и женила на себе. А замуж вот ни один не звал. Почему? Ведь каждому из этих негодяев так нравилось досуговое времяпрепровождение с нею! Все до единого в восторге от полученного за ночь клялись в вечной любви. Все звали провести очередной отпуск где-нибудь «на югах» только вместе. Дарили такие подарки, какие жёнам в жизни бы не додумались… Но, как только она заводила речь о серьёзном, начиналось, как говорится, неспортивное поведение предполагаемого жениха – мычание, блеяние о каких-то уважительных причинах, мешающих расторгнуть существующий брак. Чего только не придумывали, слушать тошно. То, мол, жена больная, и негоже её сейчас в таком состоянии оставлять, то – ребёнок инвалид, и бесчеловечно было бы лишать его повседневного отцовского внимания-общения как минимум до совершеннолетия, то – горячо любимая тёща при смерти… Кто-то вдруг страстным политиком оказывался – в депутаты или в мэры-губернаторы баллотироваться навострялся и нельзя ему, дескать, сходить «по аморалке» с дистанции в предвыборном марафоне, в который огромная и влиятельная команда единомышленников и спонсоров вложила столько сил, средств и надежд… Клара то изощрялась при встречах в фантастических по своей изобретательности ласках, то устраивала душераздирающие истерики вплоть до имитации попыток суицида, то, оставшись после очередного такого неудачного разговора на какое-то время одна, терзалась и злилась, готовая кусать сама себя подобно брошенной в огонь змее в тщетных стараниях придумать своим недостаточно искушённым в такого рода делах умом что-то неординарное, пробовала интриговать, но… предложений о замужестве так и не поступало. И в конце концов, разочаровавшись, приняла решение начать цинично, отбросив всякие глупые планы соединения судеб, использовать презренную породу заевшихся прелюбодеев исключительно в своих меркантильных целях. Жёстко и безжалостно. О том, что бывают на свете другие породы мужчин – умные, добрые и сильные независимо от толщины кошелька, ей на данном этапе жизни в голову не приходило.

Правда, однажды она «спотыкнулась», независимо от своей воли и скорректированного в пользу практичного цинизма мировоззрения влюбившись в скромного нравом, неброского внешне, вдрызг обанкротившегося предпринимателя средней руки, отдавшего ей, возлюбленной Кларе, все до копейки одолженные где-то под кабальные проценты деньги, предназначенные для спасения гибнущего бизнеса. Но, поскольку теперь, без этих денег, шансов на спасение у горемыки не оставалось, пришлось, с разрывающимся от жалости сердцем, бросить его. Старательно позабыв при этом, что ради Клары чудак успел ещё и скоропалительно расстаться со своей женой и детьми, что поначалу Клару умилило и чуть было не вдохновило на глупость – пойти под венец с неудачником. Слава те, вовремя одумалась… Однако, забыть бесполезного теперь парня, выкинуть его из головы не получилось. Как наваждение, он то стоял перед её глазами, то куда-то исчезал и звал, тянул как магнит, к себе. И чем дальше, тем сильнее ей хотелось быть с ним, обниматься, целоваться, совокупляться круглосуточно. Но… непреодолимое препятствие стояло между влюблёнными – у него, несчастного, как мы знаем, не было теперь денег…

При последующих «интимно-деловых» близостях с мужчинами она, вся в слезах, крепко зажмуривалась и изо всех сил призывала его образ, представляла его на месте нынешнего партнёра. Партнёров, думавших, что женщина плачет от счастья единения именно с ними, такие горючие слёзы возбуждали несказанно, и они так же несказанно оскорблялись, когда она в полузабытьи называла их всех без разбору «родненькими Серёженьками». Обиды таковые Клару трогали мало – ни один из новых бизнес-любовников не давал ей того чувственного удовлетворения, что она успела испытать с Сергеем… А так хотелось! Забыть, забыться… Не получалось, даже когда пришлось для пользы дела пойти, что называется, вразнос – каждую ночь новый «жених». Это доводило её до психоза, и чем дальше, тем больше. Наконец Клара не выдержала и прямо, откровенно всё рассказав, попросила одного из самых интересных за последнее время этого рода женихов – некоего начинающего «долларового» миллионера Эдика сделать так, чтобы проклятущее наваждение исчезло. Тот, проникшись, постарался… И Клара «спотыкнулась» опять… Жизнь круто изменилась. Круто настолько, что испугалась кудесница любви не на шутку. И испугалась, надо сказать, не зря. События перестали подчиняться ей даже в такой малости, как выбор на ночь очередного «объекта с раскруткой на посильные траты». Теперь из всей армии соискателей её близости Клара изнывающими от вожделения телом и душой хотела в постель только одного человека –теперь уже, конечно, не Серёжку-неудачника, а быстро поднимающегося к бизнес-олимпу Эдика.