Новая работа преобразила отца – он помолодел, расправил плечи. К тому же Симонян не был скуп и положил ему приличную зарплату. У отца впервые в жизни появились импортная машина, набор хороших костюмов и всякие дорогие мелочи вроде швейцарских часов и золотых зажигалок. Он снова стал выглядеть мужчиной – более того, видным мужчиной, что называется, «орлом». Нине даже было обидно за маму – за то, что этот новый расцвет отца достался не ей. И скоро для этой обиды появилась настоящая причина.
Причину звали Лидия Григорьевна, она была немолодой, но очень ухоженной и эффектной женщиной. Она работала в какой-то городской структуре, отец познакомился с ней, улаживая очередной проект. Нина не почувствовала, когда у отца появилась женщина и ничего не подозревала до того самого дня, когда он познакомил их в каком-то кафе. «Вот, Нинок, понимаешь… В общем, мы с Лидией Григорьевной собираемся жить вместе. Ты как?..»
У Нины в душе все клокотало. Ей хотелось выплеснуть налитое отцом шампанское в ухоженное лицо этой стервы. Да как она смела? Занять место мамы!.. Но не зря родители гордились умом Нины. Ум говорил свое: отец не может быть один, если не эта женщина, то другая, какая разница? Лидия Григорьевна улыбалась ей заискивающе. Она уже поняла, что Нина очень много значит для отца и может разрушить все ее планы. «Лишь бы ты был счастлив», – сказала Нина отцу, поднимая бокал с шампанским. Отец благодарно сжал ее руку и поцеловал в щеку.
Лидия Григорьевна поселилась в их квартире. Она была бездетная вдова, одна после смерти мужа, и могла посвятить всю себя своему новому браку. Ей хватило ума не производить поначалу никаких радикальных изменений в квартире, но в жизни отца она заняла каждую свободную минуту. С ней отец, прежде иронически относившийся к искусству театра, стал каждую неделю ходить на театральные премьеры. У них появились общие знакомые, с которыми они обменивались визитами. Лидия Григорьевна любила готовить и то и дело заставляла отца дегустировать и нахваливать новое блюдо.
Вообще-то она оказалась неплохой женщиной, и Нина вынуждена была признать, что для отца она была подходящей парой, но Нине жить с ней под одной крыше было невозможно. Нину раздражало все: ее голос, запахи ее кремов в бесчисленных баночках, которыми она уставила полки в ванной, ее кулинарные изыски… Одно то, что чужая женщина спала в маминой комнате, хозяйничала на маминой кухне, выводила Нину из себя. Она и не пыталась поладить с Лидией Григорьевной несмотря на большое желание со стороны новой жены отца. Скоро встал вопрос о разъезде. По общему согласию они продали квартиру и купили две других. Нина поселилась в однушке на окраине.
Ей было тяжело прощаться с родными стенами, в которых прошла почти вся ее жизнь. У нее было ощущение, что в прежней квартире, несмотря на появление новой хозяйки, мама все еще присутствовала, а теперь они лишили ее дома, и мама по-настоящему покинула их, оставшись только в фотографиях и воспоминаниях.
Правда, была еще дача, с которой у них тоже было многое связано. Дача представляла собой дощатый садовый домик с шестью сотками песчанистой земли в ста километрах от города. Участок отцу дали от работы в давние годы, когда он еще не был начальником, и все здесь было сделано их с мамой руками. Нину привозили сюда каждое лето все ее школьные годы. Лидия Григорьевна к дачной жизни вкуса не имела, и как-то в сентябре отец с Ниной выезжали туда для того, чтобы что-то подлатать, разобрать вещи, а на самом деле – чтобы побыть вдвоем. На соседних участках жгли листву, стоял сладковато-горький дым, и все было, как в старые времена – только не было мамы. На обратном пути отец завел разговор о том, чтобы продать дачу. Нина промолчала, и больше отец эту тему не поднимал.
На пару лет все как-то установилось, наладилось. Отец много работал, его компания расширялась. Когда Нина бывала у него дома, он, выпив рюмку-другую, с увлечением рассказывал о своих планах. Он выглядел молодым и счастливым. Лидия Григорьевна этим встречам не препятствовала, но всегда присутствовала при их разговорах и не упускала случая словом или жестом напомнить, что в этом доме хозяйка – она, и мужчина этот принадлежит ей. Нина ее не любила, как и прежде, но где-то в глубине души приняла и смирилась с тем, что единственного близкого человека ей приходится с кем-то делить.
На работе у нее все шло хорошо. Она быстро выделилась из группы молодых выпускников финансовых вузов, которых набрали вместе с ней, когда компания расширялась. Сначала их всех загрузили рутинными, вспомогательными операциями, определив в помощники к опытным аналитикам. Сверстники Нины жаловались на нагрузку, на то, что им не дают проявить себя. Все они были честолюбивы, мнили из себя финансовых гениев. Нина тоже была честолюбива, но не жаловалась, а с азартом перелопачивала горы стандартных расчетов, доводя свои навыки до совершенства, овладевая компьютерными программами, а по вечерам штудировала специальную финансовую литературу. Особенно ее интересовали финансы строительной отрасли. Не прошло и года, как Нину заметили, стали поручать самостоятельную работу.
После развода с Димой у Нины долгое время никого не было. Дима не пробудил в ней интереса к физической стороне любви; мысль о близости с мужчиной не вызывала у нее отвращения, но и не волновала. В ее узком мирке не было места ни для чего, кроме работы. Она не считала, что чем-то обделена, ее не интересовало мнение подруг, с которыми она встречалась два-три раза в год на чьих-нибудь днях рождения. И все же… Как-то раз, идя вечером через сквер к своему дому, она увидела целующуюся пару. Казалось бы, ну что такого, но у Нины в груди разлилась горячая волна. Ускорив шаг, она поднялась к себе в квартиру, приняла душ, поужинала, села за финансовые обзоры. Но цифры и графики не лезли в голову, перед глазами маячили две переплетенные фигуры в вечернем полумраке. Прошло не меньше часа, прежде чем она смогла вникнуть в то, что читала. С тех пор она везде – в метро, на улице, в скверах – старательно отворачивалась от парочек, хотя бы невинно держащихся за руку.
Однажды ей позвонили по ошибке. Было уже поздно, она лежала в постели, готовилась ко сну, расслабляя тело и мозг по особой методике, которую вычитала в книжке. Нужно было по очереди поговорить с каждым своим органом, поблагодарить за работу и пожелать спокойной ночи. Нина дошла до сердца, когда зазвонил телефон; недоумевая, она взяла трубку. Глубокий мужской баритон сказал: «Ниночка, лапа, ты?.. Ну, наконец-то. Котенок, как ты, милый?» Почему-то Нина не сразу поняла, что это ошиблись номером, а потом ей не сразу удалось объяснить это мужчине. Он говорил: «Ну, не разыгрывай меня, кисуля. Ты что, сердишься?.. Не сердись, лапа. Я люблю своего котенка». Повесив трубку, Нина фыркнула: «котенок», «кисуля», какая пошлость! Что за женщина позволяет себя так называть? Но после этого она долго не могла уснуть, хотя и побеседовала по три раза со всеми своими органами. В первом часу ночи она призналась себе, что ей самой хочется, чтобы кто-то, хотя бы и не таким красивым баритоном, называл ее «котенком».
Потом появился Игорь. Он был старше ее лет на десять, работал в той же компании, заведовал сектором. По работе Нина с ним не сталкивалась и была едва знакома. Сошлись они внезапно, на корпоративной вечеринке. Отмечался десятилетний юбилей компании. Нина оказалась рядом с Игорем за столом. Он ухаживал за ней, непрестанно шутил, много пил. Нина тоже выпила, непривычно для себя много. Они танцевали, участвовали в каких-то конкурсах, играх. Потом опять пили. Кончилось тем, что Игорь оказался у Нины в квартире. Оба едва держались на ногах, ни о каком сексе не было и речи. Нина положила Игоря на раскладушку на кухне, а сама рухнула в постель, даже не переодевшись в ночнушку.
Утром она проснулась оттого, что кто-то на кухне гремел чайником. У Нины трещала голова. Она вспомнила, что у нее в доме мужчина, что зовут его Игорь, и что она сама его привела, но решительно не помнила, зачем она это сделала. Страдая от головной боли и подозревая себя в помешательстве, Нина побрела на кухню. Игорь тоже был несчастен, он выпил раза в три больше нее и был в жестоком похмелье. Они сварили крепчайший кофе и стали пить его, закусывая таблетками аспирина.
