Отец пошевелил губами, но Нина не расслышала.

– Ты что-то сказал?

Не глядя на нее, отец проговорил глухо:

– Продавай, если считаешь нужным.

Потом, склонив голову в сторону Лидии Григорьевны, сказал:

– Лида, я что-то устал.

Лидия Григорьевна вскочила и, извиняясь, стала выпроваживать всех из палаты.

Прямо из коридора больницы Нина позвонила в «Градстройинвест». Ее соединили с Константином, и, стоило ей назваться, тот, не задавая вопросов, пригласил приехать к нему.

Нина приехала на следующий день. Она сама не знала, что ожидала увидеть. Ведь это была штаб-квартира ее врагов – место, где против ее отца замышлялись козни, которые его чуть не убили. Может быть, она ожидала обнаружить какой-то пиратский притон, где по стенам развешаны черепа конкурентов? Но оказалась она в благоустроенном, располагающем офисе, где все производило впечатление добротности и эффективности – и мебель, и оргтехника, и люди.

Константин вышел к ней навстречу и провел в свой кабинет. Кабинет тоже был хорош – просторный, светлый, оформленный в стиле «high-tech». На стене висела увеличенная фотография, где двое парней в байдарке проходили порог горной реки. Мелькание рук и весел, стена брызг с радугой, веселые молодые лица… В одном из байдарочников легко было узнать Константина.

Константин усадил ее, предложил напитки, после чего сказал:

– Уважаемая Нина Евгеньевна, мы слышали о болезни Евгения Борисовича. Позвольте выразить вам наше искреннее сочувствие. Надеюсь, Евгений Борисович скоро поправится.

Нина не могла разобраться в своих ощущениях. В последние месяцы «Градстройинвест» постоянно занимал ее мысли – как злая враждебная сила, которая навалилась на отца и созданное им предприятие. Не сосчитать, сколько раз она посылала проклятия в адрес Константина и тех, кто за ним стоит. Идя к нему на встречу, она опасалась, что не сдержится и накричит на него или, того хуже, расцарапает ему физиономию.

Однако, сойдясь теперь с Константином лицом к лицу, она почему-то не могла сфокусировать на нем свою злость. Она видела перед собой не какого-то киношного злодея, а приличного человека – умного, воспитанного, делового. Делового – в этом было главное. Он не питал никакой вражды к отцу Нины, и давление, которое он организовал, было просто его текущей работой. Пожалуй, он был действительно огорчен бедой, происшедшей с человеком, у которого он когда-то начинал трудиться. Он сочувствовал и Евгению Борисовичу, и Нине – но от дела отступать не собирался.

Не отвечая на соболезнования Константина, Нина достала и положила перед ним доверенность.

Тот внимательно ее прочитал, сказал: «Понятно».

Нина решила не ходить вокруг да около.

– Я согласна продать компанию, – твердо сказала она.

Константин не выразил никаких эмоций, только опять сказал: «Понятно». Можно было подумать, что он давно ожидал прихода Нины и ее заявления. Извинившись, он поднял телефонную трубку, сказал в нее: «Пригласите Ревича. Пусть захватит договор».

Ревичем был главный бухгалтер, которого Нина помнила по встрече на ярмарке. Появившись в кабинете Константина, он положил на стол тонкую папку, а сам сел в сторонке.

Константин протянул папку Нине:

– Это проект договора. Познакомьтесь, пожалуйста.

Нина взяла бумаги. Руки у нее слегка дрожали.

Константин сказал:

– Разумеется, мы не ожидаем, что вы тут же подпишете. Вам нужно все внимательно просмотреть, проконсультироваться с юристом.

– Да, разумеется, – откликнулась Нина. – Но, если вы не против, я сейчас пробегусь глазами, чтобы составить представление. Может быть, у меня сразу будут вопросы…

– Очень хорошо, – сказал Константин и подвинул к ней настольную лампу.

Нина стала листать договор. Она знала, что хотела найти, но не находила этого. Пролистав до конца, она сказала, стараясь голосом не выдать волнения:

– Кажется, все в целом нормально. Вот только одно упущение: я не вижу здесь упоминания, что Евгений Борисович будет впредь директором компании.

В отличие от нее, Константину не нужно было унимать дрожь в голосе, он и так был совершенно спокоен.

– Хорошо, что вы обратили на это внимание, – сказал он. – Я не хочу никаких недомолвок: мы не собираемся предлагать Евгению Борисовичу должность директора. Возможно, мы оформим его консультантом – если он пожелает. Такие мелкие вопросы мы обычно не вносим в договор, но если вы настаиваете…

– Но вы же обещали! Я помню, что вы говорили на ярмарке.

– Я тоже помню, – возразил Константин. – Я не обещал, а сделал Евгению Борисовичу предложение. Предложение не было принято. С тех пор кое-что изменилось. Сейчас я такого предложения не делаю.

– Что изменилось? – не сдавалась Нина.

Константин заколебался.

– Нина Евгеньевна, я не хотел бы быть грубым. Вам как дочери может быть неприятно…

– Говорите! – потребовала Нина.

– Хорошо, – согласился Константин. – Во-первых, Евгений Борисович болен и неизвестно, когда он смог бы вернуться к работе…

– Он быстро поправляется, – начала было убеждать Нина, но Константин остановил ее жестом:

– Дело не только в этом. Видите ли… Нам известно, что в последнее время у компании возникли определенные трудности. Для Евгения Борисовича это было своего рода испытанием. К сожалению, он не выдержал этого испытания, решал проблемы не лучшим образом. От своего директора мы ожидаем более эффективного управления.

Нине стоило большого труда не выказать своего смятения. Она исходила из того, что отец останется директором компании, и слова Константина выбили у нее почву из-под ног.

В голове у нее мелькали самые разные мысли. Что она могла возразить Константину? Конечно, можно было начать ругаться, обвинять его, доказывать, что все это его рук дело. Но было ясно, что своего решения он не изменит. И в глубине души, несмотря на все свое возмущение, Нина была вынуждена с ним согласиться: ее замечательный отец, ее любимый папа не был создан для того, чтобы возглавлять бизнес.

– Да, и чтобы уж поставить все точки над «и», – добавил Константин, – цена тоже изменилась. Нам известно, что компания не смогла сдать свой самый крупный проект и потеряла несколько других. Это сильно снижает привлекательность бизнеса для покупателя. Вот сколько мы можем предложить сейчас.

Он взял листок бумаги, написал на нем сумму, показал Нине. У нее внутри все сжалось: цифра была втрое меньше той, что предлагалась в первый раз.

Нина была не в состоянии продолжать этот разговор. Стараясь держаться спокойно, она взяла папку с проектом договора и проговорила, поднимаясь:

– Нам с Евгением Борисовичем нужно все обдумать.

Константин и его бухгалтер дружно встали. Константин протянул ей руку:

– Рад был с вами встретиться, Нина Евгеньевна. Надеюсь, мы придем к согласию.

Он был приличный человек, но должен был делать свое дело.

Нина пожала его руку и ушла, не чуя под собой ног.

Ни с отцом, ни с Лидией Григорьевной советоваться Нина не могла и не хотела. Она позвонила Игнатию Савельевичу, попросила порекомендовать хорошего юриста. Тот назвал ей одного, которого знал по прежним временам.

– Ниночка, хочу вам кое-что сказать на прощанье, – добавил Игнатий Савельевич. – Бизнес, деньги – все это в конечном итоге пустое. Единственное, что имеет значение в жизни, – это любимые, близкие люди. Берегите тех, кого любите вы, и тех, кто любит вас…

Нину обеспокоил его тон.

– Что-то вы мрачно настроены, Игнатий Савельевич. Если разрешите, я к вам скоро заеду – погуляем, поболтаем.

– Да-да, конечно, буду рад, – отозвался Игнатий Савельевич.

Нина искренне собиралась проявить заботу об одиноком старике, но это намерение осталось неисполненным – как остаются неисполненными большинство хороших, искренних намерений.

Так совпало, что в эти дни она сдала у себя в банке квартальный отчет и смогла выпросить короткий отпуск. Это время ей было нужно позарез.