"Король Струмона, - ответил Фингал, - Гол поднимет свой меч в бою. Но он поднимет его пред очами Фингала; десница моя защитит его младость. А ты отдыхай в чертогах Сельмы и внемли вестям о подвигах наших. Барду вели настроить арфу, и пусть зазвучит его глас, чтобы те, кто падет, утешились славой своею, а сердце Морни исполнилось радости. Оссиан, ты сражался в битвах, на копье твоем кровь чужеземцев; сопутствуй Голу в сраженье, но от Фингала не удаляйтесь, чтобы враги нн окружили вас и не погибла нежданно ваша слава".

Я увидел Гола в доспехах,* и душа моя с его душою слилась, ибо пламя битвы горело в его очах. Весело он взирал на врага. Мы обменялись тайно словами дружбы, и молнии наших мечей засверкали разом, ибо, выхватив их из ножен за стеною леса, мы пытали крепость наши мышц, рассекая воздух пустой.

* Это говорит Оссиан. Здесь выразительно подчеркнуто различие между старыми и молодыми героями. Описание того, как последние извлекают мечи свои, удачно придумано и хорошо выражает нетерпение молодых бойцов, едва лишь вступивших в сражение.

Ночь низошла на Морвен, Фингал сидел, озаренный пламенем дуба горящего. Морни сидел с ним рядом, и развевались седые кудри его. Беседа текла о временах минувших и о деяниях их отцов. Порою три барда касались арф, и Уллин был рядом с песней своей. Он запел о могучем Комхале, но мраком покрылось чело Морни.** Он обратил багровые очи на Уллина, и песня барда умолкла. Фингал поглядел на героя старца и кротко сказал.

** Уллин неудачно избрал предмет для своей песни. _Мрак, которым покрылось чело Морни_, был вызван не какой-либо его неприязнью к имени Комхала, хотя он и были врагами, но опасением, чтобы эта песнь не пробудила в Фингале воспоминаний о распрях, существовавших в старину между их родами. Речь Фингала по этому поводу исполнена благородства и здравого смысла.

"Вождь Струмона, зачем эта мрачность? Да забудутся дни минувших годов. Отцы наши мерялись силою в битве, мы же сошлись на пиру. Мы обратили наши мечи против общих врагов, и они расточатся пред нами на поле. Да забудется время наших отцов, о король мшистого Струмона!

"Король Морвена, - вождь отвечал, - радостно мне вспоминать твоего отца. Был он ужасен в боях; ярость вождя была смертоносна.*** Очи мои исполнились слез, когда пал король героев. Храбрые гибнут, Фингал, и на холмах остаются ничтожные. Сколько уже отошло героев в пору Морни! А я не чурался сражений, не бегал от битвы доблестных.

*** Это выражение в подлиннике двусмысленно. Оно может означать, что Комхал убил многих в битве или что он был беспощаден в своем гневе. Переводчик постарался сохранить эту двусмысленность, поскольку она, вероятно, входила в намерение поэта.

Пускай же теперь отдыхают друзья Фингала, ибо ночь вокруг, чтобы встали они, исполнены силы для битвы с колесницевластным Латмоном. Слышу я шум его воинства, словно гром раздается над вереском дальним. Оссиан и Гол златокудрый! Легок ваш бег. Наблюдайте врагов Фингаловых с того поросшего лесом холма. Но не приближьтесь к ним: нет рядом ваших отцов, чтобы прикрыть вас. Да не погибнет ваша слава нежданно. Доблести юных, бывает, грозит поражение".

С радостью вняв речи вождя, мы пошли под бряцание наших доспехов. Путь наш лежит к холму лесистому. Небо сверкает всеми своими звездами. Метеоры, вестники смерти, летают над полем. Вражьего войска гул отдаленный донесся до нашего слуха. И тогда-то промолвил исполненный доблести Гол, и до половины меч извлекла его длань.

"Сын Фингала, - сказал он, - почему пламенеет душа Гола? Сильно стучит мое сердце, нетверды мои шаги, и десница трепещет на рукояти меча. Когда я гляжу на врагов, душа моя вспыхивает предо мной, и я вижу их спящее войско. Не так ли трепещут души отважных в сражениях копий? Как бы воспрянул Морни душою, если бы ринулись мы на врага! Наша слава возвысится в песне, и величаво пройдем мы на глазах у отважных".

"Сын Морни, - ответил я, - душа моя тешится в битве. Любо мне блистать одному на поле брани, передавая бардам имя свое. Но что, если враг победит, смогу ли взглянуть я в глаза королю? В негодованье ужасны они, подобные пламени смерти. Я не хочу увидеть их гнев. Оссиан победит иль падет. А разве дано побежденным славу стяжать? Они преходят, как тени. Но Оссиан славу стяжает. Он со своими отцами сравнится в деяниях. Так ринемся во всеоружии, сын Морни, ринемся в битву. Но, Гол, если ты вернешься один, поди к высоким стенам Сельмы. Скажи Эвиралин,* что пал я со славой; отнеси этот меч дочери Бранно. Да вручит она его Оскару, когда вступит он в юные годы".

* Оссиан женился на ней незадолго перед тем. Рассказ о том, как он сватался к этой деве, включен в виде эпизода в четвертую книгу "Фингала".

"Сын Фингала, - ответствовал Гол со вздохом, - как мне вернуться, если падет Оссиан! Что мне скажут отец и Фингал, властитель мужей? Ничтожные люди свой взор отвратят и промолвят: "Глядите на Гола могучего, что в крови распростертого друга оставил!" Нет, ничтожные люди, не иначе видать вам меня, как в сиянии славы. Оссиан! я слыхал от отца о могучих деяньях героев, о могучих деяньях, в одиночестве ими свершенных, ибо в опасности крепнет душа".

"Сын Морни, - я отвечал, шагая пред ним по вереску, - наши отцы восхвалят нашу доблесть, когда будут оплакивать нас. Радости луч озарит их души, когда очи исполнятся слез. Скажут они: "Наши сыны не полегли, словно злаки на поле, ибо они сеяли смерть вкруг себя". Но зачем же нам мыслить о тесном жилище? Меч защищает отважного. Но смерть преследует бегство ничтожных, и не воздают им хвалы".

Мы устремились вперед сквозь ночь и пришли туда, где ревущий поток струил синие воды вкруг вражьего стана, между дерев, что на шум его отзывались; мы пришли к берегам потока и увидели воинство спящее. Их костры на равнине погасли, и шаги одиноких дозорных издалека доносились. Я уже было копье протянул, чтоб, опершись, перепрыгнуть поток, но Гол за руку взял меня и молвил отважное слово.

"Ужели Фингалов сын нападет на ворога спящего? Ужели ворвется он, словно вихорь ночной, что повергает тайком деревца молодые? Не так заслужил Фингал себе почести, не за такие дела увенчаны славой кудри седые Морни. Ударь, Оссиан, ударь во щит боевой, да поднимутся тысячи. Да встретят Гола они в первой битве его, чтобы он смог испытать крепость мышцы своей".*