"Осень одела мраком горы; серый туман лежит на холмах. В вереске вихрь бушует. Мрачно катит воды река по узкой долине. Древо стоит на холме одиноко и означает место, где упокоился Коннал. Листья кружатся по ветру и устилают могилу воителя. Порою являются здесь тени умерших, когда одинокий охотник, задумавшись, медленно бродит по вереску.
Кто может, о Коннал, достичь истока твоего племени, кто сочтет твоих праотцев? Род твой возрос, словно горный дуб, что встречает ветры гордой вершиной. Но ныне исторгнут он из земли. Кто займет твое место, о Коннал?
Здесь раздавался грохот оружия, здесь вопли неслись умирающих. Кровавы войны Фингаловы! Здесь сражен был и ты, о Коннал! Твоя десница была, словно буря, меч твой - перун небесный; ростом ты был - скала на равнине, очами горнило пламенное. Громче бури твой глас раздавался в битвах булата. Под мечом твоим падали воины, словно под палкою отрока чертополох.
Дарго могучий пришел, как громоносная туча. Мрачно хмурились брови его косматые. Очи его - словно две пещеры в скале. Сверкая, взметнулись мечи обоих героев, зловеще гремела их сталь.
Ринвала дочь, Кримора, рядом была, сверкая в мужских доспехах; ее власы светло-русые по спине разметались, лук в деснице ее. Она устремилась на битву следом за юношей, за своим возлюбленным Конналом. Лук натянула Кримора, целясь в Дарго, но, промахнувшись, пронзила Коннала! Он упадает, как дуб на равнине, как с лесистой горы утес. Что ей делать, деве злосчастной! Он истекает кровью, Коннал ее умирает. Всю ночь и весь день напролет рыдает она: "О Коннал, о друг мой возлюбленный!" Объятая горем, скорбная плакальщица умирает.
Здесь под холмом скрывает земля чету несравненную. Трава растет меж камнями могилы; я часто сижу в печальной тени. Ветер вздыхает в траве; воспоминанья о них теснятся в моей душе. Безмятежно ныне спите вы вместе, покоитесь в горной могиле одни".
"Покойтесь же в мире, - молвила Ута, - чада многоводной Лоты! Я стану о вас вспоминать со слезами и запою сокровенную песнь, когда ветер поднимется в рощах Торы и рядом взревет поток. Тогда вы сойдете в сердце мое со своею печалью сладостной".
Три дня короли пировали, на четвертый день поднялись их белые паруса. Северный ветер влечет корабль Фингала в лесистую землю Морщена. Но дух Лоды сидел на туче своей позади кораблей Фротала. Он устремил вперед все свои вихри и надувал белогрудые паруса. Он не забыл о ранах своих, он все опасался Фингаловой длани.*
* Рассказ о Фингале и духе Лоды, которого предположительно отождествляют со знаменитым Одином, представляет собою самый причудливый вымысел, какой мы находим во всех поэмах Оссиаиа. Однако подобные примеры встречались и ранее у лучших поэтов. Оссиан же, следует заметить, не говорит ничего такого, что бы сколько-нибудь расходилось с понятиями тех времен о духах. Тогда считалось, что души умерших материальны и соответственно способны чувствовать боль. Я предоставляю другим судить на основании этого отрывка, имел ли Оссиан понятие о божестве, однако, по-видимому, он считал, что высшие существа не должны вмешиваться в людские дела.
Песни в Сельме*
* В этой поэме запечатлен древний обычай, который, как хорошо известно, был впоследствии широко распространен на севере Шотландии и в Ирландии. Когда король или вождь устраивал ежегодный пир, барды исполняли свои поэмы, и те из поэм, которые он находил достойными сохранения, старательно заучивались их детьми для последующей передачи потомкам. Именно такого рода событие послужило основанием для этой поэмы Оссиана. В оригинале она называется "Песни в Сельме", и это заглавие, как наиболее уместное, сохранено в переводе. Характер поэмы истинно лирический, и она отличается разнообразием стихотворных размеров. Вступительному обращению к вечерней звезде в оригинале присуща гармония, неизменно сопутствующая стихам, и, согласно описываемым предметам, течение его спокойно и плавно. Три помещенные здесь песни публиковались в числе отрывков старинных стихотворений, напечатанных в прошлом году.
Звезда нисходящей ночи! прекрасен твой свет на закате. Ты подъемлешь над облаком лучистое чело; величаво ступаешь ты по холму. Что видишь ты на равнине? Улеглись бурные ветры. Издали доносится рокот потока. Ревущие волны бьются о дальний утес. Вечерние мошки на слабых крылах носятся, жужжа, над полями. Что ты видишь, прекрасное светило? Но ты, улыбнувшись, заходишь. Волны радостно окружают тебя, омывая дивные твои волосы. Прощай, безмолвный луч! Да взойдет свет души Оссиановой.
И вот он восходит во всей своей силе! Я вижу друзей отошедших. Как и в минувшие дни, они на Лоре сбираются. Приходит Фингал, подобный влажному столпу тумана, окруженный своими героями. И еще вижу я бардов песнопений Уллина седовласого, величавого Рино, сладкогласного Альпина ** и кроткую, скорбную Минону. Как изменились вы, друзья мои, с тех пор как пировали в Сельме, когда состязались мы, словно ветры весенние, что летят над холмами и склоняют чредой тихо шелестящие травы.
** Alpin происходит от того же корня, что и Albion или, вернее, Albin древнее название Британии; Alp - _высокий_, in - _земля_ или _страна_. Современное название нашего острова имеет кельтское происхождение, и те, кто указываю: иной источник, выдают свое неведение древнего языка нашей страны. Britain происходит от Breac't in - _пестрый остров_, названный так согласно облику страны, а также обычаю жителей раскрашивать себя или носить разноцветные одежды.
Сияя красою, вышла Минона; ее взор потуплен и очи полны слезами; тихо струились кудри ее, когда порою с ближних холмов налетали ветры. Опечалились души героев, едва зазвучал ее сладостный голос, ибо часто видали они могилу Салгара*** и мрачное жилище белогрудой Кольмы.**** Осталась Кольма одна на холме, Кольма, чей голос так сладостен. Салгар прийти обещал, но окрест уже ночь нисходит. Внемлите голосу Кольмы, на холме одиноко сидящей.
*** Sealg-'er - _охотник_.
**** Cul-math - _женщина с прекрасными волосами_.
Кольма
Ночь низошла. Я одна, забытая на холме бурь. Слышно, как ветер шумит на горе. Стремится с утеса ревущий поток. Некуда мне от дождя укрыться, забытой на холме ветров.
