– Когда мы снова встретимся? – спросил он, восстановив дыхание.

– Во вторник или четверг – ответила без заминки я – в остальные дни работаю допоздна, а единственный выходной стараюсь проводить с дочкой.

– Ты трудоголик? – спросил он пораженно, приподнявшись на локтях.

– Нет, я сирота и мать-одиночка, которой приходится оплачивать няню, содержать свою неполную семью и помогать младшим братьям-студентам – окончательно завралась я.

– Как скажешь… Вторник, так вторник!

– Мне пора за дочкой! – сообщила я, вставая с кровати. Мигом оделась и уехала восвояси.

Пятница не задалась с самого утра. После оперативки АнИса попросила остаться всех терапевтов, а нас в роддоме всего пятеро: я и Роза – в стационаре, и три врача – в поликлинике.

– В течение двух недель я наблюдала за вашей работой, анализировала показатели заполняемости терапевтического отделения и считаю, что нам необходимо круглосуточное присутствие врачей-терапевтов в роддоме в будние дни. Поэтому с первого марта каждая из вас возьмёт по одному ночному дежурству в неделю. У вас есть десять дней, чтобы подготовить родных, распределить между собой дни и составить график дежурств, или я это сделаю сама двадцать восьмого февраля. В понедельник я сообщу об изменениях в работе нашего терапевтического отделения генеральному директору и региональному руководству, и маркетологи начнут разработку рекламной кампании в социальных сетях и на телевидении.

В конференц-зале повисла напряжённая тишина, и тут чёрт меня дёрнул поднять руку, встать и во всеуслышание произнести:

– Уважаемая Анна Исааковна, благодарю за доверие, но довожу до Вашего сведения, что являюсь многодетной матерью, младший ребёнок которой ещё не достиг трёхлетнего возраста, поэтому Вы не имеете права ухудшать условия моего трудового контракта и навязывать мне ночные дежурства.

АнИса изменилась в лице, чувствуя, что её стройная схема рассыпается у всех на глазах, а Роза на соседнем кресле отчаянно пыталась стать невидимкой.

– Других возражений нет? – ледяным тоном спросила Главврач – тогда всё свободны, вернёмся к этому разговору в понедельник. Удачного дня!

Моя бывшая однокурсница, настоящая подруга и заведующая не проронила наедине со мной ни слова, кроме как по делу, за весь рабочий день, поэтому в отделении царила крайне тягостная и нервозная обстановка.

После трех часов Хасан сообщил, что только прилетел, позвонил в поликлинику, а у меня уже полная запись на вечер.

– С возвращением! Ничего страшного, запишу тебя на 19:30 в понедельник! – отправила в ответном сообщении я.

И тут мой главный инженер позвонил и прошипел мне в ухо, что не доживёт без меня до понедельника, поэтому в 20:00 будет ждать меня у служебного входа.

А я была так измотана игрой в молчанку и расстроена переменами, остро нуждалась в моральной поддержке и сочувствии, что устало ответила:

– Хорошо, договорились.

В 20:20 я вышла с работы, и чёрный представительский седан, ожидающий неподалёку, моргнул мне ближним светом. Незнакомый водитель вылез из машины и открыл мне заднюю дверь. В уютной темноте кожаного салона меня сразу обнял и поцеловал Хасан.

– Домой! – сказал он водителю, и автомобиль быстро помчался по вечернему городу.

Не успели мы зайти в квартиру, как Хасан скинул своё пальто, стянул с меня дублёнку, развернул меня к стене коридора передом, к себе – задом, задрал юбку, сорвал трусы, расстегнул свой ремень, спустил брюки и грубо отодрал меня, как последнюю подзаборную шлюху. Мы даже уличную обувь не сняли!

– Какой горячий приём! – прошептала я через плечо, когда он кончил.

– Прости, соскучился, не мог терпеть больше ни минуты! – ответил, ещё задыхаясь, он и нагло ухмыльнулся.

После этого мы оба разулись, разделись догола, переместились в постель, и Хасан трахнул меня ещё дважды, издавая звериный рык каждый раз, когда кончает.

– Ты всегда так рычишь? – спросила я, беспомощно выбираясь из-под него, отчаянно пытаясь справиться с головокружением, тошнотой и шумом в ушах.

– Не знаю, а что?

– Просто, чувствую себя жертвой тигра!

– Не добыча тогда уж, а самка. Пошли поедим, тигрица, я точно голоден, как зверь!

Хасан выдал мне чистую футболку и устроил экскурсию по своему холостяцкому логову. Когда я вышла из ванной, на кухне меня ждал ужин из готовой мясной лазаньи, нарезанного лимона, бутылки марочного коньяка и коробки шоколадных конфет.

– И часто ты так ужинаешь? Откуда лазанья? – полюбопытствовала я, присаживаясь за стол.

– У меня давно нет постоянной любовницы, если ты об этом. А лазанья из моего любимого итальянского ресторана. Заказал, когда вернулся. Попробуй, очень вкусно!

Мы оба проголодались, поэтому поели быстро и молча.

– А спрашивала я про коньяк, если что… – продолжила я, когда расправилась со своей порцией – Часто злоупотребляешь алкоголем?

– Не каждый день, но пару раз в неделю приходится… Работа такая…

– Если ты не поменяешь своё отношение к работе или алкоголю, тебе даже я не помогу! – задумчиво сказала я, согревая в ладонях свой бокал с коньяком.

– А ты согласна стать моей любовницей?

– По-моему, только за сегодняшний вечер уже три раза ею стала – подсчитала я в уме.

Хасан так громко и весело расхохотался в ответ, что я ещё раз невольно отметила, как молодо и здорово он выглядит после близости со мной.

– Может, слетаем в лето на недельку? Устроим себе небольшой медовый месяц… – предложил внезапно мой щедрый любовник.

– А с кем я дочку оставлю?

– Наймем ей ночную няню – нашёл он сходу готовое решение.

– Я не могу сейчас! У меня отпуск по графику только в июне и большие проблемы на работе – вдруг вспомнила я и горько расплакалась. Вместе со слезами вырвалось на волю всё напряжение сегодняшнего дня.

– Что случилось, Ляйля? – растерянно спросил Хасан.

– Новая главврачиха наводит свои порядки. Я и так пашу шесть дней в неделю по десять-двенадцать часов, дочку вижу только по воскресеньям и ночам, её по факту старшие братья воспитывают, так ещё "вишенкой на торте" эта оптимизаторша сегодня "предложила" всем терапевтам взять по одному ночному дежурству в неделю.

– Увольняйся!

– Я не хочу! Это работа моей мечты! Ты когда последний раз был в государственной больнице? А тут красиво, чисто, современно, рядом мой дом и дочкин садик, зарплата высокая, коллектив хороший! И даже ты со мной бы не встретился, если бы не моя работа…

– Ляйля, матурым, как тебе помочь?

– В этом вопросе – никак! У меня есть отсрочка на три месяца, пока дочке не исполнится три года. За это время что-нибудь придумаю…

Мои познания в татарском языке весьма ограничены, но поняла, что меня назвали красавицей, а имя произнесли по-старинному, с национальным оттенком, как нечто среднее между Лэйла и Ляля.

– Тогда не плачь, у меня сердце разрывается! – велел Хасан, сгребая меня в охапку, перемещаясь на диван и усаживая к себе на колени.

– Ты мог бы мне по-другому посодействовать? – начала я неуверенно, заглядывая ему в глаза и изучая реакцию – Возьми моего старшего к себе на работу!

– Какая у него профессия? Квалификация?

– Тимур ещё учится на третьем курсе на специалиста по информационной безопасности, умница, отличник, свободен после обеда и мог бы работать на полставки.

Хасан перегнулся куда-то за диван и выудил из портфеля свою визитку:

– Отдай сыну, пусть позвонит мне в понедельник после учёбы!

– Спасибо! С меня сто поцелуев, но мне пора домой! – сказала я, вставая с его колен.

Хасан тоже поднялся, взял со стола пузатый бокал с остатками коньяка и допил залпом. И тут я вспомнила про его больную печень:

– Ляжешь ко мне в стационар на недельку? Обещаю устроить тебе "медовый месяц" по-своему!

– Твоего сынка пристрою и лягу, хорошо? – хмыкнул он, хитро щурясь.