– Воду, если можно.

Ролло кивнул, подошел к шкафчику, выдвинул полку, достал стакан, с другой выдвижной полки взял бутылку, наполнил стакан, передал Римме. Она протянула дрожащие руки.

– В былые времена этим занимались специальные люди, – сказал Ролло.

– Этим? Чем? – удивленно посмотрела на пилота Римма.

– Раздачей напитков, например. Бортпроводники.

– Да, точно. На больших пассажирских лайнерах.

– Верно. Но сейчас такие не летают. Вообще больше предпочитают на поезде ездить.

Ролло вернулся в кабину пилота, занял свое место. Но так как дверь была открыта, он мог спокойно, даже не повышая голоса, разговаривать с пассажиркой.

– Я не родился в Комплексе, – рассказывал Ролло. – Мою семью выбрали Сильные, так что мама с папой пережили Туман. Папа – пилот, и первоклассный! Он даже с президентом летал, когда такая должность существовала, конечно. Но мама до сих пор восторженно рассказывает о том, как летала с его женой. Расскажи, как там в Комплексе? Чем вы вообще занимаетесь, как живете?

Девушка выпила всё, что было в стакане, но жажда не проходила.

– А я могу… взять еще? – спросила Ри.

– Конечно, там в шкафу.

Пока Ролло отвлекся на переговоры с роботом-диспетчером, Римма, проделав манипуляции со шкафчиками и полками, налила себе воды. Из-за небольшой турбулентности самолет слегка потряхивало, но она справилась.

– Хочешь присесть сюда? – спросил пилот, показывая девушке на соседнее с ним кресло в кабине.

– Это место для другого пилота?

– Да, но я прекрасно справляюсь один. Самолет небольшой.

Римма, посмотрев в иллюминаторы, восторженно произнесла:

– Как красиво!

Ролло улыбнулся.

– Присядешь? – спросил он. – Только ничего не трогай! Это для твоей же безопасности. И убери, пожалуйста, стакан – выпей воду в салоне.

Ри послушно выполнила все указания и неуверенно заняла место второго пилота.

– Так что? – спросил Ролло. – Расскажешь про Комплекс? Три часа еще лететь.

– Что рассказывать… Комплекс – это мой дом.

– Как ты родилась? Ну… то есть, я – сын своей мамы, я родился, как бы, естественным путем.

– Если тебе интересна технология, то… происходит всё то же самое, что в теле матери, но в коконе.

– Звучит просто ужасно.

– Я не специалист по биологии или репродукции.

– Чем вы там занимаетесь?

– До восьми лет нас обучают вместе, по общей программе, а затем начинается специализация – мы выбираем деятельность, востребованную на Рынке, которой будем заниматься. Система индивидуально составляет для каждого расписание, подбирает программы, преподавателей, предоставляет нам всё необходимое. Система заботится о том, чтобы все развивались в нужном для них направлении в комфортной среде. Потом начинаются отборы – мы заполняем портфолио, Система выкладывает его на Рынок – это такая база в сети, и подбирает для нас клиентов. И вот так я оказалась здесь.

– То есть… у вас там большое общежитие! А Система – это кто?

– Это – что, – уточнила Ри. – Система – это ИИ. Система следит за всеми, помогает, направляет. Она и есть Комплекс. А мы все, получается, ее дети.

– Ну хорошо, а что если кандидата не выбрали? Он остается жить в Комплексе или его выпускают?

– Он уходит.

– Понятно.

Римма покачала головой:

– Мы называем этот процесс Уходом – вступление в Цикл рождения и смерти. Если Система решила, что кандидат не сможет найти себя в мире Сильных, она сообщает кандидату об Уходе, он… или она спускаются на подземный этаж, где роботы делают инъекцию, после которой ты больше не проснешься. Затем тебя хоронят в саду, где твое тело должно послужить земле для будущих поколений живых существ.

Ролло несколько минут потрясенно молчал. Он сомневался, что правильно понял девушку, решил, что это должно быть какая-то ошибка.

Но всё же решил уточнить:

– Вас… убивают, хочешь сказать?

– А смысл жить, если ты никому не нужен? Даже если бы нас отпускали за пределы Комплекса (что недопустимо) выжили бы мы там? О нас никто не заботится так, как это делает Система.

Они помолчали.

– Ты знаешь, кто мой клиент? – спросила Римма.

– Знаю.

– Расскажи. Кто это? Женщина? Мужчина?

– Мужчина. Зовут… впрочем, будет лучше, если он сам представится. И будь спокойна, это очень приличный, воспитанный человек, хотя и беспокойный.

– Беспокойный?

– У него вечно душа не на месте. Когда он был женат, всё вроде бы было нормально, но после развода что-то в нем изменилось… И теперь он всё время что-то ищет. Не удивлен, что ему понадобился художник – твой клиент творческая натура.

– Ему понравилась моя работа.

– Я видел холст, – Ролло кивнул в сторону салона. – Покажешь?

– Конечно, почему нет.

Римма встала, прошла в салон, сняла с картины чехол – Ролло повернулся посмотреть.

– Ого… – потрясенно выдохнул молодой человек.

Несколько секунд Ролло внимательно разглядывал рисунок.

– Это… Уход?

– Да. Это Аргус – он ждал Ухода с самого рождения. Но в нем было какое-то особенное спокойствие, будто он пытался сказать, что человек не должен доказывать свое право на жизнь. Надо наслаждаться каждым мгновением, впитывать его, чувствовать.

– И Система решила, что он бесполезный?

– Можно и так сказать.

– Это очень сильная, но страшная картина, Римма. Даже… тяжело смотреть. Теперь понимаю, почему он выбрал тебя.

– Знаешь, я ведь презентовала эту картину на последнем отборе, а клиент посмеялся надо мной. Сказал, что никто не хочет видеть правду.

– Я себя не очень хорошо чувствую, глядя на нее. Может, он это имел в виду?

Римма убрала картину обратно в чехол, оставила в салоне, вернулась в кабину. В этот момент самолет ощутимо тряхнуло.

– Мать всего! – вскрикнула Римма.

– Кочка, – рассмеялся Ролло.

Немного подумав, девушка произнесла:

– Чудо, что я жива.

– Хм?

– Сколько там еще лететь?

– Время есть – рассказывай.

Когда-то Эдварду показалось логичным вернуться в город, в котором он родился, после смерти своего новорожденного сына: он скитался по свету достаточно, чтобы осмелиться взглянуть на дом, из окон которого, будучи ребенком, мальчик с удивлением разглядывал уставших, ослабленных Туманом, обреченных на смерть людей. На другой стороне оживленной автострады находился отель – шикарный, красивый, сияющий – он манил, обещая исполнение самых фантастических желаний. Там останавливались люди, имеющие достаточно средств, чтобы не обращать внимания на бедняг, которые устало брели домой после завершения очередного трудового дня.

Город заброшен; вокруг одни развалины, в воздухе стоит пыль. И всё же этот отель не собирался сдаваться – обшарпанный, он по-прежнему был полон достоинства.

Эдвард зашел в отель и услышал музыку, звучащую где-то внутри здания, возвращая к временам, когда в ресторане играли музыканты, радуя гостей.

Кто-то пел под аккомпанемент гитары: