– Дети проснулись? – спросил мужчина.

– Нет, сэр, еще нет.

– Разбуди их, пожалуйста.

– Как вам будет угодно.

– Давай возьмем кого-нибудь из Комплекса! – крикнула Лара из ванной комнаты – она недолюбливала роботов.

– Зачем? Ханс не справляется?

А еще ее бесило, что Стив дал этому имя. Когда она жила в Комплексе, у роботов были только идентификационные номера.

Робот, исполняя просьбу хозяина, вошел в комнату десятилетней девочки, спавшей на маленькой кровати среди игрушек, спутанные золотистые волосы закрывали ей лицо.

– Айрис, доброе утро. Вставай, дорогая, – нежно пропел Ханс.

Роботу пришлось потормошить девочку – из-под одеяла вынырнуло миленькое личико:

– Доброе утро, Ханс.

– Блинчики на завтрак? – спросил робот.

– Ура! – подняла руки девчушка.

Удостоверившись, что ребенок окончательно проснулся, Ханс пошел в соседнюю комнату к Роану – брату Айрис. Но, войдя в спальню, робот обнаружил лишь пустую кровать. Проверил ванную – никого. Подошел к окну, посмотрел на пляж: помощник знал, что мальчик любил гулять в одиночестве, часто убегал и в принципе не любил сидеть дома. Убедившись, что на пляже мальчика нет, робот быстро спустился в холл, открыл дверь и вышел на берег, омываемый беспокойными океанскими волнами, оглянулся.

– Ханс, ты чего? Меня ищешь? – спросил Роан – он прятался в траве неподалеку.

– Роан! Сегодня День покаяния, ты же знаешь? Вы летите в горы.

– Ах да… горы, – Роан, щуплый мальчишка с веснушками, вышел к роботу. – Я скучаю по родителям.

Робот присел перед ребенком на корточки.

– Я знаю. Извини, что ничего не могу сделать.

– Спасибо, Ханс. Достаточно уже того, что ты беспокоишься за меня.

– Твой дедушка поручил мне тебя разбудить.

– Ах, вот оно как.

Мальчик расстроился. Робот решил его подбодрить:

– Блинчики? На завтрак? Что скажешь?

Роан поморщился.

– Что на счет тоста с сыром? – предложил робот.

– И конфеты? – вдохновился мальчик.

– Омлет, – улыбнулся Ханс.

– Ладно, – произнес Роан, не ощутив особой радости.

Робот взял Роана за руку – они вместе пошли в дом.

Семейство спустилось к завтраку. Что Ханс обещал, то и выполнил: аппетитно пахли блинчики, манили поджаренные тосты с сыром, от одного вида пышного омлета текли слюнки. Из чайника с ароматным чаем и джезвы с бодрящим кофе поднимался пар.

– Я видел, что Ханс выходил искать тебя на пляже, – обратился Стив к внуку. – Опять убежал?

– Не надо так делать, – подхватила Лара, – вдруг с тобой что-то случится…

– А ты молчи, пробирочная! – выкрикнул мальчуган.

– Роан! – вспылил Стив. – Ты не смеешь так разговаривать!

– А что я – не прав? Она родилась в Комплексе.

– Роан… – произнесла Лара, положив ладонь на руку Стива. – Ты прав – родилась. Но я человек. И имею право на уважительное отношение к себе.

Роан дернулся, резко отодвинул тарелку с омлетом – брызги полетели в тарелку к сестре.

– Эй! – возмутилась Айрис.

– Я хочу к маме и папе! – потребовал Роан.

– И сегодня ты их увидишь, – пообещал Стив. – Терпение.

Но мальчик уже выбежал из-за стола – Ханс проследовал за ним.

Урегулировать конфликт миром так и не удалось, и после завтрака Роан сел в машину только потому, что ему обещали встречу с родителями, – Ханс повез семейство в аэропорт.

До аэропорта добирались целый час. Их личный пилот – Ролло – уже сидел в кабине. Роботы подготовили самолет к вылету, разрешение получено, маршрут проложен – ждали только пассажиров.

Выходя из машины, Айрис заметила, как вдалеке роботы разбирают здание старого аэропорта. В нем когда-то кипела жизнь: пассажиры проходили досмотры, сдавали багаж, закупались в магазинах, сидели в кафе, ресторанах, залах, ожидая вылета, – в те времена, когда людей было очень много. Теперь от постройки практически ничего не осталось – последний купол как раз разбирали.

Стив подошел к внучке:

– Что такое, Айрис?

– А как люди летали раньше, дедушка?

– На больших лайнерах. Один мог перевести сотни людей.

– Остальные летают, как и мы?

– Кто-то предпочитает скоростной поезд. Но мы за несколько часом долетим до Колдбергена.

Высокогорное поселение, основанное посреди скалистого массива, являющегося завершающей частью Великого горного хребта на севере, – Колдберген – считалось местом обитания шаманов, которые ежедневно, не щадя сил, приносили жертвы, моля Вселенную о прощении. В День покаяния сюда же прибывали и Сильные – властители мира, многие из которых были детьми тех самых принимавших судьбоносное решение на заре Новой эры людей. Колдберген находился высоко в горах, поэтому, кроме нескольких месяцев в году, здесь постоянно лежал снег, а ночью звездное небо в этих местах было особенно прекрасно – лучшая локация для обращения молитв к Вселенной.

Приземлившись, Лара с детьми поехали в забронированный для них домик, чтобы приготовиться к вечерней церемонии. Стив отправился на встречу с друзьями в клуб. В комфортабельном, теплом, благодаря разожженному в большом камине огню, сумраке, наполненном сигаретным дымом, запахом бренди и дерева, его встретил давний друг, пожилой писатель, признанный Сильным благодаря недюжинному таланту, – Матиас.

– А ты не стареешь, Стив, – похлопал он друга по животу.

– Генная инженерия творит чудеса. Тебе бы тоже не помешало, – заметил Стив.

– Нет, спасибо. Что отведено судьбой, то и проживу.

– Ты не можешь выглядеть в восемьдесят с лишним лет так свежо.

– А ты можешь?

Друзья посмеялись.

– Что у нас тут? – спросил Стив, оглядывая присутствующих.

– Молодняка слишком много, – констатировал Матиас. – Избалованные, ни на что не годящиеся уродцы. Почему бы не установить над ними надзор Системы?

– Чтобы их убирали, если не нужны?

– А что? Прекрасная идея.

– Ну… у тебя-то ни детей, ни внуков нет, в отличие от меня.

– Ты завидуешь?

– Нисколько, Матиас. Попробуй себе кого-нибудь завести.

– Заводят, мой друг, только животных.

– У тебя и их нет.

К друзьям подошел молодой человек по имени Хэпин – избалованное дитя нефтяного магната.

– Стив! – приветственно раскинул руки юноша. – Стив, дорогой! Привет!

– Хэпин? – мужчина поразился, насколько же парень повзрослел с тех пор, как он его последний раз видел в гостях у друга. – Ты… вырос. Как дела?

– Отлично, всё хорошо, – парень странно потирал руки, а на лбу выступил пот. – Стив, слушай. Я хотел тут с тобой переговорить. Посоветоваться.

– Конечно.

– Я пойду налью себе еще, – Матиас учтиво поклонился и ушел.

– Что такое? – спросил Стив.

– Слушай… ты же брал себе из Комплекса девушку, да? Лина, кажется?

– Лара. И да. А зачем спрашиваешь?

– Я тоже хочу себе взять… девушку. Оттуда.

Стив хмыкнул:

– Что тебя останавливает?

– Я не знаю, есть ли на Рынке запрос на… малолетних девочек. Просто, ты же знаешь, что если я создам заявку, то все будут знать, что это сделал я. Может, ты знаешь, как обойти Систему? Всё-таки ты работал над проектом с самим Александром.

Стиву захотелось ударить Хэпина, разбить лицо, бить, бить, бить, пока он не потеряет сознание. К горлу подкатила тошнота.

Да черт с ним, всё равно, что о нем подумают, – он размахнулся и со всей силы ударил парня кулаком в лицо. Хэпин упал, ошарашенно глядя на Стива, отодвинулся от него, вытирая кровь с губы. Гости замолчали. Стив наклонился и процедил сквозь зубы:

– Если я еще раз услышу подобное или увижу, что ты сделал такой запрос на Рынке, я убью тебя, ты понял?

– Я понял, – Хэпин заплакал, встал и вышел из клуба.

– И за что ты его так? – поинтересовался Матиас, подойдя к другу.

– Ты был прав – они уроды.

В горах наступила прекрасная, безветренная ночь; под хор жрецов, сопровождаемый мерными ударами бубнов, пожилая Старейшина в темных церемониальных одеждах, звенящих при каждом движении, поднимала руки с черными пальцами к небу, умоляя Мать всего о прощении и наставлении. Обращая свои молитвы ко Вселенной, Сильные вспоминали события пятидесятилетней давности, когда охвативший земные города Туман ознаменовал окончание Старой эры – невидимый, коварный убийца под маской простуды со смертельными осложнениями, рака, сердечных приступов, инсультов, отравлений и т. п. – за чем только он ни скрывался. За тридцать «переходных» лет погибли миллиарды людей, больше всего – в городах. Конечно, не все сразу: сначала старики, а потом с течением времени, очень незаметно, остальные. Остались те, кого Сильные посчитали нужными и достойными жить – избранные, и селяне, – они почувствовали опасность заранее, хотя и не догадывались, в чем она заключалась.