– Жутковатая история, – прокомментировал Коичи. Я же слегка улыбнулся ему, так, чтобы Хаяси этого не увидел. Такие истории никак не укладывались в моей голове, они выглядели слишком нереальными, абсолютно противоречащими нашему привычному миру. Может старику Хаяси приснился кошмар, который его так сильно напугал, а он его запомнил, посчитав частью реальности. Такое часто бывает у людей, когда сознание запутывается, теряя различие между реальностью и фантазией. А учитывая то, сколько времени лесник проводит в этих места, то нет ничего удивительного, что эти места потом сами являются ему во снах. Мне самому нередко снится моя работа и расследования, которые я провожу. Ведь частое зацикливание на каком-то деле начинает загружать большую часть нашего ума деталями, связанными именно с этой работой. А еще рассказы от того горного монаха про злых духов, которыми он запугал старика Хаяси, явно наложили свой отпечаток, не исключено, что после этого ему стали мерещиться всякие ужасы, скрывающиеся среди деревьев.
– Кадо, а наличие злых духов и постоянных смертей в этом лесу не пугает тебя? Не вынуждает бросить эту работу? – спросил я.
– Нет, детектив Мори, мне нравится моя работа, я вижу в ней свое предназначение. Я могу испугаться какого-то духа, но это не значит, что я буду бояться всего леса. Нет, этот лес в общем-то добр ко мне, тем более не весь он наполнен злом, есть в нем и добро. Мы видим лишь тех, кого загубила тьма, живущая в лесу, но мы не видим тех, кого спас свет, исходящий из этого леса. А они есть, я в этом уверен, – ответил лесничий.
– А почему тогда этот лесной свет не защищает всех? Почему допускает убийства? – спросил молодой напарник.
– Потому что его намного меньше. Тьма заполонила собой большую часть леса, и с каждым днем, с каждым годом, с каждым веком она захватывает все больше и больше территорий, и она не остановится пока окончательно не поглотит лес целиком, – пояснил старик Хаяси.
– Как ты думаешь, что нужно сделать людям, чтобы эти самоубийства, наконец, прекратились? – спросил я.
– Я не знаю, детектив Мори, человек вряд ли сможет что-то изменить, эти вещи находятся за гранью его понимания. Нам придется смериться с происходящим, что мы, собственно, и делаем уже много лет подряд. Мы не в силах повлиять на подобное. Даже не надейтесь на это. Вы можете добраться до истины, но не рассчитывайте на то, что сможете на нее как-то повлиять, – крайне серьезным тоном ответил Кадо Хаяси, лицо его во время этой фразы сильно изменилась, словно он уже не был тем добродушным лесником, каким я привык его видеть, а стал серьезным и мудрым старцем, понимающим и видящим то, что нам – простым смертным, было недоступно.
Мы поблагодарили лесника Хаяси за крайне интересную беседу и, попрощавшись, сели в автомобиль, чтобы отправиться назад в полицейский участок. Надо сказать, что в этих краях сегодня мы провели немало времени, так как солнце уже зашло, и на улице вовсю гулял прохладный ветер. А ведь когда мы ехали сюда, то было еще тепло и всюду пели птицы, а сейчас этот лес словно погрузился во тьму, став мрачным и суровым. Видимо, на сегодня лесу хватило общения с такими материалистами, как мы с Коичи. Больше ему не хочется нас видеть. «Значит, и жертвами его чар нам стать не суждено», – я внутренне усмехнулся, после чего завел двигатель, и мы рванули в сторону города.
– Что думаешь по поводу всего услышанного, Коичи? – поинтересовался я у своего помощника, когда мы, наконец, остались наедине.
– А что тут сказать, старик Хаяси совсем одичал в этих джунглях, верит во всякие небылицы. Это же сразу в глаза бросается, к тому же он человек простой, деревенский, образования не имеет, всю жизнь живет практически отшельником, поэтому бездумно доверяет всему, что очень похоже на мамины сказки, по которым он так соскучился, – высказал свою точку зрения молодой помощник.
– Кадо Хаяси, конечно, человек простой, тут я с тобой соглашусь, но он не настолько глупый, каким ты его считаешь, – произнес я.
– Может и не глупый, но во что он верит: в темных духов, в призраков, в каких-то горных монахов и прочее. Ну какой разумный человек будет всерьез об этом рассказывать, согласитесь? – усмехнулся Коичи.
– Думаешь, что Мичи Сугияма лишь плод его воображения? Что такого человека на самом деле не существует? – спросил я.
– Думаю, что он его выдумал, чтобы разделить с кем-то свои нереальные представления о мире. Я тоже изучал психологию, есть там подобный диагноз, являющийся довольно частым явлением, когда некоторые люди начинают выдумывать каких-то несуществующих персонажей, чтобы в них находить подтверждения своим собственным, чаще всего абсурдным, умозаключениям, понимая, что среди остальных – разумных людей они должной поддержки не получат. А здесь он еще и ссылается на этого персонажа, как бы намекая, что не он один в это верит, а есть еще некий мудрый старец, к тому же еще и монах, который также в это верит, да еще и знает об этом намного больше. Мы, естественно, должны были преклониться перед авторитетом древнего старца, тут же подавив в себе критическое мышление и всякий поиск причинно-следственной связи. Если уж господин Сугияма, мудрейший из мудрейших, так считает, то тут уж никаких сомнений, мы согласны, пусть будет проклятие. В результатах расследования так и напишем: «Пал жертвой злостного проклятия», – иронично высказался Коичи, после чего рассмеялся. Я же не выдержал и тоже засмеялся. Но не столько от сути сказанного молодым помощником, как от того, как именно он это преподнес.
– А если этот Сугияма существует? Что если он действительно разговаривал с ним? – спросил я.
– Ну только если в качестве воображаемого друга. Но этим занимается уже другая наука, – усмехнулся Коичи.
– Хочешь сказать, что не исключен психиатрический диагноз? Лично я не психиатр, но мне кажется, что Кадо Хаяси абсолютно вменяем, просто он немного чудаковатый, так как живет в непривычных для нас условиях. Не удивлюсь, если и мы с тобой выглядим несколько странными в его глазах. Нас удивляет то, во что он верит, а его удивляет то, что мы в это не верим. Для него реально то, о чем он говорит, это видно. Вот только пересекается ли его реальность с нашей, вот вопрос. Самое интересное произойдет в тот миг, когда наши границы пересекутся, вот тогда и будет ясно, кто был прав, а кто заблуждался. Вот только признает ли в итоге кто-то из противоположных сторон свое поражение, сможет ли? Или, упрямясь, сойдет с ума, отмахиваясь от истины, будучи неспособным признать ошибочность собственных представлений, – высказался я, понимая, что в целом хорошо отношусь к старому лесничему, какими бы странностями он при этом не обладал.
– Как думаете, детектив Мори, старик Хаяси мог бы быть во всем этом замешан? – задал немного ошеломляющий вопрос Коичи.
– Что ты хочешь этим сказать? – изумился я.
– Ну ведь он много лет живет возле этого леса, постоянно блуждает по его окрестностям, да еще и с завидной регулярностью находит здесь мертвецов, – начал рассуждать молодой полицейский.
– Думаешь, что он как-то может быть замешан во всех этих происшествиях? – уточнил я, задумавшись, мог ли Кадо Хаяси, действительно, иметь к ним какое-то отношение.
– Просто он единственный человек, кто проводит столько времени в лесу, сам при этом оставаясь невредимым, вот, что вызывает у меня подозрения, – произнес Коичи.
– Может поэтому он и остается невредимым, чтобы именно на него упали все подозрения? К тому же сложно его в этом уличить, ведь самоубийства начали происходить еще задолго до его появления в Аокигахаре в качестве лесника, – произнес я.
– Ну если он до этого здесь официально не работал, то это не значит, что он ранее тут не появлялся. Мы ведь не знаем всю его биографию, а именно где и чем он занимался до этого, – пожал плечами Коичи.
А ведь мой помощник был в этом прав, я знал, что старик Хаяси пришел работать лесничим около десяти лет назад, а до этого жил в какой-то деревушке, занимался хозяйством, но, опять же, это только с его слов. Ведь никто не поднимал сведений о нем, никогда не интересовался его прошлым, а все, что мы знаем, было предоставлено им самим.
