— Лучше бы ты шашками увлекался. — сказала я, допивая последний глоток и усаживаясь за руль.

— Я тебе обещаю. Больше на трассу ни ногой! — повернувшись ко мне, произнёс Александр.

— Ты поранился вне трассы. И, спасибо тебе! За Серёгину жизнь. — ответила я.

— Лен, я…

— Ты не мог иначе. Я знаю. — проговорила я, аккуратно и нежно погладив пальцы его повреждённой руки.

— Поехали! — я хлопнула дверью и завела мотор.

Помнится, я говорила, что меня устраивает моя старая машинка. Так вот. Я поняла. Нет, не устраивает.

Я просто забыла. Замоталась. Забыла, как я люблю скорость. Как я люблю себя за рулём. Как мне нравится водить машину.

Непередаваемый кайф, когда огромный железный монстр подчиняется твоему малейшему движению. Чутко реагирует на каждое движение руля.

А как звучит его мотор!

Боже, это песня. Это восторг и экстаз!

И я люблю механическую коробку передач. Меня доставляет, что я с ней ближе к мотору. К сердцу машины. Я физически чувствую, как добавляю или снижаю его возможности. Его обороты.

Это чистый восторг!

Хочу себе новое авто. Прямо новое-новое!

До Зеленограда мы долетели как на крыльях. И дорога прекрасная и с пробками повезло. И кайф за рулём мощного автомобиля.

Подарок для меня от вселенной.

По Москве не так весело, но всё когда-нибудь заканчивается. Вот и мы доехали до Сашиной квартиры.

— Приехали — весело сказала я своему немного притихшему спутнику.

Мы поднялись на встроенном в лестничный проём древнем лифте. С ещё чугунными решётчатыми дверями. Они закрываются со страшным лязганьем. Да и лифт идёт совсем нетихо.

Квартира располагалась на Сущёвском Валу, во внутреннем кольце. В старом, ещё довоенной постройки шестиэтажном доме. Где последний, шестой этаж как бы надстроен. Сашина квартира на четвёртом этаже.

Дубовая, массивная на вид, входная дверь. Вторая, сейфовая. И вот мы в квартире.

Из глубины вышел возмущённый Тимофей. Он потёрся о ноги хозяина и, усевшись напротив дождался, пока мы разуемся. Только после этого котяра высказал, что он думает о несознательном хозяине.

Даже меня пробрало. Так отчитал!

— Проходи, Леночка. Чувствуй себя как дома. — проговорил Саша, делая приглашающий жест.

Вот мой дом. Тут я родился и вырос. В коммуналке с соседями. В своё время мы выкупили комнаты у других жильцов.

Очень странное впечатление производит квартира.

Пять, что ли, изолированных комнат. При высоких потолках. С огромной, метров двадцать кухней и с двумя санузлами. Всё монументальное. Внешние стены больше, чем полметра. Да и внутренние не хлипкие.

Квартира с историей.

Саша явно устал с дороги. Он немножко морщился при каждом движении, скрывая от меня боль.

Милый.

Я помогла ему переодеться. Заказала доставку продуктов. И, глядя в его глаза, позвонила девочкам и сообщила, что сегодня я не вернусь. И что я остаюсь у Александра Михайловича.

Было радостно и интересно наблюдать, как меняется его выражение лица. От сосредоточенности через недоверие переходя к счастью.

— Леночка, я счастлив. Но я совсем не готов. Хотел сделать для тебя праздник с переселением. — начал говорить Саша.

— У меня только одна просьба к тебе. Завтра поедем в ожоговый центр на измайловской. Мне неспокойно за твою руку. У тебя ведь снова озноб? — целуя в небритую щеку, сказала я.

Неужели он думал, что я оставлю его одного? Беспомощного. Больного.

В моём сердце поселилась нежность. Она дремала пушистым котёнком, когда я занималась делами, она согревала солнышком, когда я, замерев на минутку, перед окном на кухне смотрела во двор дома. Она разливалась пожаром в груди, когда я помогала Саше обедать.

Я чувствовала себя счастливой.

Мне в удовольствие было смотреть, как он ест, как он двигается, как разговаривает. Мне импонировала его спокойная манера. Что он шёл к своей цели мелкими и спокойными шагами.

Основательность!

Вот.

Такой же, как его квартира с внешними стенами словно крепость

Пятьдесят седьмая глава

С девочками на следующий день я поговорила на удивление легко.

Олюшка не захотела до сдачи ЕГЭ куда-либо переезжать. Она, как и свойственно её характеру, со всей своей серьёзностью подошла к процессу подготовки. И всё, что этому мешало, отвергалось сейчас, как неважное.

Ей нужно было обеспечить условия. Горячий обед вовремя, прогулку, сон. Одежду подготовить, чтобы она не отвлекалась на мелочи.

Несложно.

Просто требует внимания.

Иришка, давно мечтавшая об отдельном жилье, была рада внезапно остаться без родительской опеки. И обустраиваться не нужно, уже всё продумано и отлажено, и можно почувствовать себя самостоятельной.

Мы с Иришкой договорились, что я оплачиваю доставку продуктов в первое время, пока Оля живёт с ней.

И что я, буду заходить и обеспечивать Ольге быт первое время.

До конца мая.

Возможно, не каждый день. Ведь Иришке тоже нужно готовиться к экзаменам. Сессия на носу. А там и практика на всё лето у адвоката. Вместе с Олегом они будут работать помощниками. Поймут, насколько они себя видят в профессии. И денег заработают. Собственных.

Кстати, мужчина, повредивший мне руку, выплатил довольно приличную сумму, как компенсацию и как урон.

Так, что я пока не думала о трудоустройстве. Хотелось как следует рассмотреть со всех сторон мысль о смене профессии.

Да и собственно о работе. Может заняться организацией, учётом или отчётностью на станциях? У меня ещё было время подумать над этим и не торопиться с работой.

На удивление всё складывалось.

Даже с мамой у нас установился нейтралитет.

Она, скептически поджав губы, приняла известие о моём переезде к Александру. То ли признав моё окончательное моральное падение, то ли, осознав бесперспективность дальнейшего противостояния.

Папу на днях выписывали, и моя мамочка погрузилась в изучение реабилитационных программ. Ох, и нелегко придётся приходящему специалисту. Под неослабевающим маминым контролем.

Но самое интересное — это метаморфозы, происходящие со мной.

Я чувствовала себя непозволительно счастливой.

Меня разбрызгивало любовью.

По-другому светило солнце. Другим наполнением отдавалось во мне всё увиденное. Жизнь была наполнена любовью. Птицы не поют без любви. Трава не зеленеет. И ветер не дует. Всё стало пронизано для меня этим чувством. Это так очевидно. Это суть нашего бытия.

Если раньше я знала, что любовь — это действие. Направленное на любимого. Проявление в реальности.

То сейчас, во всей полноте, я узнала, поняла, что любовь это и чувство. Внутреннее состояние, мироощущение человека.

Я была открыта миру. Меня перестало, по-настоящему перестало, беспокоить мнение окружающих людей обо мне.

Удивительная свобода быть самим собой.

И необходимость соответствовать чьим бы то ни было желаниям отпала естественным образом. Отвалилась.

Не нравится маме мой выбор? Что же. Это не моя проблема.

Я по-настоящему, искренне простила Сергея. Пусть он будет счастлив! Пусть и ему улыбнётся удача! Я поняла и приняла причины, приведшие его к измене. И больше эта тема не вызывала в моём сердце острой боли.

Да, ещё немного саднила обида. Нет-нет, а всколыхнётся былая горечь.

От Сашиного дома до моего чуть меньше часа пешком. Не торопясь. По весенним улицам. По дворам и переулкам родного города.

И, проходя мимо очередного двора, я увидела, как молодой мужчина помогает своей семье расположиться в автомобиле. Как усаживает в начале девочек на заднем сидении. О чём-то смеётся с женой. Помогает ей уложить вещи в багажник.

Ничего особенного, в принципе. Ничего примечательного. Обычная жизнь.

Но эта сцена, подсмотренного чужого быта, чем-то напомнила мне нашу с Сергеем жизнь. И отдалась печалью в сердце. Тенью обиды. Ведь всё могло быть по-другому.

Но тогда я и не узнала бы новой любви.

Другой. Взрослой. Более осознанной.