Впрочем, сейчас лучше потерпеть и поберечься, а джинсы с кроссовками лучше всего подойдут к моему ортезу.

Мы с Олей добрались до места встречи с адвокатом минут за десять до назначенного времени. Я боялась опоздать, а Оля смеялась надо мной, говорила, что я тороплю развод.

Да, похоже на то. В каждой шутке есть доля шутки.

Ира пришла с Олегом. Мне нравится этот серьёзный и воспитанный мальчик. Молодой мужчина. Как он отодвинул Ире стул. Естественным движением. Как делал в своей жизни много раз. Как он поздоровался, как ведёт разговор. И, главное, Ира рядом с ним наконец-то перестала кривляться и строить из себя кокотку. Она немного смущается, но в целом естественна и спокойна.

Адвокат пришёл минута в минуту. Собранный, деловой, чуть старше меня. Весь из острых углов. Сухой и высокий. Очень жёсткая манера общения. Всё сразу разложил по полочкам.

Шансы у меня по разделу неплохие, но лучше идти на сделку. Делить по договорённости. Кстати, дом, что мы строили вместе, и что перешёл Сергею по наследству, тоже делится на супругов. А вот моя квартира, как добрачное имущество — нет. Сложно с бизнесом, поскольку он не один владелец. Но всё решаемо. С клубом нам судится, не стоит. Если этот охранник так на момент нанесения мне ущерба не работал, то… Тут вступила в дискуссию Ира, затем Олег…

В целом я поняла, что с ребятами он сработается. И что нас разведут быстро. И что алименты на Олю будут ещё год и на время обучения, если она решит учиться. И, оказывается и на Иру, на время ее учебы. Все решаемо.

Ира и Олег вместе с адвокатом поехали в его офис за договором, а мы с Олюшкой пошли к моему отцу.

Маму на неделе должны выписать из больницы. Я простужена была недавно. Не стоит рисковать и заявляться к ней. Нужно навестить её девочкам. Она просила помочь ей собраться. А вот подготовить её дом к возвращению нужно сегодня.

Пока шли, договорились, что Оля пойдёт с отцом за продуктами, и там задержится на некоторое время. Пока я дождусь клининг. Мама, если узнает, что в доме мыли окна и сантехнику чужие люди, изведётся сама и измучает нас тоже. А отец и не заметит, что квартира отмыта.

Деньги мои, кстати, катастрофически быстро таяли. Нужно думать, что делать. Куда устроиться работать. Может быть, раз уж так всё сложилось, поменять и специализацию. Начать заниматься другим.

Кстати, выставить на продажу машину, как я хотела, у меня сейчас не получится. Это тоже имущество для раздела. Наверное. Утешает, что и у Сергея тоже не получится снять и потратить деньги со счёта.

Мы с Олькой провозились до вечера. И подходя к дому, в сумерках, Оля вдруг напряглась и споткнулась. Я подняла взгляд и увидела Николая. Он стоял, оперевшись спиной о свой внедорожник и неотрывно смотрел на нас.

Двадцать восьмая глава

Я взяла Олю за руку и шагнула вперёд, загораживая её от Коли. Он глянул, как Олька прячется за моей спиной, тяжко вздохнул, и, подняв вверх открытые ладони, стал говорить тихим голосом.

— Не бойся меня. И прости. Я понимаю, что напугал тебя. Я виноват. Не сообразил вовремя. Поддался обстановке клуба. Выслушай меня. Пожалуйста, — глядя на Ольку встревоженными глазами, проговорил он.

Она шагнула вперёд и стала рядом со мной. Но руки моей не отпустила. Я посмотрела на свою девочку. Сердце захолонуло от нежности и тревоги. Решительно вздёрнутый подбородок, развёрнутые плечи, сжатые губы. Боец.

— Давай познакомимся по нормальному. Громов Николай Ефимовичь, 27 лет, программист. Родился в Выборге. Отец военный. Программил самоучкой. Хаккерил. После школы поступил в ФизМат. Не моё. Доучился и ушёл в армию. Год срочной и два года по контракту. Командир говорит — получай вышку по специальности. Будет работа. Направление дал. До поступления ещё два, три месяца. Думал, что отдохну. Погуляю. Оторвусь. В Москве квартира. Тут недалеко. Не женат. Родители в Питере, — на секунду светло и ярко улыбнувшись, продолжил говорить Коля вкрадчивым голосом. Тихо. Уговаривая.

— Зачем это тебе. Ты взрослый парень. Старше на целую жизнь. Отпусти и забудь. — Сказала я.

Коля сверкнул на меня умоляющим взглядом. И вновь с надеждой уставился на мою дочь.

— Я загулялся. Гражданка ударила в голову. Доступные девчонки, выпивка, музыка. Я потерял контроль. И тут ты. Как удар молнии, — вздохнув проговорил Коля, продолжив — Ты мне очень запала в сердце. И я тебя напугал.

— Сколько раз моя дочь говорила тебе нет? Ты её ни разу не услышал. Ты не реагировал на её слова. Ты не обращал внимания на её желания. Ты хотел только своё. Она как тень ходит неделю. Ты думаешь, что я тебе позволю к ней приблизиться? — Спросила я заводясь.

Приехал тут. Король района. Загулялся он.

— Я вышел через знакомых на хорошего специалиста. При втором меде. Психотерапевт. Профессор. Известный. Женщина. Она ждёт от тебя звонка на следующей неделе. Если позволишь, я бы тоже хотел походить к ней с тобой. Не позволишь, то не буду. Буду ходить один. Я научусь тебя слышать. — по-прежнему глядя только на мою дочь, говорил Коля.

— Я пойду к врачу. — Неожиданно для меня ответила Оля.

— Я научусь слушать людей рядом с собой. Я перепрошью свой софт. Только не гони. Пусть не сейчас. Пусть позднее. Я буду рядом тебе другом. Всегда тебя выслушаю. Всегда помогу. Я не буду тебя торопить. Но не гони меня, — глядя в Олины глаза, говорил Коля, воодушевлённый её согласием.

— Я не верю, что взрослый и состоявшийся человек может измениться. — не выдержала и вмешалась я.

— Это, смотря, как прижмёт, мать. Меня накрыло конкретно. Я вёл себя как урод. Не хочу больше быть мудаком. Дайте мне шанс, — сказал Николай, твёрдо глядя мне в глаза.

— Да почему мы? Почему моя школьница, ребёнок совсем? Разве тебе не интереснее с женщинами постарше? — Спросила я.

— Нет. Олюшка мой человек. Я не знаю, как объяснить, но после встречи с ней, с меня будто смыло всё наносное. Всю пену. Я чувствую, что она мой свет, и путеводная звезда. — не отступал от своего этот упёртый баран.

— Ты готов ждать, пока она закончит университет? — Разозлилась я.

— Я готов на всю жизнь, мать. — он продолжил, не волнуйся, я не давлю.

— Мам, дай нам поговорить вдвоём. — Внезапно предложила Оля, отпуская мою руку.

— Я буду рядом. — Ответила я, внимательно глядя на свою взрослую и серьёзную девочку.

— Я хотел засыпать тебя цветами, но срезанные цветы, думаю, тебе не в кайф. Смотри, что я нашёл для тебя. — услышала я, отходя к двери подъезда.

Вот что тут поделать? Как я могу защитить мою девочку? Не давит он. А когда давит, то катком по нервам?

Я стояла и смотрела, как Коля смотрит на мою дочь. Зачем ей такой взрослый парень? Она ведь и не видела ещё ничего. Не знает себя. Они, конечно, много гастролировали с ансамблем. Но там известная труппа. Ребята, с которыми танцевали вместе годы. Наставники.

Но он так смотрит. Сердце, даже моё, взрослое и практичное сердце, трепещет и стучит сильнее.

Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Я ничего не могу сделать. Если Ольге этот Коля глянется, то, несмотря на моё мнение, она будет с ним. И если я влезу, то только сделаю всё хуже.

Ольга у меня девочка целеустремленная. Если она что решит, то её с этих рельс не сдвинуть.

Взрослые не должны вмешиваться в любовные дела детей. Но как удержаться?

Как передать ей свой опыт?

Двадцать девятая глава

Я дождалась Ольгу у двери подъезда. Коля вручил нам небольшую коробку, перевязанную атласной лентой. И простился. Обещал заехать, как только мы договоримся о встрече с врачом.

В коробке была упакована старинная музыкальная шкатулка. С хрупкой балеринкой, что крутилась внутри под несложную музыку.

Но удивительно другое. Крышка шкатулки была инкрустирована камешками, практически повторяющими мозаику абажура Олиной любимой лампы. Как он угадал? Везунчик.

Милая вещица. Точно для моей дочери.

На дне коробки обнаружилась ещё одна небольшая белая, с айфоном. В телефоне был записан всего один номер. Коли.