Еще пара фактов о клетках

• В Финляндии, Норвегии и Германии закрывать собак в клетках законодательно запрещено в любых случаях, кроме перевозки, нахождения в стационаре больницы или другой «кратковременной и приемлемой причины». При этом домашняя клетка должна быть достаточно просторной. Например, для лабрадора установлена норма площади в три с половиной квадратных метра – это больше половины стандартной советской кухни. В обзоре от 2020 года[20] группа австрийских этологов и ветеринаров называет такие правила разумными и отмечает, что каждую причину помещения собаки в клетку можно решить другим, более гуманным способом.

• Постоянное (более четырех часов в сутки) содержание подопытных собак в клетках запрещено законодательством ЕС. При этом в Германии лабораторные собаки имеют право на клетку минимальной площадью от шести до десяти квадратных метров (в зависимости от породы и размера).

• Собака в клетке не может ни выбирать, ни регулировать параметры окружающей среды (светло-темно, тепло-холодно, тихо-громко, жестко-мягко). Она не может уйти или устранить возникший триггер. Такое состояние ученые-этологи называют потерей контроля, и оно негативно сказывается на благополучии пса.

• Некоторые кинологи с помощью клетки обещают быстро приучить щенка к туалету на улице. Все дело в том, что у собак существует естественный внутренний запрет: не испражняться там, где спишь. Мы считаем, что это банальная пытка. Мочевой пузырь щенка – как и любого ребенка любого вида – работает не так, как у взрослого, и опорожнять его нужно чаще (в раннем возрасте – ежечасно). В клетке малыш сначала долго терпит, а потом не выдерживает и справляет нужду под себя, от чего страдает и физически, и морально.

• Спать в клетке неестественно для собаки. Согласно исследованиям[21], в процессе смены фаз сна собакам необходимо менять позы и поверхности – например, перемещаться с более мягкой на твердую. Этот фактор очень важен для качества сна, и в клетке так спать не получится.

Но, если честно, даже если бы у нас не было всех этих фактов и ссылок на исследования, мы бы все равно не стали покупать клетку своим собакам. Таков наш моральный выбор. И мы верим, что порой это куда важнее, чем научный резон.

Мы предпочитаем использовать формулировку «собачий родитель», хотя отлично понимаем, что многих она может покоробить. Еще мы говорим «социальный партнер», потому что, на наш взгляд, это максимально точно отражает модель наших отношений с собаками. При этом мы принимаем любые самоназвания, которые используют другие люди, будь то «хозяин», «хранитель», «компаньон» и так далее. «Собачьи родители» – это исключительно наш выбор. Но у него есть причины.

Мы убеждены, что язык формирует сознание. Называя себя чьими-то хозяевами, мы фактически соглашаемся с российским законом[22], по которому домашние животные – это собственность, неодушевленная вещь. Никому не придет в голову поинтересоваться, что происходит в душе у старой шляпы, когда мы выбрасываем ее на помойку, или как ковер относится к физическим наказаниям; при этом очевидно, что у животных, в отличие от одежды и предметов быта, есть мысли и чувства.

Еще нас вдохновляет зарубежный опыт. Сегодня термин pawrents[23] используют большинство англоязычных ресурсов по дрессуре и ветеринарии, а также зоомагазины. Разумеется, его часто критикуют: называют маркетинговой уловкой, инфантилизмом, подменой понятий, манипуляцией и безумством. Но нам он кажется очень удачным. Собаки зависят от нас примерно так же, как маленькие дети – от своих родителей. Мы знаем, что многих удивляет и даже раздражает, когда мы их сравниваем, но фактически тут все чисто. Что ребенку, что псу мы обязаны обеспечить безопасность, воспитание и любовь.

Мы делаем это постоянно и уверены, что эта параллель вполне корректна. Вот почему.

Оба биологических вида, Canis familiaris и Homo sapiens, относятся к плацентарным млекопитающим. Это значит, что у людей и собак много сходств с точки зрения физиологии и анатомии. Но самое важное связано с устройством нервной системы: наш мозг работает схожим образом, а в организмах выделяются одни и те же гормоны и нейромедиаторы. Именно поэтому так много медицинских исследований проводили и проводят на собаках: ученые считают их отличной «моделью человека» во многих аспектах. А еще, согласно последним данным, мы с собаками испытываем похожие эмоции (подробнее об этом – в главе «Умеют ли собаки любить»). Еще академик Павлов с легкостью экстраполировал физиологические открытия, сделанные на собаках, на людей. Помимо него, собак в жестоких и неэтичных опытах использовали еще десятки ученых. Один из примеров – эксперименты по исследованию выученной беспомощности, в ходе которых псов били током и смотрели, будут ли они сопротивляться[26]. А в середине XX века советский биолог Владимир Демихов пришивал собакам вторые головы и пересаживал дополнительные сердца, чтобы отточить технику трансплантации до уровня, на котором такие операции можно будет проводить людям[27]. Все это доказывает: мы слишком сильно похожи, чтобы отказываться от сравнений.

Аргументы в пользу сходства собак и детей есть и у исследователей, которые изучают интеллектуальные способности животных. Например, когнитивные тесты[28], которые проводили на собаках, обезьянах, волках и человеческих детях, показали, что в распознавании коммуникативных сигналов собаки гораздо больше похожи на человеческих детей, чем остальные участники экспериментов. Собаки успешно считывали указующие жесты и взгляды, а еще «заражались» от людей зеванием. Кроме того, с точки зрения теории семейных систем[29] место собаки в семье очень похоже на место ребенка. Она – зависимый член системы, который не имеет доступа к распределению ресурсов и не принимает важных стратегических решений, за нее это делают «старшие». От ребенка собаку отличает только то, что она будет занимать такое положение до конца жизни. Главный вывод, который мы можем сделать из этого: собака, как и маленький ребенок, априори не может брать на себя ответственность за свое «плохое» поведение, но вполне может научиться «хорошему».