Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Давай гулять. – Она помахала рукой и потянула воздух, показывая тем самым, что вдыхать свежий дождливый воздух полезно.

– Теперь понятно, почему ты такая худая, – сказала Рита.

– Гулять-гулять-гулять, – весело повторяла та.

Рита же не привыкла просто так, бесцельно идти куда-то по холодной забрызганной улице на каблуках.

– Я должна ждать… Как? Куда гулять? – сморщилась она на подувший холодный ветер и нарочито завернулась в теплую кофту.

– Давай пойдем туда, – потянула ее Яя.

У них не было зонта.

– Не люблю зонтов, – сказала Рита.

– Какая ты всегда грустная, – начала Яя, идя вихляющей походкой рядом. – Взгляд как у собачки. – И она потянула кожу между глазами, имитируя взгляд Пьеро.

– Да?!! – испугалась Рита. – Я не буду, я не буду больше! – Такой взгляд ей показался уродским.

– Это из-за Алеши, да? Любовь! – хитро спросила Яя. Она уже все знала и ревновала Риту. – О!.. Мужчины! – воскликнула она театрально и презрительно. – Все подлые. Думай о себе! Думай о себе! – навязчиво стала повторять, осматривая холодными глазами прохожих.

Мужчины оглядывались на них. Они остановились под фонарем.

– Мне кажется, вот как я умру. Меня убьют ножом в спину, – сообщила романтическая Рита.

– О! Красиво! И ты знаешь, кто?

– Да, я не выдам его. Это будет на вокзале.

– В спину?

– Но он аккуратно положит на перрон, из жалости, и чтоб я увидела его лицо.

– О! – Одобрительный жест.

– Одна из лучших смертей, когда засыпаешь на морозе, а Снежная королева, пока единственная, кто занимается падшими, поет и ласкает – все только плачут и улыбаются, и нельзя разбудить такого человека, хоть сердце его и постукивает!

– Ты будешь богатой?

– Буду. Буду приглашать тебя на завтраки в самые лучшие отели мира. Буду приглашать на завтраки и обеды самых интересных людей, но только по одному разу, поболтать за едой. У меня будет свой остров. Такая сухая, чопорная дама в перчатках.

Яя обиделась:

– О-о-о! – Она взметнула свою руку и несколько раз восторженно потрясла ею перед лицом подруги. Рита отшатнулась от нее – была большая вероятность, что Яя заденет ее своими острыми заточенными ногтями.

Они помолчали.

– Пошли к мужчинам, – сказала Яя, приставляя сложенные в щепоть пальцы – обозначение по-глухонемому слова «мужчина».

Какой-то пьяный им встретился в переулке. Он, шутя, загородил им дорогу.

– Куда это вы? – спросил он весело.

Яя обеспокоилась, шарахнувшись от него.

– Что? Что он говорит? – спросила она Риту.

– Спра-ши-ва-ет, ку-да это мы? – перевела ей Рита.

– А, – воскликнула Яя и ответила, оббегая его: – На работу!

«Добыча» была найдена около киоска с горячими бутербродами. «Добыча» была легкой. Мужчина – толстый молодой иностранец, белобрысый, простой. Они вели его под ручки в Яино общежитие. По его молчанию, напряженному, чувствовалось, что попался жадный и недоверчивый. Он шел, но каждую секунду казалось, что готов остановиться, – так он сомневался, тратить ему свои деньги или не тратить. Нужно ли, стоит ли, хочется ли…

Яя, отвлекая, рассказывала ему про свою жизнь:

– Вот юбка! – высоким голосом пропевала она, щепотью худых пальцев задирая ее повыше, прямо к его белобрысым глазам и показывая поношенное качество материи. – Бабушкина! Стоила семь рублей!

Рита кивала. Как бы переводила:

– Бедная жизнь! (Шумно вздыхала.) Где вам еще так повезет? (Добавляла она, оглядывая его некрасивую внешность, хотя он плохо понимал по-русски.)

Тот отчужденно пожимал плечами. Опять думал, похоже, о денежных проблемах.

Прошли мимо церкви. Яя нарочито-показно перекрестилась. Сгримасничала кротость.

Рита же в этот момент увидела, как бездомная черная собака нюхает дохлую крысу; тогда Рита, отстраняясь от иностранца, закомандовала:

– Фу-фу!.. – Повернулась к Яе: – Она, наверно, очень голодная!

Потом Рита посмотрела на иностранца со свертком горячих бутербродов, тот только пожал плечами.

Как раз возле церкви за забором находилось общежитие. Это было одноэтажное здание с решетками на окнах и с табличкой, что в нем выступал Ленин. Яя объявила:

– Это моя тюрьма!

У крыльца надпись: «Общежитие общества глухонемых».

Поднялись по бедной деревянной лесенке.

Яя их пока оставила в темном коридоре, сама первая зашла в комнату. Перед дверью она сняла туфли, как в деревне, и вошла босиком.

Вообще здесь перед каждой дверью стояли горки истрепанных шлепанцев и тапок. Пахло едой. Иностранец абсолютно ничем не интересовался и стоял смирно, с вежливой улыбкой рассматривая Риту.

Тут Яя выглянула. Они затянулись к ней в комнатку с двухэтажной кроватью-«нарами».

– Это – моя! – Яя с улыбкой похлопала по «второму этажу». Иностранец сел на «первый этаж», пригнув голову и уперевшись взглядом в круглое зеркало на стене. Здесь было так тесно, что все близко. Прямо под носом у клиента висела его прозаическая физиономия в отражении, как гиперреалистический портрет. На полке с одной-единственной книгой стоял лакированный, на керамическом овале портрет мужчины, как на могилку – с серьезным и бдительным лицом.

– Это – муж моей соседки из другого города! – сказала Яя, жестикулируя, плюхаясь рядом с иностранцем на «первый этаж», в полумрак. – Но у нее есть любовник из соседней комнаты! – успокоила она.

Иностранец достал кошелек, когда наступила томительная пауза.

– Стой! – вскричала Яя и бросилась зашторивать окно, а потом хлопотливо подбежала к двери и задвинула засов. Теперь все было готово.

– Я тебя, – иностранец вдруг заговорил по-русски, ткнул в Риту пальцем в дверях, когда уходил, – жду у церкви. Да?

– Да-да, – сказала Рита поспешно, чтобы Яя не увидела – та отслаивала деньги, вмятые в простыни.

Он зачесал ладонью редкие волосы, перебросив их на затылок, крякнул и пошел, громко стуча ботинками по деревянному полу.

Гоняясь за выгодой, они всегда соблюдали верность друг другу, и Рита, конечно, не пошла за ним. Она расшторила окно и молча смотрела, как уходят самоуверенные мужчины с мясистыми спинами, пока Яя хрустела деньгами и делила их пополам, сидя в одних чулках в полумраке ниши «первого этажа».

В комнатке за такой короткий отрезок времени сразу воцарился беспорядок, бордельный и грязный. Хотелось поскорее убраться отсюда.

Яя протянула свернутые бумажки, как выдают бухгалтера зарплату в окошке.

– Жа-а-дный, фу! – коротко определила она его, и больше о нем не вспоминали.

Одеваясь, Яя подошла к зеркалу, посмотрелась.

– Ма-а-а-ленькая у меня грудь! – грустно протянула она, вздыхая. Вернулась, села рядом с Ритой, провела рукой по ее груди. Улыбнулась. – Нра-а-а-вится мне! – пояснила она.

Глава: Жалобы

Рита опускает указательный палец в чай и смазывает виски, щеки… и слышит, как звонит телефон.

– Алеша!!! – говорит она.

– Это говорят от Яи. – По телефону чужой голос. Пауза. Шептание: – Она передает вам, что у нее все плохо!.. – Тут, видно, Яя вырывает трубку и кричит отчаянно, оглушая Риту: – Горе!!! О, горе у меня!!!

– Что случилось? – тоже кричит Рита.

Опять меняется трубка на чужой, старающийся быть «нейтральным» голос и объясняет:

– Она говорит: «Меня уволили с работы!»

– Да вы что? Почему?

– Она говорит: «Девушка, на место которой ее взяли работать, ушла в декретный отпуск. И вот недавно, три дня назад, у нее украли ребенка, так что она опять досрочно возвращается на работу, а вашу подругу увольняют».

Пауза. Голос кхекает:

– Что передать? Говорите! – как телеграфист повторяет он.

– Ну и что она теперь говорит? – отзывается Рита. – Пускай едет ко мне.

– Сейчас. – Голос опять обсуждает что-то с Яей. – Она спрашивает вас: «Когда вы пойдете на работу?»

– Какую работу?

– Она говорит, – продолжает «переводчик», – она знает, какую работу, вечером, сегодня! – Она вырывает трубку…

21
{"b":"82402","o":1}