– А ты права, – Лена подняла на меня заплаканные глаза. – Я так и сделаю!

Затем мы начали разговаривать на тему, какие мужики козлы и что им от нас, девушек, нужно лишь одно. Что все они одинаковые бараны, ставящие свои животные потребности на первое место.

Однако я говорила не совсем то, что думала. Для меня не все парни – одинаковы. У меня было одно исключение.

На одну секунду в голове пробежала мысль, что у Паши есть такой же блокнотик. Но я сразу отмела ее в сторону. Если бы он относился ко мне несерьезно, зачем бы знакомил меня с бабушкой?

Алкоголь ударил в голову. Ленка перестала рыдать, мы повеселели.

Мы врубили на полную громкость плейлист Лены, обнялись и, раскачиваясь из стороны в сторону, начали подпевать.

Люби меня, люби жарким огнем,

Ночью и днем, сердце сжигая.

Люби меня, люби, не улетай,

Не исчезай, я умоляю.

В этот момент нам ничего не было важно. Нам казалось, никто кроме нас больше не существовал в этом мире. Все проблемы были так, пустяками, мелочью.

Внезапно Лена схватила телефон и выключила музыку.

– Ну, ты чего-о, – заканючила я.

– Знаешь, что! А я вот возьму, и прямо сейчас ему позвоню! – решительным тоном заявила Лена. – Вот, прямо сейчас возьму и брошу!

Она стала набирать цифры на телефоне. Затем прислонила телефон к уху.

Трубку взяли почти сразу.

– Ты тварина такая, мразь, чмо! Я на тебя столько времени потратила! А ты, гнида! Как же я тебя ненавижу, говна кусок!

– …

– Ой, простите… Кажется, я ошиблась номером.

Виновато прислонив пальцы к губам, Лена повесила трубку. Я хихикнула. Вся эта ситуация мне почему-то нравилась. Я брала чипсы одну за другой и клала себе в рот. Как говорится, и хлеб и зрелища…

– Зачем я удалила номер раньше времени, – пробубнила себе под нос Лена.

Через пару минут Ленка снова попробовала ввести номер. Пошли гудки. Лена поставила на громкую связь.

– Алло, милый, это ты? – ласково прощебетала она.

– Да, зайчонок. Здравствуй, – ответили на том конце провода.

– Слушай, пупсик, я давно хотела сказать тебе…, – подруга говорила медленно, растягивая слова. – Я хотела сказать тебе, что ты подонок. Дрянь. Подлец. Скотина. Ты мне омерзителен.

Я позавидовала словарному запасу Ленки. За все время она так и не повторилась. Она говорила грубо, отчетливо выделяя слова.

Бедный Влад пытался что-то вставить между паузами, но у него ничего не получалось. Тем временем подруга продолжала:

– Отброс. Паршивец. Кусок идиота. А ведь я верила тебе, думала, ты нормальный парень. А ты ничем не отличаешься от примитивного быдла. Все. Мы расстаемся. Адьес, ничтожество.

Затем она гордо бросила трубку.

Я восторженно посмотрела на Ленку. Какая она у меня все-таки крутая!

Внезапно Ленкин телефон задребезжал.

Звонил Влад.

Лена сбросила звонок.

Затем еще один.

И еще.

– Вот так с ними надо! Учись, подруга, пока я жива…, – сообщила Ленка.

Я посмотрела на пустую пачку из-под чипсов. Затем опустила взгляд на выпитый «Редс».

Голова кружилась, язык заплетался. Лена же, в отличие от меня, держалась отлично. Видимо, она прекрасно дружила с алкоголем…

Мне нельзя в таком состоянии идти домой.

Я сказала об этом Лене.

– Знаешь, мои родители хотели куда-то смотаться на ночь, – она посмотрела на время. – Уже девять часов! Дом по-любому пустой. Идем ко мне с ночевкой?

Запинаясь на каждом слове, я сказала, что нужно предупредить маму.

– Так позвони ей, – сказала Лена. – Хотя… Ну-ка скажи. Клара у Карла украла кораллы.

– Карла у Крала украла коллары.

Я перепутала все, что только можно было.

– Мда-а. Тяжко, товарищи, тяжко, – задумчиво изрекла подруга. – Ладно, сейчас все вырулю.

Она снова достала из сумки телефон, что-то натыкала в нем, приложила к уху.

– Здравствуйте, теть Свет. Вас Лена беспокоит. Да-да, она самая. Можно Ева у меня сегодня с ночевкой останется? Да, хорошо. Она в туалет отошла. Да-да, родители дома. Хорошо, теть Свет, спасибо, до свидания.

Лена положила трубку. Я была искренне благодарна ей.

– Ну, вот и все. Делов-то, – улыбнулась она.

Глава 42

Паша

Ножик. Перочинный ножик.

Достал из тумбочки. Я больше не носил его всегда с собой в кармане. Это была единственная ниточка, связывающая меня с прошлым.

Может, выбросить его? У меня новая жизнь, и он в ней лишний.

Я покрутил нож у себя в руках. Красная поверхность, пять лезвий, легкий как перышко.

Пожалуй, оставлю. Вдруг еще пригодится.

* * *

Признаться, лечение, назначенное врачом, приносит свои плоды. Приступы стали случаться реже и слабее, голоса тише, головная боль меньше.

Врач сказал, что полностью от шизофрении излечиться нельзя. Это печально. Однако лечение бросать не стоит, ведь благодаря ему улучшается состояние, минимизируются периоды обострений, продлевается ремиссия.

* * *

– Давай сюда руку, – попросил я Еву. Она подчинилась. Я нежно обхватил ее пальцы. – Согласна ли ты стать моей женой?

– Да, – хихикнула она.

– Является ли твое желание свободным, искренним и взаимным, с открытым сердцем, по собственному желанию и доброй воле?

– Да, – повторила она, едва сдерживая смех.

Я взял со стола ручку, нарисовал на безымянном пальце Евы обручальное кольцо. Она сделала то же самое.

– А теперь скрепим наш брак страстным поцелуем!

Мы оба понимали, что это лишь игра.

Но я надеялся, что когда-нибудь это действительно произойдет. Только не у меня дома, в комнате, а в ЗАГСе, у стола регистратора.

– Слушай, могу я тебя кое о чем попросить? – через какое-то время спросила Ева, крутя прядку волос на пальце.

– Проси, о чем угодно.

– Можем мы погулять как-нибудь…

– Всего-то? Без вопросов!

– … с Тимуром.

Я впал в ступор. Может, я ослышался?

– Что? – переспросил я.

– Я хочу, чтобы мы пошли гулять втроем.

Она, словно провинившаяся, опустила глаза. Стала яростнее теребить локон.

– Но… Зачем? – я не мог понять, какие цели она преследовала своей просьбой.

– Просто понимаешь…, – она сделала глубокий вдох, подняла глаза, впившись в меня взглядом. – Он мой друг. И я понимаю, что ты ненавидишь его. И у меня сердце кровью обливается от этой мысли. Я знаю, что вы раньше были друзьями, и я хочу снова помирить вас. Мы пойдем вместе гулять, будем общаться, разговаривать. И ты увидишь, что на самом деле он неплохой парень.

– А ты знаешь, почему мы с ним поссорились?

Она затронула запретную тему.

Держись, Паша. Ты не сорвешься.

– Нет. Я спрашивала Тимура об этом – он всегда отмалчивался. Но наверняка там какой-нибудь пустяк. Вы же были совсем дети.

– Его отец убил моих родителей.

Нависла пауза. Глаза Евы расширились, губы слегка приоткрылись. Она явно не ожидала такого поворота.

Заболела голова. Моя давняя запекшаяся рана снова дала о себе знать. Руки зачесались. Я захотел что-то ударить, сломать, закричать.

Тише, Паша. Успокойся. Досчитай до десяти.

Раз, два, три…

Сейчас нельзя выпускать гнев на волю.

– О господи… Я дико тебе соболезную. Это ужасно…, – Ева взяла мою руку в свою. – Я просто не представляю, как ты все это пережил. Как вынес все это. Как мог засыпать ночами. Не представляю.

От ее прикосновений меня немного отпустило.

– Но понимаешь, в чем дело…, – продолжила она. Тимур – не свой отец. Нельзя вешать на детей грехи родителей. Тимур ни при чем здесь. Он не виноват в случившемся. Так вышло, что родителей не выбирают…

– Я не хочу ничего слышать об этом, – сказал я как можно более спокойным тоном. Ева не первая, кто говорит мне это.

– Паш, пожалуйста. Одна совместная прогулка. Прошу. Ради меня…