Мне все хотелось спросить у нее – почему она пришла именно ко мне? Почему не к Паше? Разве не на него она променяла меня? Но вместо этого я успокаивал ее, гладил по макушке, говорил утешительные слова.

И все-таки – почему? Значит, мне Ева доверяет больше. Как бы она не вела себя с ним – только со мной она настоящая.

Глава 37

Паша

Милый мой друг, без меня не скучай,

Греться поставь на плиту чай.

И знаешь, хоть никогда я не вернусь,

Но в душу к тебе я навечно запрусь.

Буду в мыслях твоих навсегда,

Не прогонишь из них никогда.

В голове твоей стану вести диалог,

Чтобы уснуть ты ночью не мог.

В образах буду к тебе приходить,

Придется к врачу тебе, милый, сходить.

* * *

С появлением этой доброй и светлой девочки моя жизнь заметно изменилась. Ну, как сказать, с появлением… В мою жизнь Ева ворвалась уже давно, просто за последнее время из живой мишени она превратилась в мой объект обожания.

Вспомнился наш ночной поцелуй, дурманящий голову подобно самому сильному наркотику, который только может существовать на Земле.

В последние дни мы проводили много времени вместе. Мы гуляли, ходили в кафе. А однажды, когда родители Евы были на работе, она даже позвала меня на чай. У нее дома тепло и уютно. А еще пахнет зефирками. Теперь это мой любимый аромат.

Своих друзей я почти не вижу. Я перестал нуждаться в их компании. Наверное, они это поняли, поэтому перестали каждый вечер зазывать к себе.

Ева. Вот мой заменитель. Заменитель друзей, заменитель алкоголя. Ее влияние хорошо сказывается на мне, я это чувствую.

Кажется, даже бабушка стала замечать во мне перемены.

– Бабуль, тебе же, наверное, тяжело. Давай тряпку, я домою, – сказал недавно я бабушке, мывшей пол.

Бабушка была поражена. Ей показалось, что она ослышалась, поэтому попросила меня повторить слова. Я сказал то же самое.

– Ох ты ж, батюшки! Да не утруждай себя, бабка сама справится.

Но я все равно забрал у бабушки тряпку и начал домывать пол. Глядя на меня, бабушка прослезилась.

– Ба, ну ты чего, – спросил ее я.

Потом, немного подумав, добавил:

– Баб, слушай. Прости меня, пожалуйста. Я вел себя как идиот. Но я исправлюсь…

Подняв мокрые от слез глаза, бабушка прошептала:

– Не извиняйся, внучок. Ты ни в чем не виноват.

* * *

Я не видел Еву уже три дня. Ева сказала, что у нее умер пес, поэтому одним только своим видом она испортит мне настроение. Я попытался убедить ее в обратном. Тщетно, она уперто стояла на своем. Я знал, что собака была очень важна для нее, но не думал, что настолько.

Всю ночь я думал об этом. Мысли мешали мне заснуть. И не только они. Все время мне казалось, что кто-то лежит рядом со мной на одной кровати. Я резко оборачивался, однако никого не было. Не знаю, что это, но я четко ощущал рядом чье-то присутствие.

Утром бабушка приготовила суп. Аппетита не было, но бабуля все-таки заставила меня съесть тарелочку. Странно, суп имел какой-то металлический привкус. Когда бабушка отвернулась, я, не доев и половины, слил суп обратно в кастрюлю. Увидев чистую тарелку, бабушка заулыбалась всеми своими морщинами, обнажив ряд золотых зубов:

– Ну вот. А то совсем кожа да кости.

Голоса в голове снова стали беспокоить меня. Я не мог от них спрятаться, убежать. Они были частью меня.

– Потеряйся во мгле, исчезни…

– Превратись в пепел, грешник…

– Мы рядом, тебе не укрыться…

– Не оборачивайся, это ошибка…

– Тш-ш, хватит пугаться нас. Мы – одно целое…

Голосов было много. Или один? Звук, интонация были такими знакомыми. Где-то я слышал их раньше. Они откуда-то из прошлого.

Я начал сдавливать голову руками, но от этого голоса не пропали. Я давил на виски, стучал по лбу, царапал затылок. Мне хотелось найти кнопку. Простую кнопку. Как на пульте от телевизора. Раз. Звук прибавился. Два. Звук убавился. Но таковой у меня не было.

– Что ты здесь делаешь? Что забыл в этом мире?

– Иди к мосту. Иди…

– Закройте свои пасти, долбанные головные чудовища! – я начинал злиться.

Во мне боролись два чувства – страх и злоба. Я не знал, что происходит. Я не мог найти логичного объяснения этому. Это меня злило. И одновременно пугало.

– На раз, два, три – умри!

– Тик-так. Тик-так. Ты никогда не ошибался так.

– Прекратите ваши дурацкие шепотки, – процедил я сквозь зубы.

– Тебе не выбраться…

На пол полетела книжка. Я ее бросил. Меня трясло. Я не помню, как она оказалась в моих руках.

– Парень, хочешь фокус? С исчезновением. Твоей жизни.

– Сдохните! Сдохните, твари, – я стал биться головой о дверцу шкафа. – Вылетайте оттуда! Мигом! Живо!

– Мы – это ты. Мы никуда не денемся…

– А-а-а!

Я схватил подушку и стал месить ее, словно тесто. Голоса не пропадали. Я погряз в омуте по самые уши. Я купался в нем со всеми своими демонами.

– Пожалуйста, хватит! Отец, помоги, прошу! Сделай что-нибудь с ними… Сделай!

Я начал биться головой об стену.

Внезапно скрипнула дверь. Этот звук реальный, или это снова отголосок в моей голове?

Я повернулся. В дверях стояла бабушка. Ее лицо было таким бледным, будто она обваляла его в муке. Стеклянные глаза испуганно смотрели на меня.

– Ба-аб, они не оставляют меня в покое! Я больше не могу так…, – я больше не видел смысла ничего скрывать. Я уже не мог держать это в себе. – Они повсюду! Они оглушают меня…

Бабушка подошла ко мне, обняла. Сухими руками дотронулась до лица.

– Посмотри мне в глаза. Все хорошо, никого нет, – спокойным тоном сказала она. – Все в порядке, слышишь?

Я зашмыгал носом. Бабушка по-прежнему обнимала меня. Мне было хорошо в ее объятиях. Я снова ощущал себя маленьким мальчиком, который, разбив коленку, прибежал в слезах к бабушке и ждал, когда та обработает его колено зеленкой. Так и сейчас. Я ждал, что бабушка успокоит меня и скажет, что выход есть. И выход действительно будет. И мы найдем его. И у нас снова все будет хорошо.

– Собирайся, – сказала бабушка.

– Куда? – я ничего не понял.

– Поедем в больницу. Там тебе помогут.

Больница? Я жутко не хотел ехать в это место. Но, пожалуй, другого выхода просто не оставалось.

Глава 38

Ева

Не выходила на улицу уже три дня. Смотрю на мир словно через черно-белую пленку. Все вокруг напоминает мне об Арчи.

На столе лежит поводок. Серенький такой, совсем новый. Арчи надевал его немного, раз пять. Больше он и не пригодится.

На полке стоит собачий корм. «Pedigree». Со вкусом говядины. Осталось еще больше половины. Куда его теперь?

Взгляд падает в угол комнаты. На полу небрежно валяется желтая резиновая уточка. Любимая игрушка Арчи. Он очень любил грызть ее.

На глаза наворачиваются слезы, закрываю лицо руками.

Не хочу больше видеть эти вещи. Собираю все в кучу, заталкиваю под кровать. Хоть они и пропали с моего поля зрения, но я-то знаю, что они здесь, под кроватью! Они не исчезли, лежат целые и невредимые. Чего я не могу сказать об Арчи.

За три дня один раз меня навестила Ленка. Лучше бы она не приходила.

Увидев мое состояние, она заявила:

– Да успокойся ты. Зачем так переживать? Это же всего лишь животное.

От этих слов меня бросило в жар. Всего лишь животное?! Кулаки непроизвольно сжались. Я очень захотела ударить ее, но сдержалась.

Ночью я долго ворочалась. Мне было то жарко, то тесно, то неудобно. С горем пополам я заснула.

Мне приснился сон.

Зеленая поляна. Ослепительное солнце. Стрекот кузнечиков и пение птиц. Я хожу, пробираясь по высокой нескошенной траве, собираю ромашки. Специально ищу цветы с длинным стеблем. Хочу сплести венок.