Нож проскользнул по руке Евы, собаку этот удар не задел. Девочка вскрикнула, отбежала в сторону. Из раны тонкими струйками просочилась кровь.

Собака все так же мирно сопела на руках хозяйки. Даже запах крови не повлиял на ее поведение. И зачем она только нужна? Лишний рот в семье. Пардон, лишняя пасть.

– Зачем? Зачем ты делаешь это!? – она поняла, что я настроен серьезно.

– Раздевайся, – снова повторяю я.

Слезы побежали по ее лицу, она умоляюще посмотрела на меня. Ева поняла, что это дело кончится плохо.

– Если на счет три ты не разденешься, то можешь прощаться со своей псиной, – грубо отрезал я. – Счет пошел. Раз…

Полными слез глазами Ева посмотрела на своего шпица. Затем, поставив его на землю, начала стягивать с себя футболку. Сняв ее, Ева посмотрела на меня глазами кота из «Шрека».

– Еще…, – на меня не действуют девчачьи слезы.

– Зачем ты заставляешь меня делать это?! – Ева не скрывала слез, она уже ревела навзрыд.

– Я сказал «еще». Отсчет продолжается. Два…

Шмыгая носом и вытирая слезы кулаком, она начала стягивать с себя шорты.

Я смотрел на это с огромным удовольствием. Мне нравилось доставлять людям боль, как моральную, так и физическую.

– Все, ты доволен? – Ева осталась лишь в нижнем белье. Она выглядела такой беззащитной. Ее животик то и дело вздрагивал из-за всхлипов.

– Нет. Лифчик тоже. И трусы, – я поедал ее глазами. Все происходящее мне очень нравилось.

Ева взвыла. Она закрыла лицо руками, будто бы надеясь, что так она скроется от меня.

– Давай резче. Ты испытываешь мое терпение, – я провел пальцами по ножичку. – Если ты не сделаешь этого в эту минуту, то твой любимый Арчи больше никогда не окажется дома.

Лицо Евы дико покраснело. То ли от слез, то ли от стыда. А, может, от всего вместе. Через минуту она стояла передо мной полностью без одежды.

Теперь я достал телефон, направил на нее камеру. Щелк. Щелк. Щелк.

– Нет!!! Что ты делаешь?! Перестань, пожалуйста!!! – Ева уже билась в истерике. Она пыталась прикрыть руками как можно большую площадь своего тела. – Удали, пожалуйста!!! Прошу тебя!

– Все, можешь одеться, – я сделал достаточное количество снимков. – Помни, если кому-то что-то сболтнешь – я обеспечу твой собаке лютую смерть, и об этих фотографиях узнает каждый, живущий здесь. Надеюсь, ты меня поняла. Свободна.

Глава 15

Ева

«Паук низменного своекорыстия, затаившийся в каждом из нас – вот главный враг нашего взлета и нашей свободы».

Соловьев Л. В.

Не выхожу из дома уже трое суток. Родители думают, что я больна.

Как этот гадкий мальчишка посмел такое сделать?! Нужно было попытаться сбежать! Но ведь у него был нож.

Лишь бы он не распространил эти фотографии…

Вчера ко мне заходил Тимур, хотел позвать на прогулку. Едва выдавив из себя улыбку, я сказала, что нет настроения.

Лежу на кровати, смотрю в потолок. Вспоминаю произошедшее. Его сумасшедшие глаза, злобная ухмылка краешками губ, нож в руке… В один момент мне показалось, что он помешан. А, может, не показалось, и так оно и есть?

Все-таки зря я не пошла с Тимуром вчера, он бы меня хоть как-то отвлек. Может быть, самой сейчас сходить до Тимура? Пожалуй, так и сделаю.

Открываю шкаф, ищу одежду. Достаю двое шорт, три футболки. С задумчивым лицом смотрю на вещи. Эники беники ели вареники…. Надену эти!

* * *

Вот я уже стою у дома Тимура. Надеюсь, ничего, что я без приглашения? Стучу, дверь открывает его мама:

– Евочка, здравствуй! Ты, наверное, к Тимуру? Проходи, проходи! – тетя Ира широко раскрывает дверь, жестом указывая, чтобы я заходила.

– Здравствуйте, теть Ир, – я смущенно улыбаюсь.

Прохожу в дом, мама Тимура доводит меня до его комнаты, хотя я сама помню, где она находится.

Тимур лежит на кровати и читает книгу. Лежит он не вдоль, как лежат нормальные люди, а поперек, задрав ноги к стенке.

– Привет, что читаешь? – тихо спросила я.

– О, Ева, здравствуй! Да так, фантастика, – увидев меня, Тимур сразу оживился.

Тимур убрал книгу. Он похлопал ладошкой по кровати, будто бы говоря мне: «Присаживайся!».

Я села рядом с ним.

– Слушай, на что способен твой бывший лучший друг? – задав этот вопрос, я непроизвольно сжала кулаки. Снова вспомнился тот день, который я предпочла бы стереть из памяти.

– Если честно, не знаю. После смерти родителей он стал невменяем. А почему тебя это интересует? Он что-то сделал тебе? – Тимур сразу понял о ком я.

Я молчу. А что мне сказать? Что он, угрожая жизнью моей собаки, заставил меня полностью раздеться и сделал кучу доказательств к этому событию? Нет уж. Стыдно…

– Ев, пожалуйста, не молчи. Скажи, что эта мразь сделала с тобой? – видя, что я сжала губы и потупила глаза, он стал беспокоиться еще сильнее. – Боже, только не это…. Ну зачем ты вступилась за меня в тот вечер?!

– Я видела, как он приставил нож к твоему животу. Я очень испугалась за тебя…, – прошептала я.

Тимур сжал в кулаке свои волосы. В этот момент он выглядел очень несчастным. Зря я начала эту тему. Решив как-то развеять атмосферу, я спросила его:

– Может, пойдем, прогуляемся? – я стала чувствовать некую вину за испорченное настроение друга.

– Что ж, пошли…

* * *

Идем по улице. Тимур пытается что-то пошутить, но у него ничего не выходит. На сегодня настроение испорчено обоим, увы.

Шорканье подошвы по асфальту отвлекало меня от угнетающих мыслей.

– Фу, Ева, перестань! У меня сейчас уши лопнут, – скривился Тимур, наигранно тряся головой.

Вздохнув, я начала идти нормально. Из кладовой мозга снова вылезли воспоминания и начали вновь терзать меня.

Внезапно позади себя мы слышим жутко знакомый и жутко ненавидимый нами голос:

– Куда-то собрались, голубки? – далее последовал нечеловеческий смех.

Мы оглянулись, к нам подходил Паша со своей компанией.

– Бежим! – крикнул Тимур мне в ухо.

Мы рванули. В отличие от меня у Тимура было явное преимущество в беге. Поэтому меня сразу догнали. Какой-то мальчишка сбил меня с ног, и я упала на землю. Я вскрикнула.

Видимо, услышав меня, Тимур затормозил. Его окружили другие мальчишки. Надо мной склонился Паша:

– Ну, вот мы и снова встретились, – ядовито прошипел он.

– Я ничего тебе не сделала, отпусти меня.

Паша сделал серьезное лицо:

– Знаешь, а ты права. Ты ничего не сделала мне, можешь идти.

Я ошарашено смотрю на него. Шутит или нет? Пробую встать. Коленка больно ноет, видимо, ушибла при падении. Встаю, делаю шаг.

С диким гоготом Паша вновь толкает меня на землю:

– Ха-ха, дурочка, повелась! Так я тебя и отпустил, наивная…, – он наигранно всплеснул руками. – Ребята, доверяю вам того овоща, ее я беру на себя.

Что происходило дальше с Тимуром – я не видела. Думаю, и не хотела бы видеть.

Паша намотал мои волосы себе на кулак и куда-то потащил меня.

– Где же я его видел, – бурчал он себе под нос.

Он тащил меня куда-то около тридцати метров.

– Ага, вот он, – прошептал он.

Я боялась даже предположить, что задумал этот человек. Скорее не человек. Одна моя мысль была хуже другой.

Паша выпустил мои волосы из своих рук, присел рядом со мной на корточки.

– Ты боишься меня? – спросил он, глядя мне в глаза.

– Нет. Ни капли, – я врала. Нагло врала.

– А стоит, – кротко отрезал он.

Сейчас будет что-то плохое. Он опустил свою руку куда-то на землю, зачем-то поводил ей там. Затем запустил руку в мои волосы. Сначала я не поняла, к чему все это было. Он хотел замарать меня? Не думаю. Но, когда в моей голове что-то зашевелилось, до меня все дошло.

Он опустил руку в муравейник!!! Я завизжала. Мне было настолько противно, что меня начало тошнить.