Городские стали возвращаться в деревню. Говорили, что в городе страшный голод, разруха. И работы, мол, нет. Приехавшие попозже стали говорить, что царя скинули, что теперь в стране Временное правительство. Шенгерею было совершенно всё равно, кто там правит, лишь бы сын Хатип вернулся домой живым. Но война продолжалась.
Наступила Октябрьская революция. И в деревне, как и везде, установилась Советская власть. Называлась эта власть здесь у них в деревне «комитет бедноты». Какой был лютый этот комитет! Эти отняли у Шенгерея все земли, всю скотину, все ценные вещи в доме, все орудия труда, даже половину сада за домом! Но не отняли дом, огород, половину сада. Самого не забрали и не расстреляли. Многие менее богатые, чем Шенгерей, люди сгинули. А Шенгерей, слава Аллаху, жив. Причины есть. Их две. Как бы тяжело не было расставаться с добром, нажитым честным непосильным трудом, Шенгерей умел останавливать себя в ярости. Вторая причина – сын Хатип. Он вернулся с войны живым и целым. Мало того, что вернулся, он пришёл с войны с трёхлинейкой!
Оказывается, на фронте среди солдат прошёл слух, что в деревнях землю раздают. Кто-то подзуживал, что все в деревнях получат земли, а воюющие солдаты останутся ни с чем. И солдаты разбежались по деревням. Хатип и несколько односельчан тоже сбежали. У каждого в руках – оружие. Надо было такому случиться! Шенгерей давно уже мечтал об оружии. Каждый раз, когда в очередной раз приходили его грабить, он сильно жалел о том, что у него нет оружия. И вот, слава Аллаху, теперь оно у него появилось! Сын ему трёхлинейку отдал. Только велел спрятать так, чтоб никто не мог найти при обыске. Сказал, что, если найдут, будет очень плохо. Это Шенгерей и сам понимал.
А землю, конечно, никто не раздавал.
Хатип приехал сильно изменившимся. Как приехал, сразу же женился. Договорился с одной очень бедной одинокой старухой и ушёл жить с молодой женой в её ветхую избу. Сын Шенгерея вернулся сторонником Советской власти. Винтовка под названием «трёхлинейка» осталась у Шенгерея. Хатип никогда не спрашивал у отца про винтовку. Потом, попозже, были времена, когда снова приходили отнимать у Шенгерея нажитое и был повод расстрелять грабителей, но Шенгерей никогда не доставал трёхлинейку из тайника. Боялся подвести сына.
Время шло. Фатима росла. Но очень много времени проводила, без сил, в постели.
Советская власть немного расслабила петлю на шее. Появилась возможность спокойно дышать. Шенгерей и Бибинур опять стали наживать богатство. Теперь уже и сыновья помогали по хозяйству. Приобрели лошадей, коров и всякую другую скотину, орудия труда. Появилась надежда, что жизнь станет спокойной и ровной. Но нет. Спокойной жизни так и не было. Советская власть стала организовывать колхозы. Каково оно: своих собственных коров и лошадей надо собственноручно отвести и сдать в колхоз! Это, значит, тем разгильдяям, кто не трудился все эти годы, как Шенгерей, и ничего не нажил! Сопротивлялся, конечно! Советская власть объявила его врагом. Кулаком его называли. Дрался с советчиками, кнутом их стегал, но винтовку не доставал. Хоть тогда ему было почти пять десятков, Шенгерей был очень сильным и здоровым мужчиной. Деревенские его очень уважали. Если где возникал какой спор, люди приходили к нему: « Помоги решить вопрос, Шенгерей абзый. Никак не можем понять, как тут поступить». Наверное, из-за того, что сын был среди советчиков, а, может, из-за того, что уважали в деревне, опять ему всё сошло с рук – не отняли дом и не отправили в Сибирь со всей семьёй, как других. А лошадей и коров пришлось отдать. Но Шенгерей оказался очень живучим. Всё продолжал работать и наживать богатство. Выращивал невиданные до этого в деревне овощи и фрукты и получал хорошие урожаи. У него, вообще, всегда овощи и фрукты дают хороший урожай, как заговорённые. Особенно удавались ему дыни. Именно из-за дынь они сблизились с Латифой.
Сладкие воспоминания Шенгерея
Жара немного спала. Телега однозвучно скрипела. Шенгерей вспоминал…
Одной весной Шенгерей и Бибинур украдкой от людей посадили в далёком лесу на берегу маленькой речушки Карасу дыню. Эта земля когда-то была собственностью Шенгерея, но Советская власть отняла её. Отнять отняла, но там уже много лет никто ничего не сажает, земля пустует. Далеко она находится от деревни, видите ли. Да, далековато, но там очень хорошо поспевала дыня! Земля там – плодородный чернозём, вода – рядом. Если повезёт с погодой, можно вырастить хороший урожай и получить немало денег от продажи дыни. Решились Шенгерей и Бибинур. Ездить далеко, но одна колхозная лошадь в полном распоряжении Шенгерея. Посадили. Шенгерей стал ездить поливать дыню: запрягает лошадь и как будто бы отправляется просто в лес по какому-либо делу. Как-то раз ехал Шенгерей поливать свой огород и услышал в кустах какие-то странные звуки. То ли женский голос, то ли детский. То ли смеётся, то ли плачет? Шенгерей удивился. Здесь не должно быть людских голосов! Тут люди не ходят. Правда, в нескольких километрах отсюда бригада мужчин уже с весны валит лес и заготавливает дрова, но зачем им ходить здесь? Да и голос не мужской. Кто же это может быть? Шенгерей остановил лошадь и отправился к кустам. Голоса стали слышны лучше. Теперь Шенгерею показалось, что мужчина что-то бормочет, а женщина просит помощи. Шенгерей побежал быстрее, прямо через кусты и крапивники. И выскочил на то место, где раздетая женщина отчаянно боролась с мужчиной, тоже полураздетым. Шенгерей узнал обоих. Мужчина, навалившийся на женщину, был из их деревни, Закир с верхней улицы, человек бессемейный, беспутный и бесстыжий. Женщина была из соседней деревни, по имени Латифа, она, как знал Шенгерей, работала в бригаде лесорубов поварихой.
Шенгерей долго не думал, что делать. Схватил Закира за рубашку двумя руками, поднял и швырнул в крапивник. Закир совсем не был готов к такому, даже не успел понять, что случилось, поэтому не сопротивлялся. Полетел в середину крапивника, сверкая голыми ногами. Только оказавшись в крапивнике, понял, что случилось. «Шенгерей абзый?» – прошептал, от удивления округлив глаза. Потом лицо побелело от злости: «Ты чего суёшься не в свои дела, Шенгерей абзый? Шел бы ты своей дорогой и не вмешивался в то, что тебя не касается!» «Исчезни! Исчезни с моих глаз немедленно! Иначе…! – прохрипел Шенгерей со страшной злостью. – Иначе – стегану кнутом!» Он, как всегда, по своей старой привычке, хоть и слез с телеги, а кнут на телеге не оставил, а засунул себе за билбау. А кнут в умелых руках – это хорошее оружие! Особенно, если он такой длинный и с жестким концом, как у Шенгерея. Шенгерей сам сплёл свой кнут, и, как всё в своей жизни, сделал его на совесть.
«Ладно, ладно, Шенгерей абзый. Не последний день живём. Ты ещё об этом сильно пожалеешь!» – бормотал Закир, вылезая из крапивника и натягивая штаны. Угрожая страшной местью и ещё что-то бормоча, исчез среди деревьев. Пошёл в сторону деревни.
Тем временем Латифа поднялась и села, взяла платье, которое валялось неподалёку, прижав его к лицу обеими руками, громко рыдала. Она даже и не думала одеваться! Шенгерей некоторое время стоял и смотрел на неё, ждал. Остановится же когда – нибудь! Э-хэ-хэ, какая она, оказывается, красавица! Какое же у неё, однако, красивое тело! Здоровое, упитанное, ладное! Бёдра, плечи, локти, колени – всё такое кругленькое, гладенькое, что аж на выпуклых местах кожа блестит. Шея не тонкая, а в самый раз для такого красивого тела! Косы расплелись, волосы рассыпались. Видать, довольно долго тягались. Ай, Аллах, разве волосы бывают такими блестящими? На шёлк похожи. Наверное, такие же гладкие, как шёлк? Шенгерею сильно захотелось потрогать эти волосы, потом захотелось потрогать это прекрасное тело во всех местах. Возникло безумное желание обнять эту женщину, прижать к себе, целовать эту нежную шею, эти шелковистые волосы, эти прекрасные гладкие круглые плечи. Шенгерею подумалось, что он мог бы стоять и смотреть на неё вечно, и ему бы не надоело. Да-а, Закира тоже можно понять! Неспроста он к ней приставал, похоже. Закир молодой человек, а вот Шенгерей чего стоит и пялится на эту раздетую молодую женщину? Это ещё что такое? Что это с ним? Оказывается, Шенгерей тоже не старый? Он уже много лет не испытывал никаких подобных чувств. Такого рода волнения его уже давно не беспокоили. Он уже давно выкинул себя из числа мужчин. О своей старухе Бибинур вспоминал крайне редко. «Мои времена прошли, молодость позади», – думал Шенгерей. Правда, душа-то у него по-прежнему молодая, и чувствовал он себя почти джигитом, но, если у тебя жена старуха, откуда появится желание любить? Да к тому же его жена Бибинур, переживая из-за болезни их дочери Фатимы, высохла и почернела, как вяленая конина. И в молодости телом немного на мужчин похожая Бибинур к старости стала совсем некрасивая. Груди стали совсем пустые и обвисли, ноги стали тонкие и сухие, как коряги. У неё плечи и в молодости-то были угловатые, а теперь, когда она сильно похудела, наверное, кости вообще выпирают. Шенгерей в последние годы уже и в баню не стал с ней ходить!
