Но, возможно, Саида забудет о своём условии, и всё обойдется?

Зашёл в дом, попил свой остывший чай и пошёл в чулан спать.

На следующий день, когда пришёл домой и покушал, Саида точно так же, как вчера, села за край стола, сухим и строгим голосом спросила, какое он принял решение насчёт работы. Понял Карим: ему придётся выполнить это условие. Решил искать другую работу. Тихо забрался в чулан и лёг спать.

В третий день вечером Карим сам поднял разговор о работе, когда ел суп. Рассказал, как он ходил на приём к директору совхоза, как они вдвоём подбирали ему новую работу. Со следующей недели Карим выйдет на работу в гараж. Будет чинить трактора и всякую механизацию. Но не было заметно, что Саида обрадовалась. На лице ничего не дрогнуло, глаза не заблестели. Ничегошеньки! Вот такая жена досталась Кариму. Наверное, про себя подумала: «Посмотрим, что из этой затеи получится!» Ладно, хоть отец обрадовался. Старик Шенгерей просто засиял, когда узнал эту новость. «Альхамдулиллях!» – выдохнул, как будто груз сбросил.

Всё-таки в один из дней и жену смог порадовать Карим. Саида стирала бельё, поставив тазик и два ведра с водой на скамью возле забора. «Саида, мне нужно с тобой серьёзно поговорить! – сказал Карим и присел на краешек скамьи. – Этот наш дом слишком старый стал. Давай построим новый дом, ещё больше этого!» Все эти дни не поднимавшая глаза на Карима суровая и безмолвная Саида вдруг на мгновенье вскинула свои длинные ресницы и посмотрела в глаза Карима с искренним любопытством и с откровенной радостью. « Правду говорю тебе, Саида! Я не хочу стать алкоголиком! Я больше не буду пить!» – разгорячился Карим. Потом, заметив, что Саида не верит ему, тихо добавил, как будто опомнился: «Ну, если и буду пить, только чуть-чуть». Снова разгорячился: «Никогда больше от тебя никуда не уйду, Саида! Я понял: мне, кроме тебя, никого не нужно!»

Спасибо тебе, сноха!

Был выходной день. Саида с детьми была дома, а Карима, хоть и выходной, вызвали на работу. Шенгерей ещё давным-давно решил в этот выходной навестить внука Загита. Хаджипа ещё в июле на машине отправили в Казахстан на уборку урожая – в командировку. Как там живут, интересно, Загит и Бану? Не нуждаются ли в чём-нибудь? Да и соскучился Шенгерей по этому умному не по годам дружелюбному мальчику.

Шенгерей утром встал, попил чаю, полил огород. День, похоже, будет очень жаркий, пусть растения не мучаются от жажды. Зашёл домой, умылся и надел чистые штаны и чистую рубашку. Через всю деревню предстоит шагать, а по дороге кого только не встретишь – ведь сегодня выходной! Альфия стала цепляться: «Дедушка, я тоже с тобой!» Взял бы дед её с собой, но дорога очень длинная. А Альфия не любит топать ножками, всё больше норовит ездить на дедушке. А Шенгерею стало уже тяжело носить девочку на руках. К тому же, услышав, что дед идёт к Загиту, и хочет взять с собой Альфию, Рахим тоже заорал, что есть сил. Пришлось Саиде объявить: «Сейчас я буду печь блины! Кто из дома уходит, те останутся без блинов!» Все замолкли. Шенгерей спокойно вышел из дома и зашагал к дому старшего сына.

Старик вернулся в самую жару. У Шенгерея вид был страшный. Лицо побелело, как полотно, губы почернели, как уголь. В глазах – злость и отчаяние. Подошёл к Саиде, которая чистила перед печкой картошку, плюхнулся на табуретку. Саида бросила вопросительный взгляд на свекоря. Ну и что произошло? Молчала.

Шенгерей стал рассказывать, что случилось. Он дошёл до дома Хаджипа ближе к полудню. Заметил, что в доме задёрнуты занавески. Тут же в голову Шенгерея пришли беспокойные мысли. Хотел зайти в дом и дёрнул за ручку двери. Дверь была заперта изнутри. Это ещё что за новости? В деревне не принято днём закрывать двери изнутри. Никто не сидит дома, закрывшись. Сомнения Шенгерея усилились. Старик стал стучать. Дверь не открывали. Долго стучал старик, всё громче и громче. Наконец Бану открыла дверь. Зашли вместе в дом. На столе стояли разные угощения, початая бутылка водки, два стакана. А за столом сидел незнакомый мужчина. Сообразил старик, что этот мужчина – один из «шабашников», что строят коровник для совхоза за деревней. Понятно, чуть не лопнул от злости Шенгерей. Смог спросить: «Где Загит?» «Ушёл играть на улицу. Наверняка с мальчишками убежал на речку», – ответила растерявшаяся Бану. Шенгерей больше ничего не сказал. Повернулся и ушёл.

«И-и, дочка! Бывают же на свете такие злодейки! Почему моему сыну Хаджипу попалась такая жена? Как же нам с тобой повезло, Саида! Прожив длинную жизнь, я не встретил другой такой же мудрой, терпеливой, трудолюбивой и толковой женщины, как ты! Как только ты появилась в моём доме, моя старость стала спокойной, радостной, красивой! Спасибо тебе, дорогая моя сноха! Спасибо тебе за сына моего, Карима, спасибо за внуков!» – сказал Шенгерей. Не скрываясь и не стесняясь, рукавом вытер текущие по щекам слёзы. Саида молчала.

Посидев некоторое время в задумчивости, старик поднял голову: «Саида, позови Сабира! Пусть приходит домой! У забора в огороде две доски сломались. Надо починить. А то куры все грядки испортят».

Саида побежала на улицу искать старшего сына. Приведя мальчика домой, снова встала перед печкой. Продолжила чистить картошку. Шенгерей и Сабир, взяв в чулане гвозди, молоток и топор, пошли чинить забор.

Не прошло и пяти минут, как запыхавшийся Сабир прибежал к матери: «Мама, у деда кончились силы. Он лёг на землю и решил отдохнуть немного. А меня просил ему вынести воду в ковшике. Дай, пожалуйста, воды!» Саида, торопливо вытерев руки о передник, зачерпнула воды и дала ковшик сыну. Сама побежала следом за сыном.

На дворе, на зелёной траве возле забора, лежал вытянувшийся во весь рост Шенгерей. Глаза закрыты. Руки сложены на груди. Можно подумать, что уснул и спит. Саида прикоснулась рукой к щеке свекоря. Нет. Старик не уснул. Он отправился в другой мир, к своим двум жёнам.

«Поставь ковшик на скамью, сынок! – сказала Саида. – Позови соседнего дедушку! Скажи, что у тебя умер дед!» Сабир вылетел, как стрела из лука.

«Пусть твоё место будет в раю, отец! – прошептала Саида лежавшему на земле Шенгерею, присев рядом. – Ты-то успел выразить свою благодарность мне, а я тебе – не успела! Хоть с опозданием, но скажу. Мне тоже очень повезло с тобой. Ты был очень мудрым, очень добрым свёкорем. И тебе спасибо, мой берёзовый отец!»

IVчасть. Восемь лет спустя

Один день большой семьи

Первой встала, конечно же, Саида. Умывшись холодной водой из умывальника, затопила печь. Можно было бы затапливать плиту, и готовить еду на плите, но Саида всегда топит печь. Причин тут много, почему именно – печь. Главная причина – дом, слегка остывший к утру, от печки быстрее согревается. Правда, дом теперь к утру остывает-то несильно, потому что совсем новый. Карим со старшими сыновьями построили на старом дедовском фундаменте новый добротный дом. Толковый муж у Саиды, всё продумал, всё сделал так, как надо. Печка такая, что быстро и хорошо прогревает дом, а дом такой, что очень медленно стынет. Красота! Вторая причина – в печке за раз можно приготовить больше еды, чем на плите. Тут тебе и на завтрак – коймак, и на обед – чугун с мясом и с горохом, и чайник сбоку на углях вскипает. Но Саиде нравится топить печь не из-за этого. Просто она любит смотреть на горящие поленья. Как бы не было много работы, она успевает немного, ну, хоть несколько минут, посидеть на табуреточке перед печкой, любуясь этим завораживающим огнём. Потрескиванье дров кажется Саиде радостной песней. Огонь красив! Возможно, это самое красивое, что есть на свете. Люди боятся огня, поэтому, наверное, не принято говорить о его красоте. А Саида знает, что огонь – это нечто прекрасное на свете. Она могла бы часами сидеть перед ним и смотреть на языки пламени. Любоваться ими, и думать. Думать, думать, думать. О себе, о своей жизни, о своих детях, о старике Шенгерее. Или просто сидеть, ни о чём не думая. Но – нельзя! Надо всё успеть, переделать кучу каждодневных дел, пока встанут муж и дети.