А вообще оно бесформенное, податливое, чуть скользкое, легко ранимое, чуткое и розоватое - когда еще не проснувшись, а за окнами - снег.
Теперь возник некоторый порожек: излагаемая история отчасти себя исчерпала, то есть - довела именно до этой черточки. Чтобы ей быть дальше черту надо перейти.
Но тогда, конечно, предыдущее станет прошлым. Дело серьезное, поступок, скажем так, - тем более, что это правда - необратимый. Прежним вам тогда уже не быть.
Вот и нарисуем ее: длинной, для отчетливости, линией.
Съездите вечером, к концу рабочего дня в какой-нибудь микрорайон с новостройками: ну, если живете там, то и ездить не надо. Окна кругом желтые, подсолнечные: конечно, будь вы кем угодно, вы ничем не отличаетесь от тех, кто живет за любым из них - даже если и знаете что-то, чего не знают они, и умеете нечто, чего они даже и вообразить себе не могут. Но ведь вы же не простак, полагающий, что именно на него обращено доброжелательное внимание вселенной.
Впрочем, откуда мне знать о ваших взаимоотношениях с вселенной; что же, возможно, что и обращено, да только что с того: живете вы все равно тут, нет у вас еще одной непрерывной жизни, чтобы жить где-то еще. Вы живете тут, у вас нет даже слов, чтобы объяснить кому-нибудь, даже на пальцах вам не объяснить, где еще вы живете, еще и потому, что ваш случай всегда будет не предусмотрен.
То есть, может быть вы и живете где-то еще, хотя бы только потому, что вам так кажется, а то бы от идиотизма здешней жизни уже бы и умертвились. Только - не то, что другому объяснить, вы и своему уму не можете дать правильное понятие про то, где живете еще. Остается просто жить где угодно и не надеяться растолковать себе то, чего не знаете, тем, что вам известно. Но надо попробовать, надо. Но вы не можете даже отправляться туда, к себе, часто и надолго. Потому что это все равно не туда, куда вы бы хотели попасть. А спросить вам не у кого, потому что именно ваш случай всегда не предусмотрен.
Переселиться туда вам тоже нельзя, потому что для этого надо удавить свое тело, что некрасиво по отношению к жизни, пригласившей нас какое-то время пожить у себя. Между приличными людьми так не поступают. И даже разобравшись во многих Ниточках и Тайнах, вы не отделаетесь от Ниточек и Ловушек - потому что живете здесь, и этот порядок заведен не нами, и, если он такой, то, значит, выдержит поползновения не только отдельных лиц, но даже и больших организаций.
Откуда выходит, что все, по-вашему, существующее там, есть именно тут раз мы не становимся призраками при осознании, что есть тут и есть - там. То есть, значит, их двух и нет вовсе. Может быть это и прискорбно, да что поделаешь.
Свобода - пустой звук, много пустых звуков. То есть, звуков без бумажного смысла. Ее, конечно, нет: где она? Круглая или жидкая? Она есть на секунду, когда прекращается какая-то несвобода: что-то щелкнуло, расстегнулось, отворилось, хрустнуло: с каким-то звуком. С пустым и ничего многозначительно не означающим.
Есть мнение, что знание закона не освобождает от ответственности в гуманитарно-правовой сфере и от подпадания под оный в естественнонаучных отраслях жизни. То же и в умственных процессах, лишь в более мягкой форме: не совсем не освобождает. То есть, если знать что и как происходит, то жить немного легче, но, в общем, ничего не меняется; даже, допустим, если у вас все в порядке с левитацией: куда вам улететь?
Если вы даже и Калиостро, вы же не учили в детстве свое сердце ходить, надавливая на грудь. Все происходящее с вами растет как трава, даже то, что вы придумали сами, так что незачем опасаться, ставя опыты над собой.
Программа кай. Полезна как подготовительное действие перед умственными занятиями: несколько размыкает скопившиеся в вас причинно-следственные, хронологические и терминологические связи. Работает, основываясь на каких-то естественных, почти анатомических основаниях: так, нет ничего проще, чем освободить руку из захвата - повернув ее в сторону большого пальца противника. Полезна она и в быту: способна вывести вас из напряженной ситуации - запустив ее, вы окажетесь свободны от ситуации тут же. Минуты через три - когда затухнет инерция организма - успокоитесь, и ситуация, бывшая напряженной, рассосется. Кроме того, ею легко снять приспичившее желание: внезапный голод, жажду и т.п.
Говорилось уже, что насчет программ не надо додумывать, пусть себе работают; можно, конечно, с ними бороться, демонстрируя что ли себе свои способности не поддаваться гипнозу. Разумеется, вы в состоянии их победить, но это что-то вроде победы над таблеткой аспирина благодаря искусственно вызванной рвоте.
Вначале кай вызывает ощущение некоторой оторопи, которое можно принять за наркоз или свободу. И не то это, и не другое, просто вы ускользнули от стремного момента, а они всегда будут, пока вы не вошли в волну.
Это вторая часть книги. Поскольку представленные в первой части сведения достаточную самооборону обеспечивают, теперь черед времяпрепровождениям.
Мы, муто, времяпрепровождениями не обделены, это даже наш предмет экспорта. Хотя бы уже и обычные привычки, которые надо только немножко вывесить на воздух, чтобы они стали времяпрепровождениями: что делаешь, проснувшись; зачем разгуливаешь, умывшись, по квартире; какое чувство имеешь при перепаде от минус десяти накануне к плюс четырем нынче; привычка в трамвае сесть именно так, как садишься - если свободно; связать состояние облачности с тем, какую мысль подумать, допивая кофе перед выходом из дома. Или уже частные привычки, вроде почесать в привычном месте спину, привычно вывернув руку и привычно негодуя, что подлежащее почесу место недостижимо; все это, понятно, еще и сообщает что-то нам о нас, зато как приятно зависаешь в этом привычном выверте руки, приняв организмом вид объемного зевающего иероглифа.
Но скажем и о разных способах отключения себя от яви: не говоря о веществах, есть схожие с приводимыми здесь программами, программы производящие кайф: типа малинового цвета с золотой пудрой поверх, густо-синего с тонкими восьмиконечными звездочками; темно-коричневые с зеленой линией, словно бы стебельком травы, сверх. Все это так, но заниматься сей темой не охота; какая разница, кто на чем тащится - какая, по сути дела, разница между любителем химии и дамой, воодушевленной балетом "Ангара". То есть, разница именно что есть - первый не будет рассуждать о высоком характере постигшего его экстаза. Поэтому, собственно, никакого заострения на высоких чувствах тут не будет: их ведь так просто вызвать такими штучками: желтой с красной точкой посередке, прозрачной с серебряной блесткой внутри, горячими с горчинкой. Пусть уж мясо остается мясом.
Несомненно, что само это стремление, эта слабость, эта страсть к отключке сообщает нам нечто о нас, то есть - о нас в качестве людей, а не муто. Странно, но все человеческие времяпрепровождения так или иначе, но ориентированы на достижение отключки: полной, частичной, мягкой, глубокой. Кайф оккупирует организм, настаивая на том, что даже педантичнейшие педанты, рациональнейшие рационалисты, верующие и трезвенники хотят лишь устроить жизнь такой надежной, чтобы уверенно на нее откинуться и, скрестив млеющие пальчики на груди, поплыть.
В этом, что ни говори, какая-то загадочная загадка: зачем же человеку так напрягаться, стараться стать каким-то там индивидуумом - с тем, чтобы стать лишь сосудом кайфа? Ангелы, верно, изумляются и крутят пальцами у висков.
Впрочем, ангелы. Что-то их в последнее время не видно. Поступают сведения об экстраординарном, но про ангелов - ни слова. И, по своему опыту: иной раз что-то и пролетит, но ангела никогда не видел. Даже не представляю, что они такое: какой величины, размером со снетков из Чудского озера или с само озеро? В компаниях в момент тишины говорят уже не "ангел пролетел", а "мент родился", что же - покинули они нас все? А ведь раньше, на какую картину ни взглянешь, гроздьями - и похожие, но разные.
Что такое ангел? Белое светящееся существо, почему светящееся, отчего спархивающее к нам? А ведь тогда вечерами было темно, глаза к темноте прирабатывались. Так что, может быть, они тихо светятся и посейчас, нам лишь, с электричеством, не разглядеть. То же и голоса: тут шумно теперь, им к нам не пробиться. Да и подумаешь, будто передача за чьей-то стенкой, а не ангел говорит.
