– Вы меня простите, конечно, но я не понимаю: почему эта ведьма здесь? Почему наш враг сейчас сидит спокойно в нашем обществе? Она принесла всем столько горя, а теперь выясняется, она убила ваших друзей, – задался вопросами Габриэль.

– Кто заговорил!? Ты знаешь, Габриэль, когда я не увидела тебя среди твоих братьев, примчавшихся на Кшатрию, подумала: «С Габриэлем явно что-то случилось, ведь эта четвёрка неразлучна». Надеялась, что ты мёртв. Даже обрадовалась. Но, оказывается, ты отсиживаешься на Земле. Я сразу подумала: «Странно это». А потом, я принюхалась к тебе… и знаешь, я не почувствовала в тебе этот мерзких запах пернатых, но зато, явно чувствовался дух смертного. Не пойму: ты стал смертным? Ты человек? Что же случилось с тобой, Габриэль? Какие преступления ты совершил, если получил такое наказание? – издевалась над ним Мерена.

– Не твоё дело, ведьма. Почему вы молчите? Ответьте мне: почему она здесь? – снова обратился ко всем Габриэль. Он посмотрел на Арриана, но тот, славно прибывал в каком-то ступоре, он словно чужой, смотрел на архангела чужими глазами, в которых была пустота.

– Так пожелала Элис, – ответил Саймон, и все обратили свой взор на девушку.

– Так пожелала Я, а не Элис, – поправила слова парня Исключительная.

– «Я» и кто ты? – удивился Пассифей.

– Что значат её слова, Арриан? Перед нами не смертная? – обратился Габриэль к своему ангелу, но Арриан только посмотрел на него и, не ответив, перевёл свой взгляд на Элис.

– Я та, чьё имя нельзя упоминать. Я та, с кем нельзя разговаривать. Я та, на кого даже смотреть нельзя.

– И всё же, ты сейчас здесь, рядом с нами. И мы смотрим на тебя, и говорим с тобой. И раз ты мой гость, я желаю знать твоё имя, – говорил Пассифей.

– Она называет себя «Исключительная», – ответил Дэвид.

– Исключительная? – удивился Габриэль. – Никогда не слышал о таком существе.

– И кто же ты, Исключительная?

– А разве ты не знаешь? – спросила Исключительная у Пассифея. – Ты тот, кому известно всё.

Старик изумился её словам. – Не всё о тебе мне неизвестно.

– Лукавишь ты, старик. Мне известен твой истинный лик, ты скрываешь своё эго, не хочешь, чтобы знали они. Это твоя воля, а воля твоя – велика, и никто не может оспорить это, даже я. Твой секрет останется с тобой, – говорила загадками Исключительная.

– Старик, про что она говорит? – спросил Дэвид у него. – Ты не тот, за кого себя выдаёшь?

– Не знаю, что она имеет в виду, но я все свои семьдесят лет – был Пассифеем, смертным человеком. А что было за землетрясение?

– Архангелы сказали, что рухнули какие-то врата и выбрались наружу существа, которые угрожают всем, – ответил ему Дэвид.

– Врата? Малака? Неужели врата взломаны, и левиафаны выбрались наружу!? – испугался Габриэль.

– Ты сказал «левиафаны», Габриэль? – переспросил Пассифей.

– Да, мы с братьями всегда знали, что врата Малаки рано или поздно будут взломаны и эти твари выберутся наружу. Если это так, нас всем грозит опасность.

– Дэвид, Михаил сказал же: «Врата не были разрушены», – поправил его Саймон.

– Так были разрушены врата или нет? – спросил Габриэль.

– Нет, врата Малаки – целы, – начал демон. – Михаил отправился туда, чтобы убедиться. Врата не взломаны, а то, что выбралось – это не левиафаны.

– Но тогда, что это выбралось, Михаил поведал вам?

– Нет, он не знает. Архангел пробежался по всем нижним мирам, он не обнаружил никакого признака чего-то зловещего, способного на такое, – разъяснял демон.

– Но, что-то надвигается, я это чувствую, – задумался падший архангел.

– Ты ещё можешь чувствовать, Габриэль? – не угоманивалась Мерена, она не упускала возможности уколоть кого-либо из присутствующих.

– Прекрати, Мерена! – не выдержала Маэса. – Если ты с нами, это не означает, что ты можешь вести себя вольно. Не смей открывать свой рот! Не произноси ни слова. А лучше было бы, если ты уйдёшь в другую комнату.

– Тебе неприятно моё общество?

Мерзкий голос Мерены, как раздражитель для Маэсы, и с каждым словом ведьмы, струны души Маэсы натягивались сильней. Последние издевательства, натянули струну до предела, разорвав её: Маэса набросилась на Мерену, позабыв кто она. Мерена одним жестом отбросила Маэсу в сторону; девушка отлетела в стену, рухнув на журнальный столик, разбив его в клочья и весь антиквариат, что находился на нём.

Все вскочили со своих мест, как по команде. Они окрысились на Мерену, приняв боевые стойки, лишь только Исключительная сидела неподвижно, происшедшее даже не вызвало в ней не единого всплеска эмоций. Она даже головой не двигала, только её взгляд блуждал от одного участника к другому. В этот момент, её заинтересовала не сама потасовка, а их эмоции, которых было так много, у каждого свои. Кто-то пылал гневом, злостью, местью; кто-то был окутан печалью, наблюдая за всем; а в ком-то, теплилась любовь. Это чувство отличалось от других своей яркостью и спокойствием. Исключительная перевёл свой взгляд на источник, излучаемый эти эмоции. Это был Арриан. Он не принимал участия в потасовке. В данный момент, его взгляд был направлен на неё. И снова эта приятная истома прокатилась по её телу. Исключительная почувствовала своё сердце, услышал звук, разносящийся внутри. Ангел, смотря на Элис, испытывал подобные чувства, он чувствовал эти эмоции лишь к ней, но не понимал их.

Все их мысли, чувства, разговоры, отвлекали Исключительную от её задания. Она, не хотя того, была втянута в их жизни. Но вот что было странным: Исключительная, вдаваясь в подробности жизни каждого; просматривая их жизни, была заинтригована. Наравне с этим, она проживала все их эмоции, которые заставляли её испытывать угнетение, душевную боль, ненависть, гнев, злость и любовь. Как не странно, но ей было интересно прожить каждую их жизнь. Но, раз за разом, осознавая, что она теряет над собой контроль, отвлекается на какие-то жизненные трудности смертных, огорчало её. Она чувствовала, что своим поведением и любопытством, предаёт своего Создателя. В голове слишком много чужих мыслей и голосов, они закрывают ей канал; она не слышит тех, ради кого появилась здесь. Исключительной нужна тишина, она должна уединиться и прислушаться; она должна обследовать обстановку и осознать своё задание, и, конечно, приступать к его выполнению.

– Ах ты мерзкая тварь, как ты посмела? – поднявшись, начала Маэса. Крепко сжимая в руке копьё, она встала в позу «готовая напасть на Мерену». Горе и тоска по Аттиону задурманивали разум Древней: она забывала, что внутри ведьмы находится Селена, что она может причинить ей боль.

– Маэса, не делай этого! – испугался Дэвид. – Вспомни про Селену, ты убьёшь и её.

– Не переживай, Дэвид, Древней не под силу навредить нам с Селеной, – «успокаивала» его Мерена.

– Привести с собой эту ведьму была ошибка. Зачем вы её притащили сюда? – возмущался Габриэль.

– Мерена, раз ты здесь, значит не смей применять свои силы, – заявил старик, стукнув своим костылём по полу.

– Старик, я и не собиралась. Это ты скажи Древней, чтобы та не распускала руки и не злила меня. Моя душа горит адским пламенем, мне сложно себя сдерживать.

– Ведьма, то, что ты совершила непростительно: ты убила Аттиона и ответишь за это, не сомневайся. Сейчас ты с нами, но вскоре, когда всё закончится, я убью тебя. Я обещаю, – угрожала Маэса.

– Вскоре? По-твоему, ты скоро разделаешься с этими тварями? Ты правда думаешь, что сможешь выжить? – ухмылялась Мерена.

– Кто бы из нас не выжил, он убьёт тебя, знай это, – заявил Саймон.

– Ну уж, конечно. Не стройте иллюзий, не одному из вас… – Мерена замолчала, остановившись взглядом на Элис, – …кроме неё, не справиться со мной. Я одной мыслью могу стереть вас с лица земли.

Неожиданно, Исключительная встала, она притянула к себе Мерену, дотронулась до её лба. – Я забираю твою силу на время, чтобы ты не навредила никому. А когда придёт твой час, я перевоплощу тебя.