— Да с Мегарой-то никаких, — пояснил ему Волний, — Хоть и спален подземный ход по условиям задачи, Мегару мы легко занимаем и без него стандартным штурмом. Но дальше-то Старый город, а это же инсулы.
— И Бирсу не взятую в тылу хрен оставишь, — добавил Артар.
— Млять, понял! Да, одним легионом — увязнем на хрен в уличных боях. А жаль!
— Что же ты кровожадный-то такой? — прикололась Энушат.
— Я не кровожадный, я торопливый. Домой поскорее хочется. Тоскливо тут всё!
— Ага, тоскливо ему! Вы, мужики, самые интересные занятия все себе захапали, а я тут болтай с этими безмозглыми кошёлками! Знаете, почему карфагенянки не летают как птицы? Потому что для птичьего полёта нужны птичьи крылья, а не птичьи мозги! — мы рассмеялись, — И ещё интерес тут изображай к их банальщине, да за языком следи!
— Нам, можно подумать, не приходится! Так ребята хотя бы уж хорошее дело сделали, да по Греции проехались, а я тут ныкайся от всех весь день! В Утике хоть днём по улицам погулять можно было и даже с народом иногда пообщаться, а здесь — вот если сдаст меня кто дома, так засмеют же! Или под гараманта ряжусь и парюсь под солнцем в ихнем закрытом тюрбане, или в бабьей закрытой лектике с задёрнутыми шторами только и могу появишься днём на улице! Да не дайте боги, хоть мельком кто-то увидит, как я в неё лезу вместо бабы — срамотища же будет! Ты, Энушат, хотя бы этим не рискуешь.
— Ты слишком похож на своего отца, Гамилькар, — напомнил я ему, — Нельзя тебе разгуливать как ни в чём не бывало по улицам города, где столько людей хорошо знали и наверняка хорошо помнят его. Если бы твой отец не настоял — мы ведь тогда были вообще против твоей поездки в Карфаген. Даже Рим был бы меньшим риском, если только совсем нагло не дефилировать по Форуму или Квириналу с Палатином, — молодняк рассмеялся.
— Да понимаю я это всё, досточтимый, — отозвался тот, — Хоть и интересно было увидеть родной город отца, но если бы он не настоял, я бы и сам предпочёл проехаться с вами. Завидую ребятам, честное слово. С любым их рядовым бойцом с удовольствием на ту поездку местами бы поменялся, если бы можно было.
— Без меня? — шутливо поддела его супружница.
— Я же сказал, если бы можно было, — урезонил он её, — Рим, кстати, как вы брать собирались? Там ведь тоже с одним легионом ловить нечего? Доставайте-ка план, я тоже с вами хотя бы в игре хочу Рим взять, раз уж отец на деле взять его не сподобился, — мы все рассмеялись, и молодняк занялся разминкой ума над тактической задачей взятия Рима.
Когда мы отправлялись в Рим по нашим делам, Гамилькар с Энушат отплыли в Утику к ейным настоящей матери и номинальному отцу. Поскольку вояж был согласован с Арунтием, Мириам была заблаговременно предупреждена отцом, что как в море, так и в пустыне случаются и миражи, да и просто очень похожие друг на друга люди попадаются ведь тоже весьма нередко, и если ей в чертах лица зятя что-то эдакое померещится, то это именно померещится, а правда — то, что расскажет о себе сам зять. В Карфаген они затем прибыли сухим путём, дабы в многолюдном порту не отсвечивать, но это же Карфаген, в котором лишнее могло померещиться слишком многим, так что Ганнибалёныш познал на собственной шкуре все неудобства строжайшей конспирации. Днём на улицах только или замотанным в тюрбан гарамантов может ходить, или в наглухо зашторенном паланкине, в которых и бабы-то обычно хотя бы одну из шторок, да откинут ради свежего ветерка, если для совсем уж предосудительного загула не шифруются. В натуре ведь срамотища выйдет ещё та, если спалится в таком транспортном средстве, так что понять его можно. Волний с Артаром и бойцами и в Риме побывали, полезные знакомства завязав, и в диверсиях лихих поучаствовали, и на дорогах римских полихачили в столь же полезных целях, и по Греции покатались, тоже уж всяко не попусту, а на обратном пути и в Карфаген зарулили, да ещё и свободно по улицам прогуляться могут, где ему шифроваться приходится. И ведь знал же, что так и будет, и хрен поехал бы по своей воле, но отцу разве откажешь? Ага, познал в полной мере цену отцовскому карфагенскому патриотизму. Для него самого родной дом и родной город — уж точно не здесь. И домой из этого гадюшника тянет неподдельно.
Для Волния этот Карфаген — и то роднее. Всё-таки здесь на свет родился. Не то, чтобы решающий фактор, сознательное-то детство в Оссонобе уже прошло, но и не хрен собачий, как говорится. Что-то с тех самых ранних лет жизни в мозгу отпечаталось, что-то с визита подростком, когда я их с Икером сюда прихватывал, когда он многое уже понять мог, осмыслить и сравнить, и для моего наследника в этом нынешнем Карфагене гораздо меньше сюрпризов, чем для Гамилькара, попавшего сюда впервые. Тот признался нам, что вообще в охренении был в день прибытия от этого столпотворения. Как и Артар, который тоже родился в Карфагене, но подростком в нём не бывал. Впрочем, и Волний-то заметил уж точно не приводящие в восторг перемены.
Им с Икером и в тот-то раз казалось, что народу в Карфагене как рыбы в сети у везучих рыбаков — в античном мире, не знающем ни селёдки, ни бочек, это называют так. А теперь мой наследник собственными глазами наблюдает, что в тот раз, оказывается, ещё умеренно было, а настоящее столпотворение — сейчас. В Мегаре как было, так примерно и осталось, толстосумов ведь, которым жизнь в ней по кошельку, помногу не бывает, но как в Старый город из неё выйдешь — ага, мы и сами прихренели маленько ещё в порту. Хоть и ожидали, зная расклад, но увидеть — млять, это же просто звиздец какой-то! Финики эти карфагенские и так-то народ склочный, у нас их добрую половину поубивали бы на хрен, а тут ещё и скученность привычную для них превысила, и это конструктивному настрою тоже ведь не способствует. Рыночную площадь по самому краешку обходили, потому как в центре бушевал урря-патриотический митинг. Я ведь упоминал, что Масинисса недавно опять обкорнал Карфаген? Вот и бесятся гегемоны — доколе, типа? А демагог подзуживает толпу, напоминая о славных временах Магонидов, когда великая карфагенская держава на хрену вертела всех этих ливийских и нумидийских дикарей и вообще была круче вкрутую сваренных яиц. Когда мы уже выходили с площади, оратор доорался уже и до того, что и Филиппыча вздрючили бы по самые гланды, осмелься тот только сунуться на тогдашний ещё не просранный предателями великий Карфаген. Блажен, кто верует, короче.
И ладно бы гегемоны только на площади митинговали! Тут и на каждом втором перекрёстке межквартальных улиц демагоги помелкомасштабнее агитахтерствуют в таком же урря-патриотическом ключе, только правильнее, то бишь ещё урря-патриотичнее, чем на площади. Работы же на такие толпы ни хрена нет, и кому не хватило разовой, то делать нехрен, а разум возмущённый кипит. На одном перекрёстке и драка между двумя такими кучками не сошедшихся в каких-то тонкостях мировоззрения урря-патриотов случилась, которую мы переулками обошли, а потом услыхали, что не обошлось там и без увечий со смертоубийствами. Арунтий пояснил нам, что добрая половина радикальных демагогов на заказ Совета Ста Четырёх работает, потому как город ведь здоровенный и переполненный бездельниками, и если их не разобщить, не стравить и не выпустить из них пар в склоках, так весь Карфаген могут разнести на хрен. Пусть лучше друг друга прореживают.
И не то, чтобы народец тутошний совсем уж этого не понимал. И подозревают, и поговаривают в забегаловках или на соседских междусобойчиках, но именно меж собой. Заведённую толпу разве убедишь в чём, когда у неё страсти бурлят? Ещё и огрести от этих неадекватов под горячую руку можно запросто. Если уж согласные друг с другом во всём кроме какой-то мелочи метелят друг друга за эту мелочь почём зря, то чего тогда ожидать от них не согласному с ними в чём-то важном? На хрен, на хрен! Поэтому кто понимает, те стараются на пропаганду агитахтеров не вестись и ни в чём не участвовать, дабы почём зря не пострадать, но и не влияют по этой причине в городе практически ни на что. Палка о двух концах, как говорится. А на виду — ага, вот эти не в меру ангажированные разными демагогами, из-за чего создаётся впечатление, будто весь город только из таких и состоит. Нашим-то понятно, изучали такие вещи и в школе, и в кадетском корпусе, но понимают и то, как оно действует на малообразованные массы. И уже на следующий день шутили меж собой, что даже Карфаген был бы очень неплох, если бы только не эти карфагеняне. Ага, в каждой шутке всегда присутствует какая-то доля шутки. Сам, хоть и знаю уже карфагенян давно, хренеть с них продолжаю. Я ведь говорил уже, что Карфаген надо спасать — от них?
