— В крайнем случае снесём факторию артиллерией, потом отстроим на её месте уже полноценный форт. На берег мы так или иначе высадимся и плацдарм захватим. А вот дальше что? Там, ты говоришь, много зарослей? Это ведь очень удобные места для засад. А что у дикарей с метательным оружием? Луков у них, вроде бы, нет?
— Луков нет, хвала богам. Но пращники они очень хорошие, так что при высадке их придётся сметать артиллерией и пулемётами с судов, да высаживать на берег в первую очередь не вспомогательную, а одну из легионных когорт, чтобы она смогла выстроиться на плацдарме черепахой и отогнать дикарей дальше ружейным огнём. На открытом месте наше превосходство в стрелковке будет подавляющим, а в густых зарослях попробуй ещё раскрути пращу. А значит, засады в кустах опасны на дистанции броска дротика. Поэтому без кинологов с собаками зачищать леса будет делом рискованным, и мы их готовим для этой задачи в утроенном количестве.
— У гуанчей, я слыхал, тоже очень серьёзные собаки?
— В том нашем мире собачники очень высоко ценили канарского дога, который выведен путём скрещивания этой дикарской собаки с завезённым туда после завоевания островов молоссом. Но ценилась и чистая туземная порода. Тоже крупная и бесстрашная, так что вполне может использоваться и в качестве боевой. Наши гибридные с волками их сделают, но у нас их мало, а обычные ищейки им не противник. Мы не знаем, в каком они у дикарей количестве, но в принципе это пастушеская и сторожевая собака, так что при их образе жизни следует ожидать десятков, а то и сотен таких псин.
— То есть, лёгкой пехоте лучше тоже двигаться строем, готовым сомкнуть щиты и встретить псов копьями и мечами?
— Да, достаточными для построения в малую черепаху группами. Хлопотно всё это будет, и дайте боги, чтобы гуанчи включили героических психов и попытались всеми своими силами сбросить наш десант в море. Чем больше положат бойцов и собак в своей самоубийственной атаке, тем меньше останется осложнять нам жизнь при зачистке. Куда они тогда денутся, обременённые мирняком?
— Если только в пещеры его заныкают, чтобы высвободить оставшихся бойцов для партизанщины, — прикинул Волний, — Но с собаками наши легко разыщут их пещеры и перекроют все выходы, и бойцам придётся вернуться, чтобы защищать их. Там-то мы их и накроем всех разом и вынудим к сдаче. Ну, всех тех, кто не предпочтёт смерть, но это уже будет их собственный выбор.
— Осадой? — предположил Спурий, — Воды там наверняка полно, но жратвы вряд ли хватит надолго, а скот и вовсе кормить нечем.
— Ну, вот ещё, время на это терять! Делать нашим, что ли, будет больше нехрен? И при штурме пещер людей терять, когда в тесноте у них нет никаких преимуществ перед дикарями — может, это и принято у них, но мы-то тут при чём? Выкурим на хрен, и кто не сдастся, те сами себе могильщики. Доказать мы им один хрен ничего не можем, на светлое будущее нужно время, а пока они его не увидят своими глазами, кто же поверит на слово захватчику? Поэтому — только ломать упрямцев через колено. А сдавшиеся и выжившие — доживут до цивилизации и увидят, от чего их пытались защищать их павшие герои…
— Ладно, с назначением Спурия мы наконец определились, а как насчёт моего? — напомнила о себе его супружница, — Я понимаю, что с вашим подходом военная кампания надолго не затянется. Понимаю и то, что меня там только ещё не хватало, пока обстановка не наладится. После — смогу выехать к Спурию, и плевать на лагерный быт. Что я, сама в лагерной палатке юнкершей не обитала? Но до этого момента займите и меня чем-нибудь таким, чтобы я была избавлена от общения с безмозглыми кошёлками по уважительной и не обидной для них причине занятости важной и не терпящей отлагательств службой. На учительство в школе согласна сразу.
— Ну, ты ведь потом ко мне рвануть собралась, и хорошо ли это будет посреди учёбы менять мелюзге училку? — урезонил её муж, — Да и если захотят вытащить тебя на приём, так вытащат и со школьных уроков. Попросит генерал-гауляйтер подменить тебя кем-нибудь, чтобы высвободить для приёма, и не откажет же руководство школы ему?
— Точно, не подумала об этом. Тогда надо из города линять. На радиостанцию дежурить? Согласна сразу. Оттуда уж точно на дурацкий приём не вытащат. Это на крыле быстро, а по земле заведомо не успеть. Заодно я ещё и одной из первых буду в курсе всех последних известий о ходе вашей Канарской операции, в которой у меня, между прочим, муж участвует. Имею право беспокоиться? Первый раз в жизни жалею, что не обезьяна — не получится у меня убедительную истерику закатить, — мы все рассмеялись.
— Ну, этот довод и не прокатит, — хмыкнул я, — Ближняя связь с городом работает и в голосовом режиме, так что новости приходят быстро. Так, стоп! У тебя же на хорошем уровне биоэнергетика была. Не растеряла навыков?
— Поддерживаю, чтобы быть в форме. Есть какой-то вариант?
— Групповые медитации в святилище Эндовеллика.
— В городском храме, что ли? А толку?
— Нет, тут фокус как раз в том, что работа не в городе, а в лагерном святилище Корпуса, — Волний въехал в мою задумку, — Городские жрецы этому делу не обучены и не помогут, мы все участвуем в операции, как и большинство наших, и в городе их будет ещё меньше, чем в лагере. Ну и само дело такое, что нежелательно его широко афишировать.
— Так что за дело-то?
— Ну, ты же в курсе, что Ирка девку Мериту родила на Капщине? Вернулись они оттуда, и теперь Мерит сына хочет, а Ирке боязно, не получится ли опять девка. Тетя Юля тоже в панике — сама двух девок родила, а сын у дяди Сергея от Денаты, а не от неё, и что, если обе её девки тоже одних девок рожать повадятся? Представляешь, какая антиреклама получится для её внучек, если к ним не добавятся внуки?
— Да, вероятность высокая — исключения хоть и бывают, но редко, а в основном правило подтверждается. А вам всем, естественно, сыновей подавай. В успехе уверены?
— Откуда? В первый раз пробуем. Поэтому и длительная процедура по принципу "лучше перебздеть, чем недобздеть". Пока мы тут, пару раз выкроим время поддержать, а дальше придётся без нас, и дорог будет каждый сведущий в деле человек…
25. Канарская операция
— Клин отбей! Клин вынь! Камору отбей! Камору отодвинь! Камору вынь! — эти команды на все приёмы подаются больше для запасных артиллерийских расчётов, потому как у основных они и так от зубов отскакивают, — Назад передай! Ствол пробань! Камору пробань! Перезаряди! — штамповка артиллерийских гильз у нас ещё не отлажена, так что перевооружение нашей артиллерии на унитарную матчасть пока задерживается, — Камору прими! Камору вложи! Подровняй! В ствол задвинь! Клин вставь! Клин подбей! Первое орудие заряжено! Второе орудие заряжено!
— Прицел три! Первому орудию — толпа у камня, второму — баррикада напротив фактории! Оба орудия — наводи! Оба орудия — готовьсь!
— Первое орудие готово! Второе орудие готово!
— Огонь!
Гуанчи и после первого-то пристрелочного залпа — ага с небольшим недолётом — в ступоре были от взметнувшихся у самого берега столбов воды с песком, а тут перелёт, и оба снаряда шарахнули за спинами, угодив в скалы. Кого-то осколками посекло, кого-то отколотой от скал острой щебёнкой, но пока немногих — цели-то ещё не накрыты, а только взяты в вилку. Но не заржавеет ведь у наших артиллеристов и за этим, а каменюки из их дикарских пращей бессильно плюхаются в морские волны с большим недолётом.
— Аттставить! — тормознул я канонира, уже готового скомандовать третий залп, — Ты их сейчас наверняка накроешь и расшугаешь, а на ком нам тарахтелку испытывать?
Тарахтелку как раз выкатывали двое матросов под руководством Володи. Два только крупнокалиберных "максимки" мы и успели изготовить и испытать на полигоне, потому как одна только патронная линия под этот калибр, и рано ещё думать о запуске в серию, но оба опытных образца прихвачены для боевых испытаний. Просто сразу двум сейчас делать нехрен, и одного-то за глаза хватит.
