— Ты готова? Пошла! — скомандовал дочери супружник Фионы, фрезеровщик из оружейного цеха моей мануфактуры.

Девка, скинув плащ, бегом влетела в воду, подняв тучу брызг, отчего завизжала окаченная ими индуска. Вряд ли дочурка моих работников собиралась распускать волосы в холодной воде, но волна прибоя не только вымочила её всю, но и снесла с неё головную ленту. Впрочем, это не помешало девке поплавать и даже нырнуть, дразня индусочку.

Та тоже собралась было искупаться, но войдя в воду по колено и окатившись по грудь очередной волной, с визгом вылетела обратно на песок под дружный хохот работяг и их молодняка. А испанка, довершая триумф, ещё и уселась прямо в волнах, дав им себя поокатывать с головой, и лишь после этого вышла из воды, не сильно торопясь и отжимая промокшие волосы на ходу. Пацанва зааплодировала ей, а индуска, таращась на это дело во все глаза, вяло и вымученно подошла к воде для попытки номер два и даже заставила себя войти почти по пояс, но когда очередная волна накрыла её с головой, снова вылетела на берег с пронзительным визгом.

— Вот в этом, уважаемые, заключается одно из самых важнейших преимуществ ваших дочерей перед знойными южанками, — пояснил я бабам, — Для ваших это пускай и не самая приятная, но вполне ординарная процедура, а для них это героический подвиг, с которым не всякая ещё справится, — пацанва рассмеялась, и добрая половина сама полезла в море купаться, а индуска вытаращила глаза уже на них.

— Так вода же холодная, досточтимый, — заметила Корокута, сотрудница Фионы, — ладно мальчишки, они мужики и должны быть закалёнными, но девчонкам-то это зачем?

— Вот, как раз для этого, — хмыкнул я, — Хотите, чтобы самые толковые парни из тех, кто поумнее, предпочитали ваших девок? Здоровая жена — это здоровые дети, потому как яблоко от яблони далеко не падает. И наследственность, и воспитание детей будут как раз те, которые и нужны для нормальной благополучной семьи.

— Нормальные люди летом в море купаются, а зимой — ну, если только на озере с горячими источниками.

— То есть, они все ненормальные? — я указал ей на пацанву, среди которой был и её собственный сын, — В том-то и дело, Корокута, что в тёплую воду любой дурак залезет, и на том озере приезжие южанки покажут себя ничем не хуже ваших. Именно в холодном зимнем море ваши могут показать наглядное преимущество перед ними.

— Это же ещё заставить себя надо, досточтимый.

— Правильно, и этим показать парням ещё одно важное достоинство — силу воли и умение преодолеть свои хотелки без показушного пафосного героизма. Это тоже важное качество в семье, и без него она вряд ли будет благополучной. Разве не такую невесту ты и сама предпочла бы для своего сына? В общем, уважаемые, самая суть правила проста — каких невест хотите для сыновей, такими и воспитывайте дочерей.

— Так это же если здоровая, а если заболеет? Племянница вон, дочь брата, всё время простуживается, и куда ей такой закаляться?

— Её мать такая же в этом отношении?

— Такая же, досточтимый.

— Мне жаль твою племянницу, Корокута, но это наследственность, и ей самой уже ничем помочь нельзя. Не дурнушка, надеюсь? Тогда шансы выйти замуж есть. Пусть она выбирает жениха с зелёной меткой по простудной части. Другие метки в его карточке могут быть жёлтыми хоть все, тут уже не до жиру, красные только нежелательны, а вот по этой простудной части, по которой она наверняка красная сама, ей подходит только жених с зелёной меткой.

— Так где же она такого найдёт, когда у всех дети теперь умные, и всех научили в школе сторониться красных меток?

— Ну, раз что-то народ в городе уже усвоил — это уже неплохо. То, что не совсем правильно — это бывает, и это нормально. Будем разъяснять людям недопонятое.

— А что с этим не так?

— Болячки же разные бывают. Есть тяжёлые и опасные, и по ним — да, с красной меткой надо сторониться, если не хочешь больших проблем для потомства. Но есть хвори и не столь серьёзные, и по ним надо просто не допускать совпадений. Две зелёные метки у молодой семьи — отлично, зелёная и жёлтая — хорошо, две жёлтых — нормально, зелёная и красная — ну, не очень хорошо, но и не трагедия, жёлтая и красная — похуже, и если выбор есть, лучше избежать, но две красных недопустимы. Вот так оно примерно выглядит для не слишком серьёзных болячек. Нехорошо, но шансы извернуться есть.

— Так почему же тогда в школе детей не так учат?

— Учат-то так, но не все понимают правильно. Да и разве запомнят весь список серьёзных болячек и весь список менее серьёзных? Смысл в том, чтобы помнили о риске дурной наследственности, а когда дойдёт дело до кандидатур — в самой службе карточек для вас с вашими детьми посмотрят, что получается, и допустимо ли это. Если нет, вас об этом предупредят и объяснят, почему так, и чем вы рискуете при таком выборе.

— Нам тоже, значит, придётся учиться купаться в вашем море зимой? — спросила индуска, одевшись после представления, — Некоторым будет тяжело.

К ней это на самом деле не относилось. И зима в субтропической зоне мягкая, и вода не сильно холодна, и уж всяко не мальдивской дравидке, с раннего детства подолгу нырявшей за моллюсками, бояться кратковременного купания в воде холоднее привычной ей по Мальдивам. Просто мы с Доркадой попросили её подыграть немного молодёжи для наглядности, в отношении большинства южанок вполне справедливой. Ей же трудно было только не рассмеяться при этом представлении самой.

— Ну, желательно, учитывая конкуренцию.

Мне не составило бы особого труда организовать этот корпоративный пикничок и на том озере с гейзерами, о котором говорила работница, но тут и время на дорогу свою роль играло, и вот этот самый спектакль специально для баб, дабы не паниковали за своих дочурок. Есть семьи с проблемной роднёй, но это компенсируется престижностью работы у меня и авторитетом моих людей в городе.

Как раз и за счёт вот такого рода мероприятий. Не у всех работодатель по факту ещё и член правления одной из важнейших тарквиниевских колоний, осведомлённый обо всём на свете по их понятиям. И не всё это настолько великие тайны, чтобы ими никак уж нельзя было поделиться с людьми, знающими немало и по роду деятельности. Просвещать по этим карточным нюансам и весь город будем, раз уж настолько всё переврали, но мои работники на то и мои, чтобы узнать обо всём первыми. Конечно, они не обижены у меня и жалованьем, и работу поди найди ещё интереснее, чем у них, но и эта осведомлённость о многом из первых рук тоже важна. От них узнаёт весь остальной город интересующие всех подробности и к ним бежит уточнять не понятое, не расслышанное или перевранное при передаче из объявленных глашатаем новостей. Этим и авторитет моих работяг среди горожан Нетониса определяется, это и престижность их работы повышает. Тоже и поймут не всё, и переврут что-то, но какой спрос с простого работяги? Лучше пусть они переврут, им это простительнее, чем профессиональным, но таким же бестолковым агитахтерам.

— Досточтимый, а почему бы не сделать школу с обучением получше вроде этой вашей, с которой берут в эти ваши юнкера? — не унимается Корокута.

— Так ведь есть же ускоренный поток, на который мы набираем подходящих для нашей школы ребят и девчат после народной.

— Ну так мою племянницу вы же туда по здоровью не возьмёте. И что делать ей и таким, как она? А была бы такая, с которой в ваши юнкера не берут, но с обучением не хуже, так она могла бы пойти в неё.

— И что бы это ей дало? Ты думаешь, Корокута, что если болезненная девчонка получит лучшее образование, то с ним найдёт и лучшую высокооплачиваемую работу?

— А как же, досточтимый? Разве образованные люди не в цене?

— Смотря какие. Да, их пока маловато, но работа для образованного человека не просто так оплачивается хорошо. Это — плата за ответственность. А кто на ответственную работу возьмёт вечно больного работничка? Тем более — женщину. Мало того, что сама то и дело будет болеть в самый неподходящий момент, так ещё же и дети будут болеть, и она будет сидеть дома с ними. А кто работать за неё будет? Так на малоответственную работу временную подмену найти можно, а на серьёзную — гораздо труднее. И кому нужен на ней такой работничек, которого то и дело подменять приходится хоть кем-нибудь? Я своему управляющему на мануфактуре такую свинью уж точно не подложу. Скажет он мне, что не нужен ему болезненный работник на ответственной работе, и я его пойму.