— Балуются? — удивленно спросит Сатус, — разве можно…

Можно молодой человек, еще как можно! Дело в том, что Некромантия — невероятно притягательный Релиз, сразу же дающий невероятную силу. Очень часто, в мое время, в ваше уже меньше, целые толпы учеников, слабее своих товарищей, разбредались по лесам и давали клятву Сарэту — богу Ненависти и Коварства, главному божеству Зла. Сразу же после клятвы, Сарэт забирает душу человека и оставляет лишь маленькую нить, так что его последователь как бы живет, но на самом деле уже мертв — его тело не реагирует на боль, не нуждается в пище и воде, единственное, что приносит удовольствие — убийство и поднятие Слуг: вампиров, зомби, гулей и прочих. Хочу сказать вам одно, мои ученики, если вы увидите адепта этого Культа во время путешествий на первом или втором Курсе — бегите без оглядки к ближайшему Святилищу, там быстро соберут Карательный Отряд и отправят на зачистку, даже на третьем Курсе, когда вы будете уже весьма и весьма сильны, вступать в схватку с Некромантом опасно — помните, что они сильны просто потому что они принесли в жертву свою жизнь. Ладно, теперь записываем Вторую Великую Литанию!

=

— Какие такие каникулы? — спросил я.

— Как какие? Всегда в семестре два периода каникул — в середине и в конце! — сказала Эльза.

— Угу, ясно. Тогда схожу хоть раз в гости к сестре, — сказал я, — погодь, а когда они начинаются?

— Сегодня. А ты вообще почему мантию одел? — спросила блондинка.

Только сейчас я заметил, что все вокруг в выходной одежде, хоть на дворе и понедельник.

— Е-мае, Великий Олимпийский Мишка, помилуй меня, дрыща убогого!

Я пулей полетел в свою комнату, мордой кота из Шрека уговорил охранника не запирать общежитие и дать мне пять секунд. Вылетел я уже в своей синей рубашке и белых брюках — кольцо решил не снимать, ну так, на всякий случай.

— Ну ты даешь! — сказала Эльза.

— Весьма опрометчиво не знать расписание, — сказал Сатус.

— Ну уж простите. Ладно, я пойду тогда, бывайте! — я помахал рукой.

Так, как там говорила сестра? Медный переулок, третий дом, украшенный цветами и выкрашенный в белый цвет.

А вот и он! Я постучал в дверь и мне открыл интеллигентного вида молодой парень лет двадцати, достаточно высокий и худощавый.

— Прошу прощения. с кем честь имею беседовать? — спросил он.

— Литар Рэйс, — представился я.

— Рэйс? — спросил парень и, подумав, пропустил меня в дом.

— Кто там? — спросила моя сестра, которая хлопотала на кухне.

— Это я!

— Братишка! — воскликнула сестра и начала меня подкидывать(!), — сегодня же понедельник!

— У нас каникулы, — ответил я.

— И вправду, каникулы, а я забыла! Ты уж прости меня! — начала оправдываться Кэтрин.

— Извиняться не за что, тем более, что не ты одна забыла об этих каникулах…

— Рад познакомиться, — сказал парень и протянул мне руку, — Эдвард Стоун.

— Я уже представлялся, — ответил я, — не скажете, кто вы?

— С радостью, — ответил Эдвард и сел за стол, на который сестра поставила третью чашку чая.

Я сел вместе со всеми и мы начали завтракать.

— Я — инженер, — сказал Стоун, — мы познакомились с вашей сестрой, когда ее чуть не зашибла деталь станка, которая слетела с петель. Она просто проходила мимо по улице, но именно в этот момент у нас что-то сломалось и огромная железная глыба полетела прямо в нее.

— И вы, конечно же, бросились ее спасать, да? — спросил я.

— Разумеется, — ответил Эдвард, — но она одной рукой поймала деталь, а второй прикрыла меня, так как я абсолютно безрассудно бросился на помощь.

— А что вы производили на этом станке, если не секрет? — спросил я.

— Порох, — ответил Эдвард.

— ПОРОХ?!

— Порох, — уверил он меня, — а вы что-то о нем знаете?

Дядя, я знаю о порохе ВСЕ, меня можно заочно вписывать в пороховых дел мастера!

— Ну, у нас в Академии много ребят, которые увлекаются им, — ответил я.

— Это приятно слышать, — сказал Эдвард, — порох одно из величайших изобретений человечества, правда, рецепт его знают всего трое, но мы надеемся, что его тайна не будет раскрыта.

— Почему же? — спросил я.

— Да потому что если все узнают, как его делать, порох начнет продаваться за бесценок на каждом углу и каждый день во всех городах Земель будут греметь нескончаемые взрывы.

Я представил себе лыбящихся во все тридцать два шкафов и белобрысого хрена, которые сидели на огромной куче белых мешков.

— И хорошо! — сказал я, — я тоже ОЧЕНЬ на это надеюсь.

— Ну что же, — сказал инженер, когда мы закончили пить чай, — предлагаю всем прогуляться! Сегодня же начинается…

— Осенний Фестиваль! — воскликнула Кэтрин.

— Именно, — сказал Эдвард, — Литар, пойдешь с нами?

— Разумеется!

***

Мы стояли у входа в парк, где повсюду стояли тачанки с различными сладостями, шесты, на верху которых висели призы, и даже тир с луком и стрелами.

— Ну что, предоставляю инициативу тебе, Кэтрин, — сказал Эдвард.

— Пойдемте посмотрим на гладиаторские бои! — воскликнула сестра.

У меня в сердце что-то екнуло. Твою еврейскую кашу, какие гладиаторские бои, что за бред?

Однако, меня все-таки потащили на большую круглую арену. По обеим сторонам стояли два мужика в доспехах и ждали сигнала. Когда зал более-менее набрался, бой начался — оба бойца кинулись друг на друга и, не капли не сдерживаясь, начали молотить мечами по железкам. Стоял ужасный скрип и визг, но сестре, видно, это очень нравилось. Бойцы обмолотили друг друга как следует и, когда один из них ловко увернулся от удара и вонзил клинок в шею соперника, меч тут же остановился в паре сантиметров. Фух, отлегло! Зал зааплодировал, а гладиатор поднял обе руки вверх.

— А вы же все знаете о том, как здесь все устроено? — спросил я у Эдварда.

— Разумеется, — ответил тот, — и если вы не против, то я могу…

— Конечно! — сказала Кэтрин.

Мы пошли к выходу и Стоун начал:

— На шее у каждого гладиатора определенный амулет, а также их клинки выкованы из специального металла, который не дает приблизиться на определенное расстояние — таким образом, когда первый ударит по преграде, матч оканчивается.

— А если по руке или ноге? — спросил я.

— Ну, там преграда не работает, — ответил инженер.

— И что будет, если ее оттяпают?

— Как — что? Залечат, и вырастит новая, что же еще? Гладиаторов обслуживают высококлассные клерики, у всех бойцов полная мед. страховка и обеспечение, — ответил инженер.

Я даже не успел никак среагировать — какой-то хмырь срезал у Кэтрин кошелек и побежал через толпу в переулок. Эдвард среагировал резвее — тут же погнался за ним, доставая что-то из нагрудного кармана. Я побежал за ними, расталкивая толпу, что было проблематично, учитывая, что я был невысокий и не сильно качковатый.

БАХ!!!

Я подбежал к переулку и увидел Эдварда, в руке которого лежал пистолет. Ну, не макаров, разумеется, а модель века так семнадцатого — красивый, длинный, украшенный серебряными узорами. В нескольких десятках метров от него лежал хмырь, держась за ногу; Стоун подошел к нему и забрал кошелек, который протянул подбежавшей Кэтрин.

— Что произошло? — спросил усатый стражник в доспехах, подбегая к нам.

— Воровство, — ответил инженер, — этот мужчина срезал у дамы кошелек и пытался с ним скрыться.

— Так, понятно, — ответил усач и взвалил хмыря на спину, — побольше бы таких дел, когда люди сами во всем разбираются…

Провожая взглядом стражника, я заметил, что вор достал из-за пояса нож и размахнулся, чтобы вонзить в шею усача — времени на раздумья не было, я выстрелил в хмыря мощным зарядом. Синяя молния врезалась тому в плечо и рука, кожа на которой почернела, безвольно повисла, выпустив нож.

Стражник удивленно посмотрел на меня и на клинок, который лежал на земле.

— Обана, вот это да! Ученик Академии, а? Большое спаси…

Сестра успела меня поймать, когда я упал на землю от потери сил. Такое быстрое концентрирование и мощный заряд не могли пройти даром — мне нужно было минут пять полежать, чтобы восстановиться.