Шеф сегодня сыпал псевдошутками, но моё приподнятое настроение не могло это испортить.

— Дмитрий Евгеньевич, а когда будет моя командировка?

— То есть, ты не против? Я думаю, вы обсудите это со Стефаном, но я так понял, что в эту пятницу и выезжаете.

— Хорошо, на сегодня клиентов больше нет?

— Уточню у Киры, но мне казалось, что мистер Вселенная на сегодня последний, — шеф нажал на кнопку селектора, — Кира, ещё кто-нибудь записался?

— Нет, Дмитрий Евгеньевич, господин Франк перенёс консультацию на завтра. Да и правда сказать полчаса до конца рабочего дня, вряд ли кто уже подойдёт.

Она ошиблась, буквально через минуту автоматические двери открылись, пропуская девочку-подростка, она нерешительно постояла на пороге и тихо подошла к стойке администратора:

— Здравствуйте, я бы хотела попасть на приём к доктору Рабену.

Распущенные длинные волосы, ненакрашенные глаза, тёмные круги под ними, синяя рубашка и чёрные джинсы — я наблюдала за ней в приоткрытую дверь, уже собралась одеваться, как тут клиентка.

— Дмитрий Евгеньевич, отбой, там девушка, — я снова достала из сумки блокнот и привычным жестом поправила очки.

— Сейчас Кира ее анкетирует и мы ее примем, — шеф вышел из-за стола и расстелил на кушетке пушистое мягкое покрывало.

Тихо блямкнул мой телефон, пришло сообщение от Стефана, он интересовался, во сколько за мной заехать. В ответном сообщении я сказала, что не знаю, когда освобожусь.

Время шло, а селектор молчал.

— Кира, — не выдержал Биг Босс, — где клиентка?

— Я записала ее через месяц, — пролепетала секретарь. Дмитрий Евгеньевич выскочил в приёмную.

— Где она? — первый раз я видела шефа в гневе, раздутые ноздри, покрасневшее лицо, сжатые кулаки, алая пелена раздражения. Я закрылась, не люблю сильные эмоции.

Кира указала слабой рукой в сторону холла и дверей:

— Только что ушла.

— Кира, встала и пошла за ней! Мы примем ее сейчас, как и всех тех, кому нужна помощь, а мы можем ее оказать.

— Но… — попробовала возразить Кира.

— Я сказал: верни ее! И, кстати, ее приём оплачиваешь ты.

Кира закрыла рот и, раздраженно зыркнув на шефа, ушла за девочкой. А я стала понимать, почему его зовут Большим Боссом. Зрелище было впечатляющим, Рабен будто вырос за мгновение и увеличился в размерах. Суровость в глазах и справедливость на деле, настоящий босс и не просто, а Биг Босс!

Вернулась Кира быстро, к тому времени доктор Рабен уже успел снова нацепить на себя образ толстяка-добряка и воссесть в своё неизменное кресло, я села на стул за кушеткой.

— Дмитрий Евгеньевич, к вам клиентка, — раздался от двери голос Киры.

— Пригласите и… Кира, задержитесь до конца сеанса.

Секретарь отдала шефу анкету клиентки и вышла, недовольно скривив лицо.

Шеф бегло просмотрел бумаги и протянул их мне.

Что мы имеем: Марина Баварская, шестнадцать лет, ученица выпускного класса колледжа точных наук, подозревает, что она не биологическая дочь своих родителей.

Девочка тихо зашла, аккуратно прикрыв дверь. Я подняла голову и посмотрела на неё: ничего не изменилось: бьющее фиолетовое отчаяние, настороженный взгляд, тёмная одежда…

— Здравствуй, Марина, — начал шеф, сознательно игнорируя обращение к клиентке на "вы". Подростка подобное проявление вежливости могло лишь оттолкнуть, — проходи и присаживайся.

Девочка присела на краешек кушетки и вопросительно посмотрела на психолога.

— Сейчас мы поговорим с тобой и попробуем выяснить, что же тебя тревожит.

— Хорошо, — прошелестела Марина. Нервное напряжение девочки проникало ко мне и мешало сосредоточиться.

— Может, ляжешь на кушетку? Она довольно удобная, — шеф старательно улыбался, и Марина медленно легла, глядя на потолок, — Марина, расскажи мне, что случилось…

— Мои родители мне не родные.

— Что натолкнуло тебя на эту мысль?

Девочка вздохнула:

— Неделю назад я искала мои детские фотографии для стенгазеты и увидела тонкий фотоальбом. Я его раньше не видела, из любопытства я открыла его и просмотрела…

— Что же ты там увидела?

— Пару, мужчину и женщину с ребёнком на руках, и подпись: "Наша долгожданная Мариночка". И это были не мои родители.

— Не думала ли ты, что это могли быть друзья семьи со своей дочкой твоей тезкой. Или твои дальние родственники с тобой сфотографировались на память?

— Нет, это не так.

— То есть, есть что-то, что заставляет тебя верить.

— Моя мама никогда не называла меня дочкой, только Марина, иногда Мариша. А папа… — девочка запнулась, а мой эмпатоприемник начало зашкаливать от пережитого ею страха, — три дня назад, когда мама уехала на дачу, он напился и пытался приставать ко мне, я отбилась и убежала к бабушке.

Шеф насторожился:

— Твои родители не знают где ты?

Девочка перевела на него свои светлые глаза, в них мелькнуло удивление:

— Я им не сказала, а бабушка не общается с ними уже давно. Какая-то старая история.

— Что ты будешь делать, если твои догадки подтвердятся? Хочешь ли ты знать правду? Ведь она изменит твою жизнь полностью, пути назад не будет, — шеф вкрадчиво говорил о последствиях самостоятельного выбора.

Марина молчала добрую минуту, я читала ее колебания, и после девочка сказала:

— Моя жизнь уже изменилась, так я хотя бы смогу знать почему.

— Тогда я предлагаю такой вариант: сейчас мы уберём у тебя тревожность и поработаем с пусковым инцидентом — приставаниями отца, потом я связываюсь с твоими родителями и выясняю истоки проблемы. Я рассказываю тебе, что смог узнать, а ты самостоятельно принимаешь решение. Подходит?

Девочка кусала губы:

— А если они не захотят ничего вам говорить?

— Поверь, у меня есть рычаги давления на людей, — глаза шефа весело сверкнули.

— Тогда я согласна. Что мне нужно сделать?

— Дать нам контакты своей бабушки, родителей и свой номер телефона. А сейчас закрой глаза и снова представь ту сцену. Моя коллега Нина поможет тебе справиться с ней.

Марина закрыла глаза и снова начала рассказывать, теперь уже в подробностях, с помощью наводящих вопросов доктора Рабена, а я работала с эмоциями. Принимала, отсеивала, вычищала, забирала, посылала покой и умиротворение, убирала чувство вины за случившееся и меняла отношение к отцу с гадливого на равнодушное. Когда я закончила девочка, уже рассказывала какой-то светлый эпизод из детства, и улыбалась.

Я кивнула Дмитрию Евгеньевичу, сигнализируя, что закончила и бессильно откинулась на спинку стула.

В блокноте была нарисована бабочка с одним крылом, второе присутствовало в виде рваных ошметков. Эмоциональное поле девушки было основательно разбалансировано.

Мы задержались ещё на час: шеф вызвал такси Марине, назначил встречу изумлённым и обрадованным родителям, долго говорил с бабушкой девушки и, положив трубку, устало улыбнулся:

— Как я и думал, без грязного семейного белья не обошлось.

— Что же там произошло?

— А вот сейчас нам сами участники и расскажут.

Кира уже провожала к нам в кабинет мужчину и женщину — родителей Марины.

— Где она? — с порога начала кричать женщина, ярко накрашенная брюнетка с уложенными в узел волосами. Мужчина, высокий шатен с выпирающим пузиком, уже начинал лысеть. Я проанализировала их эмоции: тревога, надежда, усталость — это от женщины. Равнодушие, раздражение и лёгкий испуг — это от мужчины.

— Пожалуйста, Анна Романовна, успокойтесь, ваша дочь в безопасности, — доктор Рабен успокаивающе развёл руками, — я прошу вас присесть и мы поговорим.

Родители Марины сели в кресла напротив рабочего стола шефа.

— Меня зовут Рабен Дмитрий Евгеньевич, я психолог в центре психологической поддержки. Именно сюда сегодня обратилась ваша дочь за помощью. Или правильнее сказать ваша племянница?

Анна изумлённо взирала на него:

— Откуда вы…?

— У меня свои методы помощи моим клиентам, давайте решим, как лучше поступить. Марина настроена весьма серьёзно и уход из дома это доказал. Она не желает жить с теми, кто мало того, что лжёт, так ещё и угрожает.