– Хочешь чая?

– Я не хочу, спасибо.

– Тогда, может, откроем шампанского, как в старые добрые времена?

– Что-то не праздничное настроение… – отказалась она.

– Не праздничное – это верно… Но я всё же открою. Эта бутылка предназначалась сегодня к тому, что мы начинаем новую жизнь, но теперь, похоже, она будет выпита совсем по другому поводу. Однако это теперь не имеет никакого значения, так как главное остаётся главным – она предназначалась для нас двоих…

Он сделался вдруг непринуждённо-весёлым, самим собой, ловко откупорил пробку и до краёв наполнил оба бокала.

– Давай, Алекса, пей! Это наше последнее шампанское наедине… – уговаривал он, и она неохотно приняла бокал из его рук.

Митя опрокинул фужер и осушил его залпом. Такое поведение насторожило Алексу. Затем он с юным задором чокнулся с ней вторым, заглушив его целиком и зажмурившись от сильных газов. После осушенного им третьего бокала Алекса решила повременить и отставила свой в сторону.

– Я понимаю, нам обоим сейчас нелегко… Ты переживаешь…

– Совсем забыл… – он театрально хлопнул себя по лбу. – Мы не произнесли тост! Исправляюсь! Итак, за тех, кто не может быть вместе! – торжественно выкрикнул он и выпил четвёртый бокал.

С ужасом Алекса осознавала, что весь этот спектакль – отнюдь не безобидные посиделки, а его нарастающая истерика. Митя поставил бокал и в каком-то резком порыве упал перед ней на колени.

– Выслушай меня… Неужели ты не видишь, что я наконец-то готов к серьёзному шагу? Мы были вместе полгода, я много думал, анализировал. Я всё взвесил и осознал. Я понял, что готов к семье! Готов жертвовать ради этого многим. Я хочу всегда быть рядом с тобой и делать так, чтобы ты улыбалась, – он глубоко вздохнул, теребя её покоившуюся на коленях руку. – Я справлюсь, слышишь? Просто дай мне шанс, умоляю!

Проглотив застрявший в горле ком, Алекса укрыла руки от набежавших мурашек, ведь сейчас она, как никогда, чувствовала, как съёжилась её собственная кожа.

– Митя, не нужно об этом. Ничего уже не будет как раньше, – отчаянно замотала она головой, ощущая его боль.

– Всё… всё может быть! И даже больше! Потому что ещё недавно у нас всё было хорошо. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, я устроюсь на работу, я буду стараться ради тебя. Я хочу детей от тебя…

– Ну всё, хватит! – вскрикнула Алекса и сбросила его руку. – То, что ты делаешь сейчас, просто невыносимо! Прошу, не нужно пытаться меня уговорить, не нужно давить на меня. Ещё немного и ты сделаешь так, что я буду испытывать чувство вины всю оставшуюся жизнь, а я не хочу этого. Я действительно искренне не хочу, чтобы тебе было больно! Постарайся сделать так, чтобы я не винила себя. Не вынуждай меня жалеть… просто отпусти ситуацию… отпусти меня…

– Я справлюсь, слышишь? Тебе нужен мужик! Я обещаю – ты не будешь ни в чем нуждаться! Дай, дай мне этот проклятый шанс! – он обхватил её лодыжки и упал лицом ей в колени.

– Мить, пожалуйста, не надо… Если бы я только знала, что ты начнёшь меня мучить, я бы ни за что не поехала сюда. Я думала, мы просто поговорим, как добрые друзья, и постараемся смягчить всю эту ситуацию…

– Но почему?! – пальцы его разжались, и он, взбешённый, подскочил на месте, не в состоянии справиться с собственными эмоциями. – У тебя кто-то появился?

– Да нет же! У меня никого нет! Я бы никогда не поступила так с тобой. Просто мне необходимо разобраться в самой себе… Я хочу понять, что мне самой нужно, понимаешь? Я вижу, спокойно поговорить не получится. Я лучше поеду.

С мокрыми от слёз глазами она встала, но Митя тут же преградил ей дорогу.

– Девочка моя… родная… – он протянул к её лицу дрожащие руки, прикрыв ими её щечки.

– У нас всё ещё может быть, слышишь… – неистово шептал он, ловя её взгляд. – Всё ещё может быть. Взгляни на меня. Просто посмотри на меня!

– Мить, дай мне уйти… – попросила она. – Всё это причиняет мне боль… но вернуть то, что было, действительно невозможно…

– Нет ничего невозможного! – неожиданно закричал он, и Алекса непроизвольно отшатнулась назад.

В неконтролируемом безумном порыве он метнулся к столу, схватил свой телефон и, размахнувшись, швырнул его об стену. Не ожидая от него такого гнева, Алекса плотнее вжалась в стену и, немного труся, попыталась привести его в чувства.

– Зачем ты так, Мить? Ты же не такой!

– А какой? Какой?! – продолжал кричать он, и его голос был великолепен даже в этих неудержимых эмоциях. – Простой влюбленный дурачок? Который никогда так не посмеет сделать? Потому что духу не хватит? А это ты видела? – с угрожающим взглядом крикнул он и, схватив со стола бокал, с хрустом разбил его о другую стену, да так, что Алекса закрыла уши руками и сжалась, боясь разлетевшихся осколков.

– Митя! Перестань!

– А это ты видела? – прозвучал новый вызов, и ещё один бокал разлетелся на осколки. – Когда я упустил тебя?! Скажи мне, когда? Когда это всё произошло? Когда ты разлюбила меня?

– Не надо, Митя! Не нужно этого, – рыданием вырвалось у неё.

– Когда разлюбила? Ответь мне!

Алекса измученно посмотрела в его беснующиеся глаза.

– Я была влюблена, но не смогла полюбить тебя по-настоящему… Прости меня за это, – она подскочила к нему, прижалась всем телом и, извиняясь, нежно гладила его по растрёпанным волосам. – Мой хороший, мой замечательный, самый лучший, прости меня. Умоляю прости и просто отпусти!

– Не можешь остаться со мной навсегда?

Он стоял недвижимо, с опущенными вниз руками, когда она обнимала его, и отрешённо смотрел в одну точку.

– Не могу… – страдая вместе с ним, подтвердила она.

– Не можешь остаться навсегда… – после крика голос охрип ещё больше, – останься тогда на одну только ночь…

Она отстранилась от него. Она не ослышалась? Нерешительно подняв на него глаза, она увидела, что он плачет.

– Знаешь… я сегодня умер…

– Пойдём…

– Куда?

– К тебе в комнату, – несколько секунд она что-то обдумывала, а затем, взяв его за руку, увела из кухни.

Солнце подкрадывалось к окну. Измученные продолжительными ласками, они лежали обнажённые, а по их телам бродили светлые солнечные пятна. Митя спал, положив свою руку на её бедро, а она разглядывала его лицо и думала: сколько нужно встретить мужчин, прежде чем судьба подарит ей того единственного, с кем и всей жизни ей покажется ничтожно мало?..

Лицо Мити казалось в эту минуту детским и таило тихую радость. На нём больше не было пугающей бледноты, тёмные завитушки волос спадали ему на лоб, щёки чуть подрумянились, а его прямые губы ярко пылали от того, как усиленно и жадно он впивался ими в её тело. Всё, что отличало его в эту ночь от предыдущих, это то, что каждым движением, каждым рывком и касанием он будто пропитывался ею, умолял остаться, демонстрировал любовь к каждой клеточке её тела. Она же делала всё то, что он хотел, но оставалась при этом холодна.

Ещё не так давно она любила эту мрачную комнату с маленькой звукозаписывающей студией в углу и крутящимся креслом, любила наблюдать, как Митя занимается созданием нового трека, сидя в больших наушниках, любила их занятия любовью под его рэп прямо на этом столе, любила пересматривать все фильмы, в которых он снимался… А теперь будто всего этого и не было… пустота, раздражение и желание уйти… Алекса пока не понимала, что произошло с её чувствами, но в одном она была уверена точно – она больше никогда не вернётся в этот дом.

Стараясь его не разбудить, она осторожно убрала с себя его руку, бесшумно поднялась с кровати и, отыскав разбросанные по всей комнате детали своего гардероба, оделась. Как же это странно… Вот так ничего, совершенно ничего вдруг не чувствовать… В этот момент в ней не находилось места для жалости, сожаления, элементарных желаний, ничего, кроме стремления быть сейчас в другом месте. Где угодно, но не здесь. Спиной она ощутила, что он проснулся и наблюдает за ней.

– Алекса… – окликнул он её почти испуганно.