Отвернувшись от опешившей родительницы, я достала еще один конверт, нервно порвала его, задев и вложенный лист бумаги. Прочитав очередное витиеватое послание, подобные которому уже лежали на кресле, я в сердцах разорвала его. Мне вдруг стало не до лестных слов и чужих надежд. Задетая родительницей тема всколыхнула мои боль и досаду.

– Что с вами, дитя мое? – негромко спросила меня матушка. – Что ранит вас, Шанни? – Она подошла ближе, обняла меня за плечи и попросила: – Расскажите.

Обернувшись к ней, я растянула губы в улыбке:

– Пустое, дорогая моя, это всё пустое.

Поцеловав баронессу Тенерис в щеку, я направилась к Амберли. Она застыла у одной из корзин с цветами и с тревогой смотрела в нашу с матушкой сторону. Приподняв брови в фальшивом изумлении, я вопросила:

– И это всё, что ты смогла просмотреть за это время?

– Шанни…

– Мой добрый друг барон Гард поздравляет тебя, сестрица, – прервала я ее, – и желает тебе благоденствовать.

– Благодарю его милость, – ответила Амберли. Она всё еще смотрела на меня испытующе, и я вытянула из ее пальцев уже распечатанное послание.

– И что нам пишут? – спросила я, дразня ее, и сестрица выхватила у меня записку.

– Фу, как неприлично иметь такой длинный нос, – фыркнула она.

Я показала ей язык, и моя показная игривость возымела действие. Амберли успокоилась и вернулась к просмотру «корреспонденции». Немного постояв у нее за плечом, я вернулась к своим цветам. Я сумела подавить в себе это болезненное негодование, вдруг захлестнувшее меня, потому смогла поглядеть на родительницу с уже искренней улыбкой. Матушка проводила меня задумчивым взглядом, но говорить ничего не стала, по крайней мере, пока, и за это я была ей благодарна.

Просмотрев еще пару посланий, я добыла предпоследнее, надорвала его и… гулко сглотнула. Перевернув конверт запечатанной стороной, я с минуту не сводила взгляда со знакомого мне оттиска.

– О Хэлл… – прошептала я и поспешила покинуть гостиную.

Меня не останавливали, да это бы и не удалось сделать, потому что мне не терпелось остаться наедине с тем, чего я ждала столько времени. Вот теперь мои руки подрагивали. Волнение и страх, снедавшие Амберли еще недавно, передались мне в полной мере. Выбежав за дверь, я даже не сразу решилась прочесть ровные строчки, написанные хорошо знакомым мне почерком, отчего-то ожидая худшего.

– Не глупи, – велела я себе. – Ты – Шанриз Тенерис, а не какая-нибудь впечатлительная девица.

Так вернув себе разум, я раскрыла письмо всего в несколько строк и, притопнув ногой для решимости, все-таки прочла.

«Неделя истекает, ваша милость. Надеюсь, вы уже собрали ваши вещи и готовы вернуться к своим обязанностям. Жаль, что сам я не сумел навестить баронессу Мадести-Доло и лично поздравить ее, но вы сумеете лучше Дренга передать мне все подробности прошедшего торжества. Жду вашего повествования, и вас.

И. С.».

– Боги, – прошептала я, прижав письмо к груди. – Невероятно…

А после рассмеялась, впервые за долгое время ощущая настоящую легкость. Он ждал меня! Государь был готов возобновить наше с ним общение! Впрочем… Я тут же нахмурилась, пытаясь понять, что стало тому причиной. Однако отогнала всякие дурные мысли и подозрения, пробудившие дремавшую во мне ревность, и медленно выдохнула. А после улыбнулась и спрятала и это послание в карман.

Я поспешила вернуться назад, чтобы еще раз взглянуть на букет, присланный мне Его Величеством, и забрать его в свои комнаты, чтобы в одиночестве вдохнуть аромат цветов и предаться минуте, полной упоительных грез, без предположений и раздумий. Однако, войдя в гостиную, я натянула на лицо вежливую улыбку, хоть и хотелось запрыгать, хлопая в ладоши, от обуревавшей меня радости, и произнесла короткое:

– Прошу меня простить.

Матушка и Амбер, стоявшие рядом, одновременно обернулись ко мне. Я оказалась под прицелом двух взглядов: вопросительного сестрицы и задумчивого родительского.

– Неужто уже прочли все записки? – с деланым удивлением спросила я.

– Кто вам написал, Шанни? – игнорируя мой вопрос, спросила в ответ старшая баронесса. – Чье письмо заставило вас покинуть гостиную? Это кто-то близкий вам? Ваши щеки разрумянились, глаза сияют, а потому я делаю вывод, что вы заинтересованы в отправителе. Кто он, дитя мое? Граф Дренг? Между вами существует связь? Он имеет на вас виды?

– Нет! – возмущенно воскликнула я. – Ничего подобного, дорогая матушка, это всё ваши выдумки…

– Я хочу знать, что вы таите от меня, – отчеканила старшая баронесса. – Дайте мне письмо.

Амберли, едва вернувшаяся к своим цветам, порывисто обернулась и теперь переводила встревоженный взгляд с моей матери на меня. Она стиснула ладони, прижала их к груди и нервно покусывала губы. Так сестрица делала всегда, когда была испугана и сильно взволнована. Мягко улыбнувшись ей, я достала послание государя и передала его матушке.

– Читайте, – сухо сказала я.

Родительница выдернула из моих пальцев письмо, прочитала его и воззрилась на меня с недоумением.

– Кто этот «И.С.»?

Пожав плечами, я отошла к креслу, уселась в него и заметила:

– Странно, дорогая моя матушка, что вам незнакомы эти инициалы. Мне казалось, их знает каждый камератец.

Она нахмурилась, еще раз перечитала письмо, а после подняла на меня ошеломленный взор.

– Это… – негромко произнесла баронесса и закончила шепотом: – Король?

– Похоже на то, – ответила я.

– Вам пишет сам государь? Шанни, ответьте! – лицо матушки вдруг исказила мука. – Почему он подписался просто «И.С.»? Почему он пишет вам?!

Коротко вздохнув, я встала с кресла, подошла к ней и, забрав письмо, вернула его в карман. После этого обняла родительницу за плечи и заговорила как можно мягче:

– Отчего вы так взволновались, родная моя? Разве вы увидели нечто предосудительное в этих строках? Да, мы с государем сумели подружиться.

– Подружиться? – переспросила матушка: – С королем?!

– Разве же Его Величество не такой же человек, как и все остальные? – спросила я, глядя ей в глаза. – Мы вместе играем в спилл, иногда катаемся верхом, ведем беседы, и надо сказать, что государь – отменный собеседник.

Баронесса всплеснула руками. Она отошла от меня, нервно потирая ладони. И пока матушка справлялась со своими чувствами и мыслями, я посмотрела на Амберли, чьи глаза, казалось, еще немного и выпадут из орбит. Сестрица, как и мои родители, ничего не знала об этой «дружбе». В своих рассказах о придворной жизни я избегала упоминать эту тему, предпочитая показывать лишь свою службу и увеселения, которые устраивала ее светлость.

– Но о чем, ради всех богов, о чем вы могли беседовать?! – воскликнула родительница, порывисто обернувшись ко мне.

– О книгах, о живописи, о музыке, о многом, – ответила я. – Государь прекрасно разбирается во всем этом, умеет интересно рассуждать и увлекательно рассказывать. После этих бесед мне было позволено пользоваться его личной библиотекой. И поверьте, это большая удача, потому что в его собрании множество редких книг, которые я имела счастье читать.

– Это какое-то сумасшествие, – сжав кончиками пальцев виски, пробормотала матушка. – Король… Но, – она вновь пытливо посмотрела на меня, – если вы говорите о дружбе, то отчего вы сияете так ярко?

– Кому не польстило бы высочайшее внимание? – удивилась я.

Родительница стремительно приблизилась ко мне, стиснула мои ладони и заглянула в глаза.

– Всего лишь друг?

– Да о чем вы, родная моя? – изумилась я. – Мне кажется, или вы пытаетесь уличить меня в чем-то предосудительном?

– Но вы отказали Элдеру Гендрику!

Всплеснув руками, я воскликнула:

– Разумеется, отказала! Во-первых, вы обещали, что я выйду замуж по сердечной склонности, а между нами с его сиятельством ничего такого нет и быть не может. А во-вторых, он вовсе не привлекает меня. Матушка, неужели вы в угоду своим фантазиям готовы обречь меня на мучения рядом с нелюбимым и не нужным мне человеком? Поверьте мне, спустя месяц после свадьбы мы возненавидим друг друга. Нет, нет и нет!